Книга Золото Хравна - Мария Пастернак

— Ладно, Эйольв, — наконец глухо произнес Халльдор и опустил глаза. — Признаю твою правоту.

Он приставил секиру к стене дома и сделал два шага в сторону от нее.

— Сложите оружие, — приказал он своим людям на дворе. — Хёвдинг Хокон представляет здесь королевскую власть, а перед нею каждый честный бонд должен склонить голову.

— Только что, отец, ты говорил иное, — пробормотал старший сын Халльдора.

— Сила и достоинство порой являют себя в том, чтобы отказаться от своих слов, сынок, — ласково посмотрев на него, сказал Хокон.

— Можешь пройти в дом, Хокон, — сжав зубы, выдавил из себя Халльдор. — Стюрмир там, в дальней горнице. Он болен и спит. Однако позволь мне остаться здесь, ибо совестно мне будет смотреть ему в глаза.

Хокон коротко кивнул. Сам он и шестеро его воинов спешились и пошли в дом, другие остались верхами на дворе. Люди Халльдора не расходились, с любопытством оглядывая дружинников и чужаков — Торлейва и Никуласа. Слух о них обоих уже разнесся по округе. Никулас Грейфи был видный бонд и знатный одальман, почти рыцарь. О Торлейве же знали, что он убил Нилуса из Гиске, и теперь дивились тому, что он так молод и не похож на опытного воина. Кое-кому из присутствующих уже пришлось узнать Торлейва и с этой стороны — Хокон заключил верно, в поджоге накануне принимали участие несколько челядинцев Халльдора.

Торлейв, которому не по себе было от всех этих взглядов, отвернулся, Никулас же спокойно взирал на глазевшую дворню.

— Что-то Хокон там мешкает? Не случилось ли чего?.. — проговорил Торлейв.

Но Хокон уже появился на крыльце, усмехаясь в короткие седые усы.

— Этот прохвост давно сбежал отсюда! — Он покачал головой. — Хорош бы ты был, Халльдор, кабы положил за него души своих людей.

— Как это сбежал? — изумился Халльдор, обернувшись к нему. — Что ты такое говоришь, хёвдинг? Он сказался нездоровым и лег в постель сегодня, еще до полудня. Я уверен был, что он всё еще спит.

— Не знаю, кто из вас такой мастер розыгрышей, — отозвался Хокон. — Возводить на тебя, Халльдор, напраслину не хочу. Но Стюрмир ушел. А на лавке в боковуше лежит спальный мешок, набитый одеялами. Женщины сказали, когда он уходил, при нем был самострел. И весь запас твоих болтов, Халльдор, он унес с собою, потому как твоего колчана на месте нет. От черного хода свежая лыжня ведет через двор и выгон прямиком в лес. Дай Бог, чтобы никто больше в нашей округе до этого Йоля не отправился к праотцам.

Глава 25

До самых сумерек отряд Хокона продолжал искать Стюрмира, но, когда тонкий месяц прояснился на темнеющем небосводе, хёвдинг велел возвращаться.

— Завтра сочельник, — объяснил он. — Гюрд Управитель — человек набожный. Да и людям надо дать возможность отпраздновать Рождество. Что до меня, то я готов провести с вами в лесу хоть весь день, с утра до самой всенощной. Ежели соберетесь — можете заехать за мною пораньше. Эйольв прав: этому бешеному псу не место среди людей. Добрый удар мечом — все, чего он заслуживает… и то в память о его славных предках. Будь он ниже родом, хватило бы и крепкой петли.

— Меня учили иному, пока я жил у францисканцев, — сказал Торлейв.

— И все же ты ходишь с нами и, судя по тому, что слышал я о тебе, при случае без промедления обнажаешь свой меч.

— Что ж делать, когда ничего иного не остается.

Кони их шли рядом, усталые всадники покачивались в седлах.

— Вот и со мною, сынок, вечно та же история, — усмехнулся Хокон. — Хочешь не хочешь, а жизнь заставляет браться за клинок. Ступай к своей невесте; славная девушка, за такую и помереть не жалко. Когда свадьба у вас? Позовешь старого Хокона погулять на ней?

Торлейв рассмеялся.

— Пока не знаю когда. Мы еще не решили.

На постоялом дворе у Гамли к вечеру было людно и шумно. Дети Скаффти вместе с младшими дочками Гамли носились по всему двору. Приехала многочисленная родня Ланглив, и, когда Торлейв и Никулас, окоченевшие и усталые, вошли в горницу, к ним обратилось множество любопытных глаз. Гамли истопил баню, чтобы все желающие могли вымыться накануне праздника. Торлейв с Никуласом тоже отправились смыть с себя грязь и пот. После бани Торлейв надел новую льняную рубашку, взял Надежду Путника и, не снимая с мокрой головы банной шапки, пошел в горницу, где жил Стурла.

Тот сидел над раскрытой Псалтырью, читал при свете свечи.

— Рад видеть тебя, Лейви! — Стурла оторвал взгляд от книги. — Ну что, не отыскали вы моего родича?

— Нет. Но я привез тебе кое-что другое, — и он протянул Стурле меч. — Нашли в одном из домов, в Фискевере.

— Боже мой! — воскликнул Стурла. — Мало что могло бы нынче так обрадовать меня! О Надежда Путника, ты снова со мною! Здравствуй, верное мое оружье!

— Стурла, я хочу уехать отсюда, — сказал Торлейв. — И как можно скорее. Воронов мыс — не то место, где мне хотелось бы провести годы. Да и родичи твои, сказать по правде, не вызывают у меня большой приязни. Хоть они и будущие мои свояки, я предпочел бы встречаться с ними впредь как можно реже. Сегодня на дворе Халльдора Смолы все мы были на волос от смерти, и, если бы не твердость Хокона, сына Кодрана, и не мудрые речи Эйольва Двухбородого, вместо сроков свадьбы, того гляди, пришлось бы высчитывать даты поминок.

— Поверь, мне и самому тут уже невмоготу, — отвечал Стурла. — Пора домой! В Нидарос, а потом на хутор. Но мы с тобою должны еще оговорить многое. Где собираетесь жить вы с Вильгельминой после свадьбы, например…

— А кстати, где Мина? Я видел ее лишь утром.

— Должна быть в поварне, они с Анете пекут лепешки. — Стурла с любовью поглаживал свой клинок.

— Пойду отыщу ее.

— Ты хоть банную шапку-то сними, — посоветовал Стурла. — В доме же гости, родичи Ланглив. Засмеют тебя.

Но Торлейв все не вставал, а продолжал сидеть, опершись локтями на стол, и с улыбкой смотрел на Стурлу.

— Знаешь, отец, я бы не медлил со свадьбой! Зачем нам эти проволочки?

— А куда же спешить-то? — притворно удивился Стурла.

— Мне — есть куда, — отвечал Торлейв.

— Торопиться негоже, — покачал головою Стурла, дразня его. — Что люди скажут?

— Скажут: поженились наконец Вильгельмина, дочь Стурлы Купца, и этот придурок, долговязый резчик с Пригорков, сын бонда Хольгера.

Стурла ухмыльнулся.

— Ладно, ладно. Пройдут праздники — и обвенчаем вас. Вон в соборе Святого Олафа и обвенчаем, в Нидаросе, через месяц, как тебе?