Книга Лимон - Кадзии Мотодзиро

Индус оказался коварным шутником.

Предложив пожать руки, индус протянул руку вперёд. Долю секунды мужчина колебался, а затем решительно протянул руку навстречу. Однако индус отдёрнул свою руку, повернулся к зрителям, язвительно передразнил жест этого мужчины, а потом втянул голову в плечи и захихикал. Это была злая пародия. Мужчина посмотрел на индуса, посмотрел на своё место в зале и растерянно улыбнулся. Видимо, эта улыбка кому-то предназначалась. Может, в зале сидел его ребёнок, или жена? Всё это уж чересчур, — подумал Такаси.

После проказы с рукопожатием издёвки индуса стали более злыми. А зрители каждый раз смеялись. Наконец начались фокусы.

Фокус с верёвкой, которую разрезали пополам, а затем она оказывалась целой. Фокус с позолоченной вазой, в которую можно было налить сколько угодно воды. На стеклянном столике оставалось всё меньше и меньше предметов реквизита для этих незатейливых фокусов. Наконец на столике осталось лишь яблоко. Фокус заключался в том, чтобы достать изо рта огрызок съеденного яблока вместе с пламенем огня. Фокусник попросил мужчину съесть яблоко. Мужчина съел яблоко без остатка, и это опять вызвало в зале смех.

Каждый раз, когда Такаси слышал язвительный смех индуса, он недоумевал: почему тот мужчина ничего не предпринимает. Даже Такаси чувствовал себя довольно неловко.

И вдруг он вспомнил огни фейерверка.

— Интересно, — подумал он, — запускают ли фейерверк до сих пор?

Над далеким городом взлетают огни, они ярко загораются, словно медуза-звезда, а затем потухают над равниной, погруженной в сумерки. Панорама моря, облаков и равнины была такой красивой.

— Цветок?

— Флора.

Вместо того чтобы сказать «Flower».

Он подумал, что те мальчишки и вид окрестностей были самыми лучшими фокусами, которые никакому фокуснику не под силу.

Эти мысли постепенно прогнали дурное настроение. Подобное часто случалось с ним. Когда он наблюдал за чем-нибудь неприятным без эмоций, через некоторое время оно начиналось казаться даже забавным. — Вот такое рождалось чувство.

Он решил, что нелепо сердиться на балаганные шутки.

А на сцене, точно так же, как и на афише, индус изо рта выдувал огонь. И в этом была даже какая-то странная красота.

Наконец фокусы закончились, занавес опустился.

— Да, было интересно, — прошептала вдруг Кацуко, но как-то неискренне. Это прозвучало занятно, и все рассмеялись.

Полет красавицы.

Силачи.

Оперетта. Веселье в Асакуса.

Распиливание красавицы пополам.

Программа была длинной, и они поздно вернулись домой.

3. Болезнь

Сестра заболела. Ныло в боку, поднялась высокая температура. Такаси опасался брюшного тифа. Муж, сидевший у постели больной, сказал:

— Давай вызовем врача.

— Да нет, не нужно. Может, это просто глисты, — а затем добавила слабым голосом, словно говорила не с Такаси и не с мужем, а сама с собой.

— Вчера было так жарко, я шла домой пешком, но совсем не вспотела.

Накануне днём Такаси и Кацуко, увидев, как кто-то, пошатываясь, бредет в сторону их дома, шутя и дурачась, высунулись из окна.

— Кацуко, кто это там?

— А, это мама. Мама.

— Не придумывай. Какая-то чужая женщина. Иди, посмотри. Она не должна войти в дом.

Такаси вновь вспомнил выражение её лица в тот момент. Немного странное. Она привыкла видеть свою семью дома, а тут, проходя мимо, она вдруг увидела их будто со стороны. Именно из-за этого необычного ощущения её взгляд был чужим, — подумал Такаси. А может, она просто переутомилась.

Пришёл врач, подтвердил подозрение на тиф и вышел из комнаты. В коридоре Такаси переглянулся с обеспокоенным зятем. На его лице застыла вымученная улыбка.

Врач говорил о дисфункции почек. На это указывал обложенный язык или еще что-то подобное. Поставить окончательный диагноз тифа он затруднялся, и, попрощавшись, ушел.

Сестра сказала, что с тех пор как она вышла замуж, слегла в постель всего во второй раз.

— Первый раз это случилось в Китамуро.

— Она была очень слаба. Нужен был лед, но нигде поблизости его было не найти. Тогда среди ночи, часа в два, я проехал на велосипеде около четырёх ри, тарабанил в дверь магазина, разбудил хозяев и к счастью, успел купить льда. Завернув лед в фуросики и привязав к седлу велосипеда, я вернулся домой, а уж потом расколол его на куски. Да и льда-то осталось всего вот сколько.

Муж сестры сложил ладони, показывая пригоршню. Такаси рассмеялся, когда зять рассказывал, как измерял температуру жены каждые два часа и вычерчивал график; в этом очень хорошо проявлялся его характер.

— А чем она заболела тогда?

— Выяснилось, что это глисты.

Такаси никогда не обращал внимания на своё здоровье и однажды серьёзно заболел воспалением лёгких. Его зять совершил паломничество в храм в Китамуро, чтобы помолиться о выздоровлении. Когда Такаси стало получше, он ездил один раз в Китамуро. Это была маленькая деревушка среди гор, в которой живут крестьяне и лесорубы. Несколько семей разводит шелковичных червей. С наступлением зимы в поля рядом с деревней совершают набеги дикие кабаны, чтобы поживиться бататом, который составляет половину крестьянского рациона. Кацуко тогда была ещё совсем маленькой. К ней приходила соседская бабушка. Рассматривая книжки с картинками вместе с Кацуко, она по-своему разъясняла их девочке. Слона она называла «зверь со свёрнутым носом», обезьян — «горные сорванцы» или просто «дикари». Такаси удивился, что у некоторых детей в деревне не было фамилий, но для местных жителей в том не было ничего необычного. Это же дети дровосеков, — объяснили ему. В начальной школе была учительница Каору, дочь деревенского старосты, которую школьники называли попросту по имени. Ей было ещё лет шестнадцать или семнадцать.

Таким он запомнил это местечко. Такаси всегда с интересом слушал рассказы зятя о Китамуро.

Когда они жили там, Кацуко упала в речку. Эту историю он услышал из уст зятя.

В ту пору зять заболел бери-бери. Его бабушка, которой было за семьдесят, прабабушка Кацуко, вместе с девочкой отправились на речку мыть чашки. Река была бурной, узкой, но довольно глубокой. Хотя семья и не хотела беспокоить бабушку, она с удовольствием занималась Кацуко, когда жена уходила по делам. Так было и на этот раз.

Отец девочки услышал сквозь сон, как они ушли, а через некоторое время раздался странный крик, и, забыв про слабость, он мгновенно вскочил с постели. Река была рядом. Он увидел обезумевшую от испуга бабушку, которая только и смогла произнести имя «Кацуко». Она старалась изо всех сил объяснить ему что-то, но не могла вымолвить ни слова.