Книга Ураган в сердце - Кэмерон Хоули

Есть, подумала Кэй, куда более здравая причина для беспокойства в том конфликте между тем, что Флора просила сделать Джадда и отсутствием в отцовом письме какого бы то ни было намека, что он вообще когда-либо собирался позволить Оскару купить газету. Ясно, что в голове Гарри Уайлдера прочно засела мысль: Джадд может вернуться домой и взять «Геральд» в свои руки. Кэй на это не обратила бы внимания, если бы поведение Джадда не создавало у нее впечатления, будто его возвращение в Хэйгуд не такое уж безумно немыслимое дело. Он ни единым словом не дал понять, будто раздумывает над этим, а все ж, хоть и вскользь, а говорил, какой наполненной, доставляющей удовольствие жизнью жил его отец. Это был откровенный разговор, который она имела глупость оборвать неосторожным замечанием, мол, отец его столкнулся, по сути, с той же двойственной проблемой, правда, более мелкого масштаба, что и Мэтт Крауч. Джадд, которого она перебила, больше к этой теме не возвращался, вновь принялся ругать себя за то, что не написал отцу, и слушать не желая в собственное оправдание, что не писал он потому, что не хотел волновать отца известием о своем сердечном приступе. Когда несколько минут назад Кэй уходила, Джадд все еще не пришел ни к какому решению: писать или не писать Оскару, как просила Флора, – оправдывая свою нерешительность тем, что не знает, каково положение на самом деле. «Я должен выбраться», – сказал он тогда. Кэй тогда же согласилась, что ему следует поехать, как только он сможет, но никоим образом не раньше чем, по крайней мере, через месяц. Вместе с тем она понимала: необходимо что-то сделать, чтобы освободить Джадда от свалившегося на него тяжкого груза. Придумать и предложить нечто конкретное ей было нелегко еще и потому, что любая задумка упиралась в то, как мало она знала об истинном отношении Джадда к своему отцу. Как понимала Кэй, ее собственное детство, прошедшее без отца, мешало ей избавиться от преувеличенного представления о силе, какой полагалось бы связывать родителей с детьми. Понимала она и то, как способствовали отчуждению смерть матери Джадда, а следом и женитьба его отца на женщине, в которой Джадд видел только старую деву – учительницу. Тем не менее она всегда подозревала (и сегодняшний день подтвердил, как она была права), что Джадд был куда сильнее привязан к отцу, чем признавался в этом, возможно, даже самому себе.

Единственное, что вызвало у Джадда хоть какой-то интерес, – это ее предложение связаться вечером с отцом по телефону. Он возразил, что ему этого сделать нельзя без того, чтобы объяснить, почему он не ответил отцу на письмо, однако отпирался он не очень-то упорно, и Кэй рассчитывала уломать мужа в разговоре за ужином. Представляя себе всю сцену, соображая, что она скажет, Кэй поняла, что разговор потребует времени. Джадд же так быстро ест, когда нервничает.

Решительным шагом направилась она к шкафчику, где хранились запасы консервов, и принялась подыскивать что-нибудь для готовки первого блюда, способного растянуть время ужина. Заметив банку порошка для крепкого бульона, потянулась за ней – и тут ее остановил звонок телефона. Обернувшись, Кэй взяла трубку (вид форели на столе подсказывал, что звонить могла Дафи) и удивилась, услышав, как бесцветный мужской голос произнес:

– Будьте любезны мистера Джадда Уайлдера. Беспокоит телеграфная компания «Вестерн юнион».

У нее внезапно пересохло во рту от догадки, что за сообщение последует, и дрожащим голосом она выговорила:

– Мистер Уайлдер болен и не может подойти к телефону. Я приму телеграмму.

– Это миссис Уайлдер?

– Да, – подтвердила она, уже впадая в жуткое состояние от того, что об этом придется рассказывать Джадду.

– О’кей, мэм, думаю, что все будет в порядке, – возвестил голос, вновь становясь уныло монотонным: – Телеграмма из Хэйгуда, штат Айова: «Ваш отец скоропостижно скончался сегодня утром похороны в понедельник днем» – подпись: Оскар.

– В понедельник, – тупо повторила она.

– Так здесь сказано, мэм: «похороны в понедельник днем». Ответ будет?

– Нет, – сказала она. – Мне придется вам перезвонить.

Машинально положила трубку на рычаг. Мелькнула безумная мысль: а что, если не говорить Джадду, Кэй ужасалась, представляя себе возможные последствия такого потрясения. Разум возобладал быстро, придется ему сказать, вот только как?

Кэй закрыла глаза, сдавила ладонями виски – естественная реакция на вихрь, взметнувшийся в голове, отчаянная попытка хоть как-то навести порядок в мыслях.

– Кто звонил?

Она и не услышала, как Джадд вышел из библиотеки, дошел до кухни и встал в дверях. Онемев, пыталась отыскать слова, какие ее губы могли бы выговорить. Не сумев, воззрилась на мужа в немыслимой надежде, что молчание поведает о том, чего не высказать. Не получилось.

– Передали телеграмму.

– От кого?

– От Оскара.

– Умер?

Кэй кивнула, глядя на него и с ужасом ожидая, что же будет.

Надо было что-то сказать.

– Как, по-твоему, почему он телеграмму послал, а не позвонил?

– Это же все-таки Хэйгуд, – пояснил он с выдержкой, которой она поверить не могла. – Когда похороны? Он сказал?

– В понедельник днем.

Джадд глянул на часы:

– Время еще есть, можем застать кого-нибудь в «Семи морях».

Кэй не сразу сообразила, что «Семь морей» – название турагентства.

– Джадд, ты же не собираешься ехать?

Он глянул на нее, сильно сощурившись, плотно сжатые губы разошлись ровно настолько, чтобы вытолкнуть:

– Почему нет?

– Джадд, тебе нельзя! Всего-то. Джадд, ведь всего неделя прошла, как ты из больницы.

У Джадда на скулах заходили желваки.

– Джадд, я прошу! Ты должен подумать о себе, о том, что может… – С ужасом смотрела она ему в лицо, на котором застыла твердая решимость, одолеть которую не могло ничто.

– Перестань дергаться, – повелительно произнес он. – Это ничуть мне не повредит. В самолете я могу сидеть точно так же, как сижу здесь.

– Но нагрузка!

– Нагрузка будет еще хуже, если не быть там, – бросил он. – Я должен ехать, Кэй. Я никогда себе этого не прощу, если не поеду.

Кэй понимала: решение его бесповоротно, – и все же не удержалась, спросила:

– Не считаешь, что следует посоветоваться с доктором Карром? – Выражение его лица заставило ее сжаться, вызвало отчаянную попытку оправдаться: – Может быть, есть что-нибудь, что он мог бы… лекарство какое-нибудь, что-то такое…

– Позвони ему, если хочешь, – холодно снизошел Джадд. – Я знаю, что он скажет. Только, скажет он или нет, я все равно еду.

Кэй сдалась.

– Один ты не поедешь.

Он взглянул на нее, вопрос в его взгляде только добавлял страха к бремени, и без того казавшегося непереносимым.