Книга Фредди и большой шурум-бурум - Дитлоф Райхе

Ситуация, прямо скажем, та еще… Я, конечно, испытывал некоторую неловкость оттого, что находился без разрешения в спальне у дамы. К тому же меня так и подмывало немножко тут пошалить. Тяпнуть, что ли, мамочку? С трудом я удержал себя от необдуманных действий и сконцентрировался на том, ради чего сюда пришел. А пришел я сюда за пищей духовной. Я пришел за книгами.

Но где же они? Я обшарил все углы и закоулки, но ничего не обнаружил. Ну хотя бы одну завалящую книжечку найти! И тут я случайно взглянул наверх. Свет от уличного фонаря мягко падал на одну из стен спальни. То, что я увидел, не поддавалось никакому описанию! Мамочка, оказывается, разместила свои книги на полках, которые тянулись от пола до самого потолка! Ой, сколько их тут! Вот это да!

Я-то думал, что найду у нее в лучшем случае несколько книг, ну, стопочку, ну, стопку, но такое!.. О подобных сокровищах я даже не мечтал.

Все. Проблема решена. Теперь я знаю, где мне брать книги, осталось только придумать, как их брать. Но этим я займусь в следующий раз. На сегодня хватит. Пора и отдохнуть.

Усталый, но довольный я вернулся в свою клетку. И тут мне, конечно, пришлось попотеть, в переносном смысле (потому что хомяки не потеют, замечу в скобках). Закрыть дверцу оказалось намного сложнее, чем открыть. Я не сразу сообразил, как это сделать, но в конце концов и с этой задачей я благополучно управился при помощи своего волшебного карандаша. Операция «Клетка» прошла блестяще. Я спрятал карандаш у себя в загончике, засунув его поглубже в опилки. Меньше всего мне хотелось, чтобы карандаш попался на глаза Софи. А то вдруг возьмет и отберет! Ну вот, дело сделано, теперь можно и отдохнуть. Я забрался к себе в гнездо и заснул как убитый. Хотя по всем хомячьим правилам мне было положено в это время суток проявлять особую активность. Но, кажется, на сегодня я исчерпал весь запас активности. Я чувствовал себя настоящим героем, который совершил большой подвиг и может позволить себе теперь расслабиться.

Я добился своего. Теперь, в случае чего, можно в любой момент покинуть беспрепятственно клетку. Я был хозяином положения и ни от кого не зависел.

Особенно от мамочки.

Так думал я тогда.

ГЛАВА 8

Поскольку я вчера лег рано спать, то проснулся я ни свет ни заря. Было восемь часов, и Софи еще лежала в постели. Я как раз выбрался наружу и собирался приступить к утренней гимнастике, когда отворилась дверь и на пороге появилась мамочка.

Может быть, у них так было заведено, чтобы мамочка по утрам вваливалась в комнату. Не знаю. Я ведь в такое время обычно еще сплю. Но то, что у мамочки явно было не заведено ходить с такой физиономией, это мне было ясно. Во всяком случае, я такое видел впервые. Эк ее разнесло! Все лицо у нее распухло, как тыква, и покраснело, как помидор.

— Софи! Просыпайся! — Мамочкин голос не предвещал ничего хорошего.

Софи открыла глаза и, еще толком не проснувшись, посмотрела на мамочку.

— Это ты? — удивилась Софи. — Ой! — закричала она с неподдельным ужасом. — Что с тобой?

— Аллергическая реакция, вот что.

— Арелгическая… что?

— Аллергическая реакция, — повторила мамочка. — Болезненная реакция организма на какой-то раздражитель.

— Раздражитель? А что это такое?

— Раздражителем может быть все, что угодно. Какое-нибудь вещество, входящее в состав моющего средства например.

Что-то я не слышал, чтобы она сегодня ночью занималась мытьем.

— Или кошачья шерсть, — продолжала мамочка.

Хомяки мои, хомяки, этого мне еще только не хватало! Кошки! От кошек, понятно, одна зараза, кого угодно разнесет. Хотя откуда у нас кошки?

— Но у нас же нет кошек, — сказала Софи, буквально прочитав мои мысли.

— Зато у нас есть хомяк, — ледяным голосом изрекла мамочка.

— Фредди? — Софи смотрела на мамочку широко открытыми глазами, все еще не понимая, к чему она ведет.

Я на всякий случай отступил незаметно в глубь клетки, поближе к своему домику. Лучше не мозолить тут глаза. Хотя я уже понял, что теперь мне может помочь только какая-нибудь высшая хомячья сила. Я шмыгнул в домик и притаился. Оттуда мне было видно, как Софи села на постели.

— Но при чем здесь Фредди? Он же не может быть этим… как его… раздражителем?

— К сожалению, может, детка.

К сожалению! Сожалеет она, видите ли! Какое лицемерие!

— Боюсь, что это именно от его шерсти у меня началась аллергия.

— Но… Но… — Софи не могла вымолвить ни слова.

Я весь обратился в слух.

— Но, мамочка, как же так? Ведь Фредди у нас уже не первый день, и все это время у тебя не было никакой агрерической…

— Аллергической… — поправила мамочка.

— Ну, в общем, у тебя ведь ничего не было?!

— Все верно. У меня ничего не было, потому что я соблюдала меры предосторожности и не подходила к нему слишком близко. Это во-первых. А во-вторых, за это время его шерсть успела просто-напросто расползтись по всей квартире, вот и все. Сначала ничего не было, а теперь расползлась!

Ну это ж надо такое придумать! Где она видела ползучую шерсть?! Ее послушать, так я уже лысым должен ходить!

— Короче говоря, детка…

— Но, мамочка! — В голосе Софи слышалось отчаяние. — Может быть, это у тебя от чего-то другого! Почему обязательно от Фредди?

— Потому что я знаю, — отрезала мамочка. — И все, Софи, закончим этот разговор. Тема с хомяком исчерпана.

— Что значит «исчерпана»? — Софи уже чуть не плакала.

— Исчерпана — это значит исчерпана. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!

— Нет! Ну, пожалуйста! Ну, мамочка! — громко всхлипывая, просила Софи.

— Ты думаешь, мне это самой приятно? Но ты посмотри на меня! Неужели тебе хочется, чтобы мама ходила с таким лицом? И вообще у меня температура!

— Но ведь неизвестно, отчего ты заболела! Почему ты сразу думаешь на Фредди?

— Потому. До него у меня все было в порядке. Как только вы принесли животное в дом, я заболела. Что тут еще объяснять? И хватит. Чтобы хомяка я здесь больше не видела. Отнесешь его в магазин, причем сейчас и немедленно. Ясно?

С этими словами мамочка вышла из комнаты.

Софи теперь плакала в голос. Мы, хомяки, народ не слишком сентиментальный, но эти слезы тронули меня до глубины души. Я высунулся из домика. Софи стояла в ночной рубашке перед клеткой, смотрела на меня и плакала.