Книга Причуды богов - Елена Арсеньева

Юлия вскочила с кровати и заметалась покомнате, не в силах более сдерживать ярость и кусая кружевную оторочку своегоплатка. До смерти хотелось сейчас разбить, порвать что-нибудь, грохнуть об пол,хотя бы сорвать со стены вот эту картину, которая всю ночь мозолила ей глаза ималейшие подробности которой она уже знала наизусть.

На ней представлен был восточный базарневольников. На помост вводили миловидную девушку с цепями на руках. По лицу еекатились слезы, а перед ней стояли двое турок, один из которых, с вожделениемглядя на девушку, подавал деньги продавцу.

Юлия раздраженно топнула ногой. Ну чего онапопусту льет слезки, эта изнеженная глупышка? Цепи на ее руках – ого-го, какоеоружие! Если хорошенько размахнуться, ими можно сбить наземь и продавца, ипокупателя, и двух мощных янычар-охранников; можно броситься вон по той тропкемежду мешков и тюков, попытаться убежать… Бог весть, удастся ли, но она хотя бывозьмет свою судьбу в свои руки!

Юлия замерла, будто наткнулась на стену.Верно, восточный антураж картины одел и ее мысли в цветистые восточные платья,ибо они звучали так: отчего она ждет здесь Адама, как покорная невольница –султана?! Может быть, он нейдет лишь потому, что боится ее обиды, неласковогоприема, теряется в догадках, почему она убежала из гостиной?! Он ведь не знает,что Юлия подслушала их разговор с Зигмундом – вернее, речь Зигмунда! И мучаетсясейчас так же, как и она. Не спит, ждет, томимый желанием… Не зря же картасудьбы гласила: «Ваш милый думает о вас!»

Тепло, легко стало на сердце, нежная улыбкавзошла на уста. Как говорят на том же Востоке: если гора не идет к Магомету, тоМагомет идет к горе!

В этот миг, затрещав, погасла свеча, как быдля того, чтобы Юлии не было стыдно своего отчаянного решения. И, ощупьюотыскав дверь, она вышла из своей спальни – для того, чтобы через мгновениевойти в другую – напротив.

Глава 4

Обещанное беспутство

Там тоже не горел ночник, и, пока глазапривыкали к темноте, Юлии пришлось постоять у двери, вдыхая запах табака, ипыли, и кельнской воды, и хорошей перчаточной кожи, и еще чего-то особенного.Словом, запах мужчины. Чужого мужчины, его разгоряченного сном тела…

Она по-прежнему ничего не видела: на окнахдаже занавески были задернуты, наверное, чтобы не впустить тревожный лунныйсвет. Какая там луна! Все небо затянуто тучами, ветер ярится, и дождь стучит вокно. А здесь так тепло, так тихо. Так томно!

В углу послышался какой-то шорох, бормотанье;Юлия шарахнулась было, но тут же поняла, что это спящий повернулся на другойбок. Стало быть, кровать там. Да, ее очертания выступили из тьмы, и Юлияторопливыми, невесомыми шажками добралась до нее, постояла мгновение, глубоковздохнув, и хоть она осторожно, чуть дыша присела, а потом прилегла с самогокраешка, у нее было такое ощущение, будто бросилась она в эту роковую постелькак в омут.

Юлия ожидала, что Адам вскинется с испугу – илибо набросится на нее, либо отпрянет, однако он только повернулся на спину – иснова затих, чуть склонив голову, так что его глаза, которые она чаяла ибоялась увидеть, были скрыты глубокой тьмой. Сбившееся дыхание его выровнялось,и Юлия поняла, что он крепко спит.

Однако! Что-то непохоже на любовные терзания!Да полно – ждал ли он ее? Жаждал ли? Вот смешно будет, если Юлия сейчас уйдеттак же бесшумно, как пришла, а он будет спать без просыпу, даже не узнав, чтовозлюбленная лежала с ним в одной кровати! Нет, глупости. Юлия вспомнила, скаким выражением гадалка тыкала тоненьким пальчиком в карты: «Беспутство!Беспутство!» – и едва подавила нервический смешок. Нельзя обмануть ожиданийкарт. Бланка уже сделала первый шаг – сделает и второй. Не уйдет отсюда, недобившись своего, не закрепив за собою все права на Адама!

Мелькнула трусливая мыслишка, что для этого,быть может, достаточно, чтобы Адам утром обнаружил ее лежащей рядом, но Юлия,хоть и мало знала о любодействе, все же понимала, что это – воистину действо,кое трудно забыть, разве что человек впьяную пьян. Она потянула носом – дыханиеАдама свежо и чисто: он не пьян. Опять же поутру на этих пахнущих свежестьюполотняных простынях должны остаться некие следы – иначе Адам нипочем не поверит,что Юлия принадлежала ему ночью!

Отрезвляющая мысль о том, чего она с такойготовностью вознамерилась лишиться, едва не вынесла Юлию прочь из этой комнаты,подобно порыву студеного ноябрьского ветра, уносящего жалкий, обезумевшийлисток от его ветки, но она уже слишком далеко зашла, чтобы отступать, апотому, мысленно перекрестившись, осторожно положила руку на грудь спящемумужчине. И тут же будто молния ее прошила! Грудь была обнажена. Адам спал безодежды!

Среди сонма беспорядочно-испуганных мыслейбыла одна настолько неожиданная, что Юлия поразилась своей деловитойфривольности: как ей лучше поступить – раздеться ли самой или предоставить этонетерпеливым мужским рукам? Впрочем, Юлия тотчас об этом забыла, захваченнаяисследованием неведомого.

Оказывается, на груди кожа у мужчин гладкая инежная. Конечно, не настолько, как женская: для сравнения Юлия другой рукойпотрогала свою грудь. Нет, мужская кожа была упругая и горячая, она вдобавоквзбугрена мышцами и слегка, самую малость, тронута мягкими волосками. Врали,значит, девчонки, говоря, что мужчины под одеждой все с ног до головыволосатые, будто индийские обезьяны? Или это один Адам такой – с гладкой,словно теплый мрамор, грудью?

Как интересно! У мужчин тоже есть соски!Правда, они не столь круглы и велики, как женские. Юлия потеребила себя засосок, удивилась, что он вмиг напрягся, вызвав томительный отзвук в чреслах,погладила посильнее грудь Адама – конечно, напрягся и его сосок, но все же онбольше напоминает некий упругий пупырышек. Юлия с любопытством потерла егомежду пальцами, даже ноготком поскребла. Забавно как! Почему-то вокруг неговдруг сделалась как бы гусиная кожа. Или Адам озяб, потому что она спустилаодеяло до талии? Ладонь Юлии проследовала ниже. Нет, твердый, мускулистый животтеплый и гладкий. Адаму не холодно. Ну, пошли дальше. Она сунула руку пододеяло, обвела мужские бедра пальцем, чуть царапая; провалилась во впадинкупупка. Ну точь-в-точь как у нее! И, что самое удивительное, низ живота тожепокрыт шелковистой кудрявой порослью! В точности как у нее! А почему?

Тут Юлия заметила нечто странное. Одеяло,только что плотно льнувшее к ее руке, начало постепенно приподниматься. Приэтом спящий по-прежнему лежал недвижимо, не шевельнув ни рукой, ни ногой.Почему же поднимается одеяло?

Юлия скользнула пальцами ниже – и невольноахнула, наткнувшись на нечто, восставшее из этих шелковистых волос. Что тампуховое одеяло! Эта теплая, но каменно-твердая плоть, чудилось, могла удержатьна себе и подушку, и перину – и не согнуться.