Книга Последний мужчина - Михаил Сергеев

— Бесполезно. Никто. Пока я здесь.

Богданов почти бегом вернулся к посетительнице, готовый от возмущения применить силу, которую к противоположному полу не применял никогда.

— Да не волнуйтесь вы так. Деньги предлагать не буду. Зато открою вам, где находится библиотека Ивана Грозного. Не правда ли, плата настолько же достойна, насколько и желанна? — Дама саркастически улыбнулась.

Мужчина остановился как вкопанный. То, что столетия занимало умы и руки тысяч исследователей, ученых и просто авантюристов, предлагали ему просто так. И прямо сейчас.

«Стоп, — остановил он себя. — С чего ты должен верить… этой… Ты её видишь в первый раз. Мало ли взбаламошных и сумасшедших дам бродит по Москве? Успокойся. На прогулку всё равно опоздал. Да какая прогулка!» — Ему почему-то вдруг показалось, что такое может произойти, может иметь место в непростой, но по-своему счастливой его жизни. И вовсе не случайно. Это подспудное ощущение подталкивало выслушать странную визитёршу. Но какой природы было ощущение, с чего появилось вдруг в устойчивом к подобного рода явлениям сознании, явлениям, столь характерным для многих его знакомых, понять не мог. К такому типу людей Юрий Николаевич не отнес бы себя ни при каких обстоятельствах. Но при сегодняшних! Библиотека самого Ивана Великого! Софья Палеолог! Мысли стали путаться, наваливаться на него, что-то шепча и расталкивая друг друга.

— Чтобы снять ваши подозрения, — женщина будто читала их, — взгляните-ка лучше на это. — Из сумки, которая всё время болталась у нее на плече и которую даже с натяжкой нельзя было назвать дамской, она вынула прозрачный целлофановый пакет с чем-то коричневым, напоминающим книгу, положив его на стол. — Это оратории Кальвуса, — предваряя вопрос, произнесла она. — Одна из рукописей.

Богданов машинально потянулся к пакету.

— Осторожно. Сами понимаете, не из киоска напротив! А ещё… — незнакомка сделала многозначительную паузу, — ещё двенадцать терцин Данте. Неизвестных. Настоящий финал «Божественной комедии»!

— Да, да, конечно, — не обращая внимания на последние слова, тот суетливо разворачивал пакет, повторяя: — А сама? Где она? Где вы нашли библиотеку?

— Под опричным замком. Ныне «ленинкой». Не правда ли, пикантное совпадение? — спокойно ответила гостья.

— Двенадцать терцин? Данте? — Смысл сказанного наконец дошел до него. Богданов выпрямился. — Почему вы говорите мне об этом? Я ведь могу… — продолжая разворачивать пакет, выдавил он.

— Да ничего вы не можете, — перебила женщина. — Снесут, что ли, её? — наивно отнеся вопрос к самой библиотеке, усмехнулась дама. — И по вашей просьбе? Не смешите. Пока не предъявите доказательств, пустой звук. А ход я вам открою только после… сами понимаете.

— Конечно, конечно. А что я должен сказать Сапронову? В чём просьба? — Юрий Николаевич заметил, как дрожат у него руки.

— Ничего особенного. Мелочь. Забудете через минуту. Он собирается печатать одну книгу, так нужно попросить не делать этого. Хорошо попросить.

— Какую книгу?

— «Последний мужчина».

— Что-то знакомое…

— Нет. Знакома вам другая.

Богданов поднес к глазам рукопись, поправил очки и что-то прошептал, приглядываясь к названию. Лицо его просияло. Он был готов звонить немедленно. И точно сделал бы так, если бы не расторопный ум, достоинством которого небезосновательно гордился. «Ведь я в институте получил не только диплом», — говаривал он часто друзьям, повторяя фразу из той, «знакомой», как выразилась женщина, книги. «Что-то невелика плата», — неожиданно мелькнуло в голове. И потом, вдруг подделка… с другой стороны, всего звонок. Так… нужно выпросить время».

Богданов поднял голову, протер очки и, стараясь выглядеть спокойным, произнёс:

— Можно ответить завтра?

— Можно-то можно, да только рукопись я вам не оставлю. А хотите убедиться в подлинности, приглашайте эксперта сюда. Лучше знакомого. Если согласны, — гостья впилась в него взглядом, — тогда завтра, в это же время.

Дама, поднимаясь, буквально вытянула книгу из его рук и, к удивлению всё ещё стоявшего в прострации секретаря, не завернув, бросила в сумку. Когда дверь захлопнулась, Богданов выдохнул, перевел взгляд на оставшийся целлофановый пакет и только сейчас прочел странную надпись по его диагонали: «Явор!»

Договорившись с экспертом, Юрий Николаевич принялся звонить Меркулову с надеждой отменить встречу. Но безрезультатно. Наконец, почти отчаявшись, пришёл к выводу, что тому будет небезынтересно узнать его утреннее приключение. «А там и совет какой даст», — разумно заключил мужчина и попытался заняться делами. Но всё валилось из рук. Проведя остаток дня в некотором возбуждении, он ровно в шесть покинул кабинет. Благо ресторан находился в трёх минутах ходьбы.

Поздоровавшись со швейцаром, который стоял почему-то в холле, прямо за парадной дверью, и подойдя к входу в роскошный зал, Юрий Николаевич невольно сбавил шаг, любуясь резным великолепием карнизов, балясин и потолка. Множество других деталей интерьера, так украшавших и без того исторически памятное место, были отнюдь не характерны для подобных залов современной Москвы.

Двое мужчин, со знакомыми манерами послезакусочного поведения, но ещё держась в традиционных рамках, проследовали мимо, покидая помещение.

«Ты… не… не был в ресторане «Золотой рог»? Краба камчатского порубят на салат… и готово! — услышал он за спиной. — Не был? Тогда ты не видел Владивостока! Смотри, жизнь коротка.

— Неправда. Жизнь бесконечна. Ведь никто и никогда не видел своего конца, — возразил второй.

— Хм, интер-ресная мысль! Так идем?

— Да он же… далеко!.

— Не беда! Сейчас зайдем в этот… ваш… «Якорь», и я расскажу тебе о нём, о… — говоривший сделал паузу, — о первом лучике солнца, бегущем к тебе… — он икнул, — по океану.

— Не… домой. Я уже готов. — заупрямился второй.

— А давай э-ти-мо-логически разберем слово «готов»! И я докажу тебе, что рано! — не унимался первый.

Юрий Николаевич улыбнулся. Впервые после обеда. «Наш брат и там…» — машинально увернувшись от не слишком устойчивой походки друзей, он быстро прошёл к угловому столику. Меркулова ещё не было.

Уткнувшись в меню, Богданов просидел минут десять под льющийся откуда-то сверху «Грустный вальс» Сибелиуса, пока не понял, что думает о другом.

— Вот и мы, — нарушив его мысли, из-за спины нарисовался Меркулов со среднего роста мужчиной в очках, который, приветливо улыбаясь, протягивал руку:

— Сергей. Ныне обладатель свободно оплачиваемой профессии.

— Юрий Николаевич. Секретарь Союза… наверное, Василий Иванович уже успел?.. — И в ответ на утвердительный кивок добавил: — А вас, простите, по батюшке?

— Не стоит.

— Ты уже заказал? — прервал диалог Меркулов.