Книга Тайны Морлескина - Наталия Викторовна Шитова

могла сказать, что там тайна, а что просто так.

Иногда Ноэль исчезал ненадолго. Не знаю, хотел ли он, чтобы я поинтересовалась, куда, но сам он не рассказывал. Может быть, уединялся с Зури или ещё с какой-нибудь красавицей. Женщины в его каменном тереме все были, как на подбор. А может, ходил по мирам и решал свои проблемы. Когда он исчезал, за мной присматривал Райс. Был он кроток и вежлив. Слишком кроток и слишком вежлив. Уж не знаю, какое именно внушение сделал ему Ноэль и как добился полного подавления эмоций, но мне с Райсом наедине было неуютно: я всё время думала о том, что его кротость – всего лишь маска, а под ней неуравновешенный и сильно обиженный на меня чудик.

К вечерней трапезе – той, что перед отходом ко сну – Ноэль неизменно возвращался. Чувствовалось, что ужин в кругу семьи доставляет ему удовольствие. Правда, он всегда видел, когда я думаю о чём-то помимо важных тайн. Просто читал мои мысли, почти так же, как Ольгер. А может и совершенно так же. Но он больше не высказывал недовольства, только укоризненно смотрел. Вот прямо так, как смотрел на меня папа, когда я приносила из школы плохие оценки или замечание в дневнике.

Но что я могла поделать? Нестареющий дедушка, магические силы, дремавшие в моей крови, целый мир, предназначенный мне в наследство – круто, конечно, кто бы возражал. Но мне надо было в Морлескин, искать Дайру. Как можно скорее. Сейчас. А потом, когда всё прояснится и уладится… Что ж, может быть, тогда я и смогу заинтересоваться тем, что так беспокоит Ноэля. Но не раньше.

Жаловаться Ноэлю было бесполезно. Ну, разве только на голод, жажду и обострение прочих естественных надобностей. На это он реагировал довольно живо. Я за годы в универе не попробовала столько новой вкусной еды и напитков, сколько скормил мне Ноэль за эти дни. И вино… Да, своим вином Ноэль гордился и к каждому ужину открывал что-то новенькое. Я различала это иногда на вкус, иногда на цвет, но так до конца и не прониклась. Так, чтобы ах – не попадалось.

И ещё тряпки в шкафу были классные. Мода в Амазоре заметно отличалась от морлескинской. Одежда и выглядела проще, и надевалась без проблем. Никаких тебе безразмерных отрезов, в которые ещё попробуй завернись, и никаких хитрых тесёмочек. Всё свободного покроя, летящее, почти без застёжек, и рисунок на тканях многоцветный, размытый, мягких тонов, загляденье… Вот только наряжаться мне не хотелось. Умом я понимала, что это всё красиво и замечательно, но душа была озабочена совсем не этим.

Так что принимал меня дедушка по первому разряду. Но про мои тревоги он знать не хотел. Точнее, не так. Знал прекрасно, но слышать не желал.

Время шло. Я непростительно надолго зависла в Амазоре. И я слишком много времени проводила в жуткой комнате. А куда деваться? Просто выйти ночью в сад и просидеть там до завтрака я однажды попробовала, но сразу же притащился Райс, отчего я сделала вывод, что он просто-напросто неустанно за мной следит. Хоть и с поклонами, но очень настойчиво он упросил меня вернуться в спальню.

Как и в прошлые ночи, я думала, но никак не могла придумать, как мне отсюда сбежать. Так что, полежав немного на постели в тоске и печали, я встала, скинула тунику, забралась под лёгкое одеяло и, сложив парео в плотную широкую ленту, завязала глаза.

Зря всё-таки Ноэль сказал мне о том, что терем продолбили в живом существе. Теперь от этой мысли мне было не отделаться. И не только потому что идея так мучить живое пугала меня. Ещё мне было любопытно, смогла бы я без его разъяснения понять, что дом живой, или не смогла бы. Я же могу, даже не касаясь, всмотреться в бездыханного неподвижного человека и безошибочно определить, мёртв ли он, а если жив, то насколько здоров. А уж прикоснувшись…

Если базалы живые, то какими бы они ни были тормознутыми, они должны были подавать признаки жизни, если не внешние, то внутренние.

Я сдёрнула повязку с глаз, вылезла из постели и подошла к простенку между окнами, по которому расползлась гроздь больших и маленьких светящихся шариков, положила руку на прохладную, неровную и щербатую стену…

Да что ж такое?! Я попыталась несколько раз подряд, но что-то мне мешало. Перед глазами так и стояла щербатая стена, внешнее зрение было никак не сбросить. Я же почти сразу, как мои способности проявились, наловчилась мгновенно переключаться с внешнего зрения на внутреннее. Да я ещё в детстве легко смотрела альбомы со стереограммами, все ещё пыхтели, а я уже видела трёхмерные картины сквозь странные узоры. А тут сбой… Базалы мне не давались. Фактура стены и мерцающий свет… Похоже было, что свет меня и отвлекал.

Я вернулась к постели и снова надела повязку. Наощупь коснулась рукой сначала грозди застывших слёз, потом шершавой стены, вгляделась…

Я ухнула во что-то узкое и бесконечно длинное, в пульсирующую кишку со стенами кирпично-морковного цвета. Это было падение в какую-то бездонную дыру. Глаза смотрели, но не видели ничего, кроме вибрирующих волокон, в голове гудело от жёсткой мерной пульсации неведомой плоти, явно живой плоти, чужой, другой, но точно живой… И страдающей от боли. И чувствующей себя обречённой. И она не хотела меня отпускать. Теперь я не могла сбросить внутреннее зрение. Очень хотела сразу же это прекратить, но не могла. Меня засасывало всё глубже и глубже. То, что забирало меня к себе было во много раз сильнее. В какой-то момент я поняла, что это всё, что сопротивляться бесполезно, оно всё равно утащит…

И вдруг словно чья-то когтистая лапа вгрызлась в мою грудь, намотала меня на кулак и вывернула наизнанку, вытаскивая наружу