Книга Отшельник - Томас Рюдаль

– Значит, длинная рука закона до тебя не дотянулась? – поинтересовался Кормак, глядя на него поверх полки с видеокамерами.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросил Эрхард, косясь в сторону входа.

– Чокнутый торговец чемоданами видел, как тебя вели в наручниках.

– На меня не надевали наручники… а в общем, да, я больше не под стражей.

– Видок у тебя неважный, – заметил Кормак.

– Ты должен мне помочь.

– Сюда, – пригласил Кормак, подталкивая Эрхарда за занавес из бус в подсобку. – Что случилось?

– Мне нужно позаимствовать одну из твоих видеокамер на пять – десять минут.

Кормак явно был не в восторге от такого предложения.

– Сегодня праздник Богоматери Кармельской. Я занят.

Эрхард пристально посмотрел на него:

– Ты моя единственная надежда.

– На что?

– На то, чтобы исповедаться в грехах. Мне нужно записать признание.

Вначале лицо Кормака посерьезнело; потом он расхохотался.

– Что ты натворил? Это имеет какое-то отношение к матери мертвого младенца?

– Можно и так сказать.

– И где ты собираешься записывать свое признание? Здесь, в моем магазине?

– Если можно. Лишь бы мне не мешали. И лишь бы меня никто не слышал.

– Тогда отправляйся на склад. Хоть обстановка там не очень, зато никого нет.

Эрхард вздохнул с облегчением и прислонился к стене.

– А потом что? Как ты намерен поступить со своей маленькой исповедью?

– Заберу пленку с собой и где-нибудь спрячу.

– Пленку? Друг мой, никакой пленки нет. Твои сведения устарели на много лет!

Эрхард не знал, что сказать.

– Значит, ничего записать нельзя?

– Конечно, можно. Но сейчас все цифровое. Тебе придется воспроизводить запись на компьютере. Я могу сохранить твое признание на флэшке, а ты заберешь ее с собой.

– Если только можно сделать это сразу же.

– Можно, но какое-то время понадобится на то, чтобы переписать файл.

– Сколько времени на это нужно?

– После того как ты надиктуешь… минут пятнадцать.

Эрхард производит мысленные подсчеты.

– Это слишком долго. Я не успею на корабль.

– Какой еще корабль?

– Можешь послать запись по почте или с курьером?

– Могу, – кивнул Кормак, но вид у него по-прежнему был скептический.

Эрхард понизил голос, чтобы их не услышали внизу:

– Помоги мне записать признание. Когда все услышишь, сам решай, хочешь ты мне помочь или нет. Если нет, я заберу запись с собой. Если да, отправь запись одному из моих друзей.

Кормак покосился на торговый зал:

– Тогда мы должны все сделать сейчас. Сию минуту.

– Я готов.

Кормак вынес из торгового зала большую камеру. Нажал несколько кнопок и просунул шнур под дверь склада, а затем внес туда треножник. Подтолкнул Эрхарда к стеллажу с коробками, включил матовую желтую лампочку под потолком.

– Поехали, – сказал Кормак. – Я записываю.

Теперь у Эрхарда больше не было времени на раздумья.

Он боялся, что не успеет рассказать все с самого начала. Он торопился и часто сбивался. Рассказал об избитом Крисе Джонсе, угоне судна, переносе груза с одного корабля на другой, о развалившемся контейнере, о лже-Джонсе, которого сбросили за борт. И о помощнике капитана по имени Хуан Паскуаль, который живет здесь, в Корралехо. Потом перешел к машине на пляже и младенцу в картонной коробке.

– Что?! – изумился Кормак.

– Машину унесло течением на четыре мили и выбросило на берег в Котильо.

Глядя перед собой, Кормак чиркнул старомодной бензиновой зажигалкой, закурил сигарету.

Эрхард продолжал рассказ. Кафе на Тенерифе, Холлисен, пропавший без вести. Эммануэль Палабрас украл собственный груз, продал его и, возможно, получит страховку. Членов экипажа нигде нет, но Эрхард говорил с матросом, который был на втором корабле. По словам того матроса, груз вернулся на Тенерифе, а команду ссадили в Марокко. Чтобы все прикрыть, Эммануэль Палабрас убил невестку, а возможно, и сына, а потом попытался повесить их гибель на Эрхарда. Об Алине он не упомянул. Он ничего не сообщил и о том, что Беатрис лежит в квартире Рауля, но продолжил историей о том, как человек в темных очках пытался его задушить, допросом в полицейском управлении, и о своем ложном признании. Закончил он рассказом о своем побеге из полицейского управления и о корабле, который ждет его в порту.

– В Бога душу мать и Пресвятую Деву Марию! – потрясенно воскликнул Кормак после минутного замешательства.

– Сколько времени все заняло?

Кормак посмотрел на камеру:

– Семнадцать минут.

– Мне пора двигаться.

– Откуда ты знаешь, что все взаимосвязано?

– Просто знаю.

– Я не большой любитель полиции, но, по-моему, для того, чтобы они тебе поверили, придется найти еще несколько кусочков головоломки. Здорово ты разобрался с той машиной!

– «Фольксвагеном». Что еще сказать?

Кормак ухмыльнулся и глубоко затянулся сигаретой.

– Что еще я могу сделать? – спросил Эрхард. – Да пошло оно все… я больше не могу. Я и так увяз по самые уши. Все, хватит с меня! Запись – моя единственная страховка; без нее меня просто выбросят за борт посреди океана. Продолжать придется другим. Ты сможешь?

Кормак отвел взгляд в сторону:

– У меня магазин. И новая подружка.

– Ты такой же, как все остальные… думаешь только о себе. Ладно, отдам запись одной знакомой. Она журналист и живет в Пуэрто; славная женщина. Она найдет недостающее. Вряд ли ей это понравится, но, если со мной что-нибудь случится, она так или иначе возьмется за дело. Ты пошлешь ей запись от меня?

Кормак пристально посмотрел на Эрхарда:

– Извини, друг мой. Я тебе помог, но впутываться в твои дела не стану. Я полжизни провел на этом острове. У меня здесь бывшая жена, сыновья, новая подружка и магазин. Я просто не могу. Сейчас перепишу твое признание, только не торопи меня. – Кормак унес камеру с собой, а Эрхарда оставил на складе.

Глава 71

Он вернулся к кораблю. Больше всего ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Он устал и измучился. Его тело двигалось вперед как автомат, но внутри он был надломлен. У него все болело. Если его попытаются утопить, он не сможет сопротивляться. Он даже не хочет сопротивляться.

В кармане у него лежала флэшка, которую дал ему Кормак; на ощупь она была похожа на маленький складной нож. Ему нужно передать ее кому-то, кто отнес бы ее Солилье, – или послать ее самому. Он разглядывал променад, ища киоск, где можно купить конверт и марку. Нашел киоск, где торговали мороженым и сувенирами. Встал в очередь под маркизой; народ все прибывал; возбужденной ребятне не терпелось съесть мороженое и посмотреть, как мимо пронесут Богоматерь Кармельскую. Некоторые из них пели, прославляя заступницу рыбаков, милосердную Деву Марию, которая идет по морю. Даже мертвый моряк, что утонул, запутавшись в собственных сетях, вышел на пляж в окружении своих близких, а рядом с ним шла Дева Мария Кармельская. Песня называется «Наша Кармен»; дети разучивают ее в школе, и они поют ее на празднике каждый год. На слух Эрхарда, их хор не слишком стройно звучал, но зато дети пели с большим чувством – как если бы в самом деле хотели оживить Богоматерь.