Книга Бегущие по мирам - Наталья Колпакова

Алена оглянулась на спутника, обвела пустырь широким движением руки:

– Он должен быть здесь.

– Ты хочешь сказать, на всем этом пространстве? – усомнился Макар.

– Места давно не хватало, припозднившимся приходилось вставать вон там, на пригорках.

– И где они все? Слушай, ты день не перепутала?

Она досадливо всплеснула руками:

– Да при чем тут день! Это столица, понимаешь? По местным меркам, самый настоящий мегаполис. Видишь здоровенный каменный выступ? Это городские ворота, к ним ведет государственный тракт, одна из главных дорог страны. Над ним всегда пыль столбом, ездят, ходят туда-сюда. А сейчас никого. И день я, кстати, не перепутала.

Алёна решительно направилась к кучке торговок. Те заполошно глянули на чужаков, но вид девушки в сопровождении смирного домашнего раба успокоил бедолаг. Тревога сменилась нормальным старушечьим любопытством. Алёна приветствовала местных полупоклоном, остановилась у ближайшей, рассматривая товар. Издалека, с приличных случаю вежливостей, завелась беседа.

Макар, как было велено, помалкивал. Расхаживал вдоль куцего торгового ряда, рассматривал выставленное добро. На одном лотке красовалось нечто пахнущее настолько завлекательно, что в желудке немедленно забурлило. Он присел на корточки, пожирая лакомства взглядом. Легко сказать, рта не раскрывай! А если есть хочется? Между прочим, хорошая госпожа обязана заботиться о своем живом имуществе.

– Эй, а это что, сладости? Вкусные, не знаешь?

Вредные бабки дружно уставились на него выцветшими, но очень красноречивыми глазами. Что за век, что за нравы! В былые-то времена рабы знали свое место – глаз не подымут, рта не раскроют, ровно вовсе немые. А сейчас вольничают. Все вольничают, все от рук отбились – слуги, невестки, дети...

Алёна, стушевавшись, торопливо купила нечто длинное, извилистое, сунула балбесу в руки. Макар осторожно надкусил, расплылся в улыбке и захрустел.

А хозяйка-то, видать, неопытная, добросердечная. Где уж ей с наглецом сладить! Время сейчас такое, ни с кем сладу нет. Тема была близка каждой, и старухи будто ожили, загомонили.

– Долго ли идешь, почтенная?

– Откуда будешь? Из каких мест?

– Как там у вас, бедуете?

Алёна выбрала самый безопасный вопрос:

– Долгонько. Вот и к базару, видно, припозднилась.

– Ой, милая! Да не было базара. Нешто не видишь, что тут у нас делается? – Одна из торговок указала на гибнущее поле.

– Вижу. Страсть-то какая! Да что стряслось?

– А у вас, что ли, по-другому? – подозрительно прищурилась одна. – Хорошо живете?

– Плохо, – твердо ответила Алёна, и собеседницы, как стайка мрачных птиц, удовлетворенно закивали. – Всюду запустение, стены крошатся, вода тухнет, – продолжала она с подъемом. – Поверите ли, почтенные, кошки царапаться стали!

Бабки дружно ахнули в концы платков.

– Верно, конец времен настает. Уже, сказывают, и маги нас покинули, – начала одна.

Остальные старухи воззрились на болтушку, и та умолкла, испуганно озираясь.

– Ты иди, голубушка, в город иди, – пресекла разговор самая решительная. – Там свой рынок есть, в богатых кварталах, что вокруг дворцов. Может, повезет тебе, распродашься.

Спорить было не о чем. Алёна поклонилась, свистнула Макару и двинулась к громадине ворот.

