Книга Хороший, плохой, неживой - Ким Харрисон

– Давай, зови его, – прохрипела я, валяясь у негов ногах. Перед глазами все плыло.

Он отодвинулся на эти сволочные восемь футов, встал междумной и лифтом и начал тщательно произносить латинские слова. Некоторые из них яузнала – эти слова произносил Ник. С участившимся пульсом я лихорадочнооглядела белую плюшевую просторную комнату, ища хоть чего-нибудь. Так глубокопод землей мне не найти лей-линии. А сейчас здесь будет Алгалиарепт. Пискарименя ему отдаст.

Он произнес имя демона, и я похолодела. Язык обволокло воньюжженого янтаря, в круге вызова образовался красный туман безвременья.

– Смотри-ка, демон, – прошептала я, подтягиваясь купавшему столу и вставая. – Все лучше и лучше.

Покачиваясь, я смотрела, как туман раздувается, превращаясьв шестифутовую фигуру. Краснота безвременья втянулась внутрь, и открылосьатлетическое тело янтарного цвета в набедренной повязке с каменьями и цветнымилентами. У Алгалиарепта оказались голые мускулистые ноги, невероятно тонкаяталия, великолепная скульптурная грудь, которая заставила бы позеленетьШварценеггера. А сверху – шакалья голова с остроконечными ушами и длиннойсвирепой мордой.

У меня отвалилась челюсть. С портрета египетского богасмерти я перевела глаза на Пискари, с новым пониманием разглядывая внешность вампира.Он что, древний египтянин?

Пискари нахмурился:

– Я тебе велел не являться передо мной в такомвиде, – сказал он сухо.

Маска смерти осклабилась, как будто была живой частьюдемона.

– Забыл, – протянул он невероятно низким голосом,от которого у меня кишки зарезонировали. Между зубами шакала высунулся тонкий,красный язык и облизал морду. Щелкнули зубы.

У меня застучало сердце, и Алгалиарепт, будто услышав,повернулся ко мне.

– Рэйчел Мариана Морган, – сказал он, настороживуши. – И сюда успела.

– Заткнись, – сказал Пикари, и глаза Алгалиарептаприщурились щелками. – Что ты возьмешь с меня, чтобы допытаться у нее оходе работ Каламака?

– Шесть секунд с тобой вне этого круга.

От неприкрытого желания убить Пискари, прозвучавшего в этомголосе, у меня будто лед по спине прополз.

Пискари покачал головой, не теряя ни капли хладнокровия.

– Я ее тебе отдам. Мне все равно, что ты с нейсделаешь, лишь бы она больше не ходила по эту сторону лей-линий. Взамен тызаставишь ее мне рассказать, насколько продвинулся Трент Каламак в своихисследованиях. До того, как унесешь. Согласен?

Только не в безвременье, только не с Алгалиарептом! Собачьяморда демона довольно улыбнулась:

– Рэйчел Мариана Морган в уплату? М-м-м,согласен. – Египетский бог сцепил руки и шагнул вперед, остановившись уграницы круга. Шакальи уши насторожились, собачьи брови приподнялись.

– Не имеешь права! – возмутилась я, чувствуя, какколотится сердце. Я посмотрела на Пискари. – Так нельзя. Я несогласна. – И снова Алгалиарепту: – Он не владеет моей душой и не можеттебе ее отдать!

Демон глянул на меня мимоходом:

– Он владеет твоим телом. Кто владеет телом, держит вруках душу.

– Так нечестно! – кричала я, но никто меня неслушал.

Пискари подошел к кругу, встал в агрессивной позе, упираясьруками в бока.

– Ты не станешь, – заговорил он с нажимом, –пытаться меня убить или каким бы то ни было образом ко мне прикоснуться. Акогда я скажу, ты немедленно исчезнешь и вернешься в безвременье.

– Согласен, – сказала шакалья голова.

Струйка слюны упала с клыка и зашипела, упав на разделяющееих безвременье.

Не отводя взгляда от глаз демона, Пискари большим пальцемноги разорвал круг.

Алгалиарепт выскочил наружу.

Я ахнула, попятилась. Мощная рука схватила меня за горло.

– Стой! – крикнул Пискари.

Задыхаясь, я пыталась отодрать от горла золотистые пальцы.Три кольца с синими камнями впились мне в кожу. Я извернулась, пытаясь ударитьногой, и Алгалиарепт сжал сильнее, уходя от удара. Из моего горла донессявлажный хрип.

– Брось ее! Она не твоя, пока я не получил, что хочу!

– Я добуду эту информацию иным способом, – сказалшакал, и рокочущий его голос слился с шумом крови у меня в ушах. Голова,казалось, вот-вот взорвется.

– Я тебя вызвал, чтобы ты добыл информацию отнее, – сказал Пискари. – Если ты ее сейчас убьешь, ты нарушишьусловия вызова. Мне нужно это знать сейчас, а не через неделю или через год.

Пальцы у меня на горле разжались, я рухнула на ковер, ловяртом воздух. Сандалии на демоне были кожаные, с толстыми лентами. Я медленноподняла голову, ощупывая горло.

– Всего лишь передышка, Рэйчел Мариана Морган, –сказала шакалья голова, причудливо вращая языком. – Сегодня ты будешьсогревать мою постель.

Я стояла на коленях, мучительно втягивая воздух и стараясьне думать, как я буду согревать ему постель, если буду мертва.

– Ты знаешь, – просипела я, – мне это ужесильно надоело.

Сердце стучало, когда я встала на ноги. Он согласился наработу – он снова может быть вызван.

– Алгалиарепт! – отчетливо произнесла я. – Япризываю тебя, собакоголовый убийца, сукин сын, пес смердящий!

У Пискари лицо вытянулось от удивления, а Алгалиарепт – могупоклясться – мне подмигнул.

– А можно мне явиться в виде того, в коже? –сказала шакалья голова. – Бойся его, я люблю им быть.

– Да чем хочешь, – сказала я, стоя на трясущихсяколенях.

Мигом явились черные кожаные мотоциклетные перчатки, позасобакоголового египетского бога из скульптурно-жесткой сталауверенно-развязной. Передо мной стоял Кистен, с головы до ног одетый в чернуюкожу, в черных ботинках на толстой подошве. Звякнули цепочки, пахнуло бензином.

– Вот это красиво, – сказал демон, блеснув клыкамии приглаживая светлые волосы. Из-под руки они вышли мокрые и пахнущие шампунем.

Мне тоже показалось это красивым. К сожалению.

Медленно выдохнув, копия Киста покусала нижнюю губу, чтобыона покраснела, мелькнул язык, оставивший на ней влажный блеск. У меняпробежала дрожь по телу – я вспомнила, какие мягкие у Киста губы. Будтопрочитав мои мысли, демон вздохнул, сильные его пальцы опустились вниз, кштанам, привлекая мой взгляд. Над глазом появилась царапина, недавно полученнаяКистом.

– Чертовы вампирские феромоны, – прошептала я,отталкивая воспоминание о лифте.

– Не в этот раз, – ухмыльнулся Алгалиарепт.Пискари смотрел, недоумевая:

– Я тебя вызвал! Ты будешь делать, что я сказал!