Книга Камни в холодной воде - Светлана Оплачко

Создавалось такое впечатление, что где-то в глубине души он прекрасно осознаёт, что натворил, но что-то — гордость ли, глупость ли, мешает ему произнести простое человеческое «прости».

— У господа были другие планы, — едко процедила Лия, не поворачивая головы к Ильинскому. — Но ведь вы вполне можете заварить чай сами.

Или попросить Лизу.

Лия надеялась, что Ильинский оценит важность предпринятого ей демарша — до неё никто и никогда не отказывал Вадиму Борисовичу и исправно заваривал чай. Впрочем, и он раньше был другим.

Однако Ильинский, занятый, должно быть, своими мыслями, пожал плечами и вытащил из кармана пачку сигарет. И снова — Western.

— В новый домик пока не заходите, — произнес Ильинский, закуривая. — И мальчикам передай. Там Дружинин. — Лие могло показаться, но глаза Вадима Борисовича на мгновение полыхнули озорным огоньком.

«Не только Дружинин, — саркастично подумала Лия, — девочки в её комнате нет, — когда она ходила будить Андрея и Эдика, пустая кровать Лизы сказала ей многое — так же, как и у Ильинского, — хотя… это было понятно ещё вчера».

Она уже собиралась напрямую спросить у Ильинского, как прошёл вечер встреч, но в этот же момент Вадим Борисович тряхнул головой, лёгким ударом пальца сбросил пепел с кончика сигареты, вышел из кухни и, повернувшись к Лие спиной, устремил взгляд на далёкие хребты невысоких гор, очертания которых проглядывали в редеющем тумане.

О чем он думал, когда долго курил, глядя вдаль? О том, как шикарно провел ночь? От этих мыслей Лие стало противно и грустно. Зачем Ильинскому понадобилась Лиза, когда крылом для него могла стать она — Лия? Нужно было только дать ей воздух. Видимо, чего-то ему в ней не хватало.

«Если это глупость в стиле — одну люблю, другую трахаю, то я окончательно перестану его уважать, — подумала она. — Хотя… Главный вопрос — а любит ли он меня?»

В этот момент Ильинский, докурив сигарету, привычным щелчком пальцев отбросил её куда-то в заросли крапивы и, кашлянув особенно надрывно, неспешно направился на обход, хотя было далеко не время идти. Лие показалось, что он как будто нарочно хочет быть от неё подальше.

«Когда кажется, креститься надо».

— Я думала, что он хотя бы заметит, что что-то не так, — расстроенно прошептала Лия, глядя вслед Ильинскому. — Ведь все можно поправить — просто извиниться, — последние слова она произнесла одними губами, понимая, что Вадим Борисович не извинится никогда в жизни.

Он не решал проблем, а просто уходил от них.

Вот и сейчас Ильинский шагал в сторону сетей, расположенных на берегу.

Лия откликнулась на зов серебряного ключа, пошла за ним, как за путеводной звездой. Но всё то лёгкое и воздушное, что дал ей ключ вначале, мгновенно обратилось в прах и, словно песок, утекло сквозь пальцы, оставив на них смазанные следы, пахнущие слезами и пеплом — так же, как и в душе Лии.

Мучимая мыслями и воспоминаниями, она резко вскинула голову. Рот наполнился солоноватым привкусом крови, а в нос ударил запах костра и золы.

— Полынь да зола тебе, Вадим, — прошептала Лия, глядя в бездонную кружку с кофе.

Чай пить она больше не могла.

Самым простым было бы, вероятно, пойти и напиться сегодня вечером с дядей Пашей, который всё равно ничего не помнил о карабине, но Лия чувствовала, что если напьется, да ещё у Горского, то ничто уже не спасет Ильинского и Лизоньку от пули.

«Надо отвлечься, — одёрнула себя Лия, чувствуя, как вновь погружается в пучину абсолютного отчаяния. — Не то к приезду Малиновского я догорю».

* * *

Спасение пришло с неожиданной стороны. Андрей ещё в начале практики собирался съездить на горную речку, которая находилась в семи километрах выше по течению чем «Тайга», однако, инженер стационара, а по совместительству пасечник и владелец лодки Виктор Николаевич Корнев, отказался брать с собой Борисова под каким-то малопонятным предлогом.

«Денег, должно быть, мало предложил, — заметила тогда Лия, и Андрей не мог с ней не согласиться — за мелкие транспортные услуги дядя Витя драл три шкуры».

Но сейчас — то ли из-за договора на исследования, то ли по велению души, Виктор Николаевич согласился свозить Андрея на Горянку, но с одним условием — с Борисовым поедет ещё кто-нибудь — по технике безопасности одному нельзя.

— Поплывёшь со мной на Горянку? — легко и как бы между прочим спросил Андрей, хотя Лия видела, как он внимательно наблюдал за ней.

«Я бы тоже за собой следила, — усмехнувшись про себя, подумала Лия. — После эпизода с карабином».

Ей было немного стыдно за ночные похождения с винтовкой, но вина и досада ещё не разъедали её душу — думала Лия пока совсем не о том.

— Я бы с удовольствием покаталась на лодочке, — ответила Лия. — Вот только надо спросить, — она чуть помедлила, — у Вадима Борисовича, — имя Ильинского отозвалось на языке вкусом пепла, — надеюсь, что он меня отпустит.

— У него выбора нет, — проведя пальцами по волосам, произнёс Андрей. — За ним огромный должок. — Его светло-зелёные глаза воинственно сверкнули за стёклами очков.

Вид Борисова, а так же его готовность работать, несколько вдохновили Лию, поэтому она легко соскользнула с кровати-нар, набросила на плечи зелёный армейский бушлат и вышла из домика.

Немного приободрившись, Лия зашагала на поиски Ильинского. Она надеялась, что найдёт его в лаборатории териологии, в которой занимались препарированием мелких млекопитающих — землероек и грызунов для разнообразных исследований. Лия надеялась, что, может быть, сейчас ей удастся с ним поговорить — без Дружинина и его девочки.

Ильинский нашёлся довольно быстро — Эдик как раз принёс утренний «улов» — больше полусотни грызунов и землероек, и теперь Вадим Борисович стоял на пороге лаборатории териологии и ждал, пока Кандаков начнёт обработку мышей.

Глядя на непривычно задумчивого Ильинского, Лия заметила, что он слегка улыбается, но не была уверена, чем вызвана эта улыбка — тем, что она пришла к нему или же что Лиза и Дружинин наконец-то встали — солнце, которое время от времени показывалось в разрывах серых облаков, предвещавших дождь, было в самом зените.

«Проснись так кто-нибудь из нас, — мелькнула у Лии мысль, — со свету бы сжили. Хотя прежде разбудили бы».

Она коротко вздохнула, собралась с мыслями и позвала Ильинского:

— Вадим Борисович.

Сердце у неё билось где-то в горле. Она чувствовала, что это — последний шанс на то, что Ильинский вернётся к ней.

— Ну, — Ильинский спустился с крыльца лаборатории и сделал пару шагов, уперев руки в бока, остановился перед Лией. Низ его рубашки, выпущенный из брюк, был безбожно измят и в чём-то испачкан. Лие не хотелось думать, в чём именно. — Что ты хочешь?

Вас.

— Дядя Витя везёт Андрея на Горянку, — быстро и удивительно уверенно проговорила Лия. Даже голос не дрожал, лишь был выше и звонче, чем обычно. — Насобирать растения и набрать воды. По технике безопасности одному нельзя. Можно поехать с ним? — она искательно посмотрела на Ильинского.