В городе признаки непорядка не так бросались в глаза, прикрываясь толчеей тесных улочек, пестротой и многолюдьем. Одно слово, столица. Даже в последний день мироздания будет спешить по неотложным, страшно важным делам. Будут носиться слуги и рассыльные, вспарывать толпу нобили верхами, проплывать – одни в паланкинах, другие пешком, но с пышной свитой – знатные дамы и богатые плебейки, выставляя напоказ если не красоту, так хоть роскошь. Но все это одна видимость, размышляла Алёна, жавшаяся к стене дома, пока мимо проносился правительственный гонец с длинным эскортом стражников-скороходов. Неизбывная тревога, угрюмая тоска сквозили за лихорадочной суетой. Деятельная городская жизнь казалась фальшивкой, обманом чувств, гигантским мыльным пузырем – еще красуется радужными боками, но вот-вот лопнет.

Макар вертелся во все стороны, пожирая глазами потрясающий незнакомый мир. Поначалу он готов был сквозь землю провалиться от стыда – девчачьи бусики жгли грудь, – но скоро и думать забыл о своем позорном статусе, так оглушило и ослепило его происходящее вокруг. Теперь его преследовала одна мысль, упорная, как загноившаяся заноза, – как бы наделать втихую побольше снимков. Он почему-то был убежден, что Алёна его игру в папарацци не одобрит. Еще и телефон отберет, тиранка! Прошла навстречу цветущая красотка лет эдак пятнадцати. Одобрительный взгляд мазнул Макара по лицу и затуманился сожалением, зацепившись за цацку на его ключицах. Девушка очень старалась посторониться, но – то ли из-за узости переулка, то ли из-за пышности форм – принуждена была протискиваться вплотную к симпатичному рабу, задев его всем, чем только можно. Ух ты! Отличное местечко!

– Ай!

– Черт!

Они с Алёной шарахнулись в разные стороны. И вовремя! На мостовую между ними плюхнулось нечто бурое, полужидкое, отвратительное и по виду, и по запаху. Вверху кто-то ойкнул, захлопнулось окно. Отправитель «посылки» пожелал остаться неизвестным.

– Это что, дерьмо? – нервно зашептал Макар на ухо спутнице. – Здесь правда ночные горшки на улицу опорожняют? – и задумался, тревожа давно погребенный в памяти школьный курс истории. – Но где сточные канавы?

– Никаких канав. Помои выплескивают на улицу, но до улицы они не долетают.

– А до чего долетают? – Макар скептически изогнул бровь, созерцая кучу.

– Ни до чего. Исчезают в воздухе. Сразу же. То есть исчезали раньше.

Он посмотрел на девушку, не шутит ли. Нет, ни тени веселости. Наоборот, как в воду опущенная.

– Как это – исчезали? Так не бывает.

Алёна невесело усмехнулась:

– Бывает. Ты что, не понял? Это не прошлое. Это другой мир. Совсем другой. Мир магии.

Рынок на центральной площади действительно был. Не в пример сельскому, солидный и дорогой. Но чудилось, во время оно торговля тут шла и бойчее, и веселей. Алёна нашла местечко с краю, встала тишком. Велела Макару:

– Раб, доставай товар!

Тот хмыкнул, покрутил головой, однако послушался, скинул с плеч рюкзак. Потянулся так и эдак, крякнул (Алёна точно знала, назло ей выделывается), распустил завязки рюкзака.

– Там холстина есть, – шепнула девушка. – Вынь, постели.

Торговлю начали скромно: с разрозненных серебряных вилок, с дешевых круглых зеркалец, с нескольких пакетиков приправы для сала. К изумлению Макара, все это уходило влет, особенно специи. Он и мигнуть не успел, как оказался вместе с Алёной в центре волнующейся толпы. Услышав, что облюбованный скромной горожанкой пакетик перца – последний, толпа взвыла. Несколько рук, жадных, требовательных, будто собственной жизнью живущих, вытянулось к ним, стаскивая перстни с пальцев, потрясая увесистыми кошелями. Но совестливая Алёна отдала товар женщине по сговоренной цене. Та выгребла из карманов все до последней монеты и поспешила исчезнуть, лучась счастьем.