Книга Последняя искра - Алана Русс

Сопротивляться в столь опасной обстановке глупо. Пришлось выпустить ворот камзола и уцепиться за стеклянный выступ водосбора. Но меж рёбер нещадно пекло.

Жгло и нос с глазами, вдруг наполнившимися слезами.

Стиснув зубы, я забралась на крышу и, сев на корточки, прильнула спиной к ещё тёплому стеклянному скату. Закрыла глаза, хотя вид на жилой «муравейник» Серого квартала с высоты открывался впечатляющий.

Дышалось тяжело.

«Гад! — нечеловеческим усилием воли проглотила я ругательство погрубее. — Тёмный гад! Паразит изворотливый!»

Упомянутый гад взобрался следом за мной и жестом приказал следовать вдоль жёлоба к Эдане, уже встревоженно выглядывающей из-за конька четырёхскатной крыши.

Я обожгла вампирюгу злым взглядом и, не разгибая спины, двинулась, куда следовало.

Оказавшись рядом с Эдой на противоположной фасаду стороне дома, мы остановились, переводя дух.

Глава 16. Клыки в сердце

Крыши домов соседней улочки оказались для нас недосягаемы.

Узенькая, не больше двух-трех метров, полоска задних двориков тянулась вдоль песчаных домов, то и дело скрываясь под навесами пристроек, висящих в воздухе если и не на честном, то определённо магическом слове.

Сомневаюсь, что даже с разбегу мне или Эдане удалось бы перемахнуть четырёх метровый провал и при этом благополучно приземлиться на крышу. Однако за способности длинноногого клыкастого воздушника, словно ненароком то и дело касающегося меня плечом, я не ручалась.

— Лучший для нас вариант, — повёл рукой он, словно прочитав мои мысли, — перебраться на крышу соседнего дома. Окна заперты, но света я меж ставнями не вижу. Наверняка заброшенный. Крыша худая, так что попробуем пробить дыру и спуститься внутрь. И либо переждём там, либо попробуем уйти дворами. Но придётся прыгать.

Я серьёзно кивнула, отодвинув разногласия на мгновение.

Справа от нас и впрямь расселась приземистая хибарка. Один этаж — и тот будто в песке утоп. Крыша однобокая, покрытая тёмными травяными листами, напоминающими подорожники-переростки.

— Значит, будем прыгать. Сделаем воздушную подушку, — Эдана уже решительно подбиралась к краю по кромке крыши, неловко приподнимая подол платья и упираясь ладонью на стеклянный скос.

Я гусиным шагом двинулась за ней, но неровно поставила ногу и оскользнулась.

Упасть я бы и без того не упала, но Велор, наверняка на автомате, выставил руку, имитируя ограждение, и едва ощутимо коснулся моего обнажённого плеча.

Прикосновение вышло до того мимолётным и вместе с тем нежным, что в эту секунду во мне что-то взорвалось.

Неужели, целуя меня, Велор смел делать вид, что всё в порядке? Смел прикасаться ко мне, зная, что его ждёт на ночь другая?

«Действительно, — в сердцах выругалась я. — Зачем платить за гессир, когда рыба сама в руки плывёт, чешую скидывая?»

Стыд опалил нутро, выжег предохранители, и я развернулась к Дракуле, не в силах сдерживать хлынувшие злость и обиду. Злость и обиду и на него, и на себя.

— Ты с ней спал? — тычком в грудь остановив Велора, клокочущим от гнева голосом, спросила я. — Спал с Лилет и сегодня собирался? Перед тем как туманы мне над морем показать или после?

Мне и ответа, кажется, не нужно было. Намёков Лилет вполне было достаточно. Но и Дракула явно понял, что любой ответ сейчас будет использован против него.

— Чёрт побери, — пригладил он свои вороные патлы, выбившиеся из пучка. — Ты удивительно вовремя впадаешь в безумство, Лиза. Как раз когда мы оба в смертельной опасности. Хоть раз, заставь своё эго помолчать и подумай о других!

— О других? — я задохнулась. Горло сжала огненная лапа гнева. — Да я здесь, потому что думала о других! О тебе думала, тёмный ты…

— Ты думала лишь о себе, — приблизился Велор настолько, что я увидела себя в его крохотных, полных холодный злости зрачках. — Ты так жалела себя, так страдала, что не заметила очевидного… Я ушёл на Иппор добровольно. Я ушёл, оставив тебя без малейшего колебания.

— Ложь… — выдохнула Эдана у меня за спиной, когда я, кажется, умерла на месте. Умерла прямо на этой самой крыше. — Зачем ты врёшь ей! Скажи правду! Скажи как есть, дурная твоя башк…а-а!

Эдана, от гнева и возмущения быстро перебирая руками и ногами, уже переползла через конёк, возвращаясь к нам, но платье её подвело.

Одно неловкое движение, и Эда покатилась на гладком шёлке, как на ледянке. Истончившийся от времени стеклянный жёлоб на углу крыши, задранный, как пика, не выдержал удара обеих ног. Крякнул, как лёд на реке и обвалился, разлетевшись на сотни хрусталиков где-то внизу.

Эда и сама разбилась бы, если бы чудом не уцепилась обеими руками за выступ. Но обломанный, острый край покрылся сетью тонких трещин и грозился рассыпаться в блестящее крошево с секунды на секунду прямо под её пальцами.

— Эда! — воскликнула я, на карачках бросившись на помощь, но Велор, с несвойственной ему экспрессией выругался, и едва ли не перешагнул через меня, приказав не двигаться с места.

Я послушно замерла, с ужасом наблюдая, как тонкие змейки трещин, предупреждающе треща, ползут ко мне.

— Хватайся!

Велор, стоя на коленях, вытянулся и, балансируя на краю, подал Эдане руку. Но та лишь скулила и сжимала пальцы всё крепче, обагряя кровью острые края.

Кажется, даже дышать перестав, Дракула поднялся во весь рост и сделал шаг, оказавшись прямо над Эданой. Пошире расставив ноги и тем самым увеличив площадь опоры, он с молниеносностью змеи ухватил сестру за окровавленное запястье.

— Отцепляйся, глупая! — рыкнул Велор, и Эда лишь тогда с криком разжала пальцы и повисла над пропастью в два с половиной этажа, удерживаемая лишь братом, поалевшим от натуги.

Стекло затрещало сильнее. Послышались крики хозяев дома прямо под нами.

Нас заметили.

Один удар по беззащитно болтающейся в воздухе Эдане — и всё будет кончено. Одно неловкое движение Велора — стекло рассыплется в крошку, и мы ухнем вниз. Прямо на заставленную цветочными горшками площадку.

Быть может, насмерть не разобьёмся, но ноги переломаем точно.

Успею ли я починить конечности магией Ириты? Сумеем ли отбиться от тех, кто до сих пор атаковал Акитара с Шараром в логове Лилет?

— Починить… — на выдохе вдруг вымолвила я, глядя на пальцы.

Меж ними угрожающе росла сеть трещин, но даже вопреки холодному страху, щупающему желудок скользкими лапами и пробуждающему тошноту, призвать огонь мне ничего не стоило.

Одна мысль, незначительное усилие — и пламя принялось беспорядочно лизать ладони. Подчиняясь моей воле, оно вмиг стало текучим и хлынуло волной по стеклу, забираясь в трещины и спаивая их заново. Пусть и не столь крепко, как прежде, но хоть что-то.