Книга Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

– Благослови вас Господь, – сказал он, решив, что япринесла этот цветок, а не просто подняла. Я открыла рот, чтобы что-тоответить, но Дэвид ущипнул меня за локоть, и я промолчала.

– Айви! – крикнул Кистен, стуча в дверь. – Поехали! Ато опоздаем!

Дэвид перевел меня через улицу к пассажирской дверце своеймашины, твердо держа под локоть – было скользко, а мои туфли не были рассчитанына хождение по льду.

– Отлично, – – сказал он с грубоватым восхищением. –Хотя ты ж с ним не спала.

– Вообще-то спала, – ответила я, когда он открывал мнедверь.

Он резко посмотрел на меня с выражением внезапногоотвращения. Из церкви донеслись приглушенные возгласы:

– Да ты, блин, шутишь, на фиг? Она? Быть того ни фигане может!

Я прижала пальцы ко лбу. Хорошо он хотя бы при мне так невыражается. Я посмотрела на Дэвида, с которым меня разделяла дверь.

– Межвидовые связи тебе не нравятся? – спросила яровным голосом.

Он ничего не ответил. Стиснув зубы, я сказала себе, чтопусть он думает, что хочет. Я не обязана жить по его стандартам. Такое оченьмногим не нравится. И очень многим глубоко на это плевать. С кем я сплю –никакого отношения не имеет к нашему профессиональному партнерству.

С еще более мрачным настроением я села и закрыла дверьраньше, чем он успел бы это сделать. Щелкнула ремнем безопасности, Дэвид сел заруль и поехал. Я не сказала ни слова, пока он выезжал на дорогу, ведущую кмосту. Запах его одеколона был удушлив, и я приоткрыла окно.

– Ничего, что тебе придется действовать без амулетов? –спросил Дэвид.

В его голосе не было ожидаемого отвращения, и я на этообратила внимание.

– Мне приходилось действовать без амулетов, – сказалая. – И я надеюсь на Айви, что она мне их привезет.

Он не повернул головы, но в уголках глаз собрались морщинки.

– Мой прежний партнер никогда не выходил без амулетов.Я над ним смеялся, когда мы шли на дело, а у него на шее висели три-четырепогремушки. «Дэвид, – говорил он, – вот это – чтобы видеть, когда врут. Вот это– чтобы видеть, когда они под маской. А вот это мне сообщает, нет ли у клиентав ци такого запаса энергии, который уже готов нас разнести в клочья».

Я посмотрела на него, несколько смягчившись.

– Ты не против работать с колдунами?

– Не против. – Он убрал руку с руля, переезжая рельсовыепути. – Его чары избавили нас от кучи неприятностей. Но я не мог бы тебесказать, сколько раз он перебирал амулеты в поисках нужного, когда старыйдобрый крест устаканил бы все куда быстрее.

Мы переехали через мост в Цинциннати, и здания замелькали мимо,скрываясь позади. Предрассудки у него, значит, проявляются, только когда делокасается секса. Тогда еще жить можно.

– Я не совсем беспомощная еду, – сказала я, потеплев. –Если надо, я могу воздвигнуть вокруг себя круг защиты. Но на самом деле я – колдуньяземли. Из-за чего могут возникнуть трудности, потому что тяжело взять кого-то,если ты не владеешь его магией. – Я состроила гримасу, которой он не видел. –Но опять-таки мне ни за что не одолеть Саладана в магии лей-линий, так чтоможно даже и не пытаться. Я его возьму либо чарами земли, либо ногой в живот.

Дэвид плавно затормозил на красный. Проявляя первые признакиинтереса, он обернулся ко мне.

– Я слыхал, ты взяла трех наемных убийц – лей-линейщиков.

– Ах, это… – Мне еще полегчало. – Я тогда помогала.Работало ФВБ.

– А Пискари ты брала сама.

Светофор переключился, и я с удовольствием отметила, что –Дэвид не стал подползать к впередистоящей машине, а подождал, пока она поехала.

– Мне помог начальник охраны Трента, – призналась я. – Онего только отвлек, – тихо сказал Дэвид. – А ножкой от стула его оглушила ты.

Стиснув колени, я повернулась к нему лицом:

– Откуда ты узнал?

Он шевельнул желваками на скулах, но глаз от дороги неоторвал.

– Говорил сегодня утром с Дженксом.

– Что? – воскликнула я, чуть не стукнувшись головой обпотолок. – Как он? Что он сказал? Ты ему сказал, что я прошу прощения? Он будетсо мной говорить, если я позвоню?

Дэвид покосился на меня, и я затаила дыхание.

– На последний вопрос ответ отрицательный. Он очень расстроен.

Я плюхнулась на сиденье, взволнованная и встревоженная.

– Ты должна сказать ему спасибо, если он ещекогда-нибудь станет с тобой говорить, – напряженно произнес Дэвид. – Ончертовски хорошего о тебе мнения, и это – основная причина, почему я не пошелна попятный насчет взять тебя к Саладану.

У меня внутренности свело судорогой:

– Что это значит?

Он помолчал, пропуская какую-то машину.

– Ты его обидела недоверием, но он слова о тебе плохогоне сказал и даже заступился за тебя, когда я сказал, что у тебя ветер в голове.

У меня горло свело спазмом, я отвернулась к окну. Какая же ядура была.

– Задним числом он думает, что заслужил, чтобы ты емуврала; что ты не сказала ему, чувствуя, что он не сможет удержать язык зазубами, и в этом ты была права. Ушел он, потому что чувствовал, что он для тебяобуза, а не наоборот. Я ему сказал, что ты вела себя как дура, и любой партнер,который вздумал бы соврать мне, кончил бы перегрызенным горлом. – Дэвидпрезрительно фыркнул. – А он меня вытолкал тебе помогать. Четырехдюймовыйчеловечек вытолкал меня взашей. Сказал мне, что если я тебе не помогу, какобещал, он меня выследит, когда станет теплее, и сделает мне во сне лоботомию.

– Это он мог бы, – сказала я, чувствуя, как подступаютслезы.

– Я знаю, что мог бы, но не из-за этого я здесь, аиз-за того, чего он не сказал. Твой поступок с твоим партнером – прискорбен, ностоль благородная душа не будет так высоко ценить того, кто этого незаслуживает. Хотя не понимаю, почему он тебя так ценит.

– Последние три дня я все время пытаюсь поговорить сДженксом, – сказала я, преодолевая ком в горле. – Пытаюсь извиниться. Пытаюсьисправить.

– Вот еще одна причина, почему я здесь. Ошибку можноисправить, но если ты ее повторишь, это уже не ошибка.

Я ничего не сказала. Когда мы проехали выходящий на рекупарк и свернули в переулок, у меня заболела голова. Дэвид поправил воротник, ипо его виду я поняла, что мы почти приехали.

– И это в чем-то моя вина, что это выплыло наружу, –тихо сказал он. – Дурь нередко развязывает языки. Я виноват, но все равно ствоей стороны это было неправильно.

Как оно выплыло наружу – не важно. Дженкс был на меня зол, изаслуженно.