Книга Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн

— Нет, но… Джубал, вы всерьез думаете, что это Джил наставила Майка на путь истинный?

— Что? — Джубал призадумался. — Тогда кто же?

— Великий грех совать нос в чужие дела. Тем не менее Джил в свое время открыла мне глаза, когда меня осенило подобное же умозаключение. Насколько я понял, кто оказался первым — это более или менее случайность.

— Мм… да. В это я верю.

— Так оно и есть. Джил думает, что Майку повезло: он соблазнил (или оказался соблазненным) того, кто больше всего подходил ему. Что дает вам намек, если вы знаете, как у Джил работает голова.

— Черт, я не знаю, как моя-то работает. Что касается Джил, то вот уж никогда не думал, что она обнаружит в себе способности к проповедничеству, как бы ни была влюблена… так что я совершенно не представляю, как работает ее голова.

— Она не часто проповедует… К этому мы еще вернемся. Джубал, что вы почерпнули из календаря?

— Что?

— Вы думаете, это сделал Майк… в обоих случаях… если его визиты домой совпадают по времени.

— Бен, — поспешно возразил Джубал, — я не говорил ничего, что привело бы тебя к такому выводу.

— Плевать, что не говорили. Вы сказали, что они довольны. Я знаю, как этот чертов супермен действует на женщин.

— Охолони, сынок. Он наш водный брат.

— Я знаю это… — сказал Бен ровным голосом, — и я тоже люблю его. Тем лучше это объясняет мне, отчего они такие довольные.

Джубал посмотрел на свой стакан.

— Бен, сдается мне, что скорее уж твое имя должно открывать список.

— Джубал, вы сошли с ума!

— Полегче, полегче. Хотя я потихонечку и свихиваюсь, клянусь тебе миллиардом имен Божьих, что я не сую нос в чужие дела, а вот зрение и слух у меня в порядке. Если через мой дом промарширует духовой оркестр, я это замечу. Ты спал под этой крышей десятки раз. Ты когда-нибудь спал один?

— Ну вы и тип! Ну, скажем, я спал один в первую ночь, как попал сюда.

— Доркас тогда, по-моему, не была занята готовкой. Нет, тебе дали успокоительного, эта ночь не в счет. А остальные?

— Ваш вопрос не относится к делу, несуществен, и я оставляю его без внимания.

— Что ж, это уже ответ. Заметь, пожалуйста, что новые спальни расположены как можно дальше от моей. Звукоизоляция никогда не бывает достаточной.

— Джубал, а не ваше ли имя должно стоять в списке впереди моего?

— Что?!

— Не говоря уже о Ларри и Дюке. Джубал, каждый знает, что вы имеете прекраснейший гарем, не уступающий султанскому. Не поймите меня превратно… Вам завидуют. Но считают похотливым старым козлом.

Джубал забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— Бен, я не беру близко к сердцу, когда со мной панибратски обходятся те, кто моложе меня. Но в данном случае я требую, чтобы к моим годам относились с уважением.

— Простите, — твердо возразил Бен, — я подумал, что если вам не возбраняется соваться в мою сексуальную жизнь, то и вы не обидитесь на мою вольность.

— Нет-нет, Бен! Ты не понял. Я требую, чтобы девушки относились ко мне с уважением… в этом смысле.

— Но…

— Я, как ты указал, человек пожилой. Довольно-таки пожилой. Между нами, я рад признаться, что до сих пор способен испытывать желание. Но вожделение уже не командует мною. Я предпочитаю чувство собственного достоинства приятному времяпрепровождению, которым, будь уверен, я насладился в полной мере, и не желаю повторять все снова. Бен, человек моего возраста, выглядящий, как трущоба перед сносом, может уговорить молоденькую девушку переспать с ним… и, возможно, сделать ей ребенка, и поблагодарить судьбу за подарок. На это может быть три причины: деньги… или их эквивалент в зависимости от желания или ценностей данного общества, и т. д. и… Пауза для вопроса: можешь ты представить кого-то из четверых уступающей мужчине по этим причинам?

— Нет. Ни одну.

— Благодарю, сэр. Я имею дело только с леди. Приятно, что ты это понял. Третья побудительная причина — чисто женская. Прекрасная юная девушка может иногда пустить в свою постель старую развалину, если она гордится этим человеком, жалеет его и желает сделать его счастливым. Подходит такая причина?

— Ну… Джубал, это возможно. На это может пойти любая из четверых.

— Я тоже так думаю. Но эта причина, которую любая из этих леди может счесть удовлетворительной, не удовлетворяет меня. У меня есть чувство собственного достоинства, сэр… Так что, пожалуйста, вычеркните мое имя из списка.

Кэкстон ухмыльнулся:

— О'кей, чопорная лысая башка. Надеюсь, что когда я доживу до ваших лет, меня не так трудно будет соблазнить.

Джубал засмеялся:

— Лучше подвергнуться соблазну и устоять, чем не оправдать ожиданий. Теперь о Дюке с Ларри: я ничего не знаю, и меня это не заботит. Когда кто-то приходит сюда жить, я ясно даю понять, что это не каторга и не бордель, но частный дом… и, как таковой, он соединяет анархию с тиранией без малейшей примеси демократии, как это принято в хорошей семье, то есть все пользуются полной свободой, пока нет моих приказов, каковые не подлежат обсуждению. Моя тирания никогда не распространялась на любовные отношения. Детки всегда хранили свои частные дела в тайне. По крайней мере, — печально улыбнулся Джубал, — так было до тех пор, пока марсианское влияние не вышло из-под контроля. Может, Дюк с Ларри и трахали девушек под каждым кустом, но воплей не было.

— Так вы думаете, что это Майк.

Джубал скривился:

— Да. Все так… Я говорил, что девушек просто распирает от счастья. И я пока еще не разорен. Плюс тот факт, что я могу раскрутить Майка на любую сумму. Так что их дети не будут нуждаться. Но, Бен, меня беспокоит сам Майк.

— Меня тоже.

— И Джил.

— Ну… Джубал, проблема не в Джил. Проблема в Майке.

— Проклятье, почему мальчик не может вернуться домой и прекратить эти постыдные проповеди с амвона?

— Мм… Джубал, вы не совсем в курсе. — Бен помолчал. — Я сейчас как раз от них.

— Что?! Чего же ты молчал?

Бен вздохнул:

— Сперва вы говорили об искусстве, потом исполнили поминальную, затем перешли на сплетни.

— Хм… Давай, говори.

— Возвращаясь с кейптаунской конференции, я заглянул к ним. То, что я увидел, ошарашило меня. Поэтому я сперва посидел в офисе, а потом отправился сюда. Джубал, не могли бы вы с Дугласом прикрыть его лавочку?

Джубал покачал головой.

— Как Майк распоряжается своей жизнью — это его дело.

— Вы бы согласились, если бы увидели то, что видел я.