Книга Скауты в лесах - Сэмюэль Сковилль (мл.)

– В чем дело, босс? Болит что-нибудь? – спросил, подбегая, «личный медик» индейца.

– Готовься носить штаны.

– Запросто, – отозвался Уилл. – Позвольте посмотреть ткани?

Увидав ослепительные цвета, Уилл издал глухой стон.

– Убери, убери это! – и он прикрыл глаза рукой.

– В чем дело? – сердито спросил Джо. – Не нравится – делай себе штаны сам.

– Не обижайся, – примирительно ответил Уилл. – Я, понимаешь, просто надеялся на что-нибудь менее вызывающее. Чтобы в обществе тебе простили красно-желтые джинсы, надо быть таким красавчиком, как ты, брат скаут!

– Или носишь красно-желтые штаны, или никакие, – завершил дискуссию Джо.

– Ладно, – безропотно ответил Уилл. – Будь по-твоем у. Надеюсь только, до конца месяца они хоть немного выцветут…

Джо быстро повязал вокруг щиколоток Уилла по свободному кольцу из коры. К ним он привязал полоски разных цветов и принялся заплетать их, пучками по четыре, в необычно выглядящую сеть. Вообще-то это было известное всем племенам Севера плетение рыболовной сети, только тут все узелки были снаружи и располагались намного плотнее. Джо вязал, переплетал и перевязывал кору с такой скоростью, что, прежде чем Уилл устал стоять в одной позе, на нем уже оказались красно-желтые плетеные штаны. С виду они напоминали вязаные галстуки, которые Уилл обожал, правда, штаны эти – пока он не привык – были грубоваты, куда грубее нижнего белья из фланели. Но все-таки это было куда лучше, чем ходить нагишом через колючие кусты. Остаток дня Джо занимался изготовлением такой же пары для себя с помощью Уилла в плетении задней части.

Следующим утром Джо оружейничал. Взяв оленьи рога, он куском грубого песчаника спилил зубцы и, оставив часть рога как рукоятку, между двух камней заточил остаток так, что получились вполне острые лезвия. Рукоятки он плотно обмотал шнурами из луба. Получились удобные в хватке округлые рукояти, а когда он заострил концы и выточил их так, чтобы они годились для свежевания, вышла пара вполне пригодных охотничьих ножей. Пока он занимался ножами и поясом из дорого доставшейся змеиной шкуры, Уилл обследовал гору. Пройдя всего четверть мили от лагеря, он услыхал стук копыт, фырканье и рык. Вдруг прямо перед ним из-за деревьев выскочила раненая оленуха. Несомненно, какой-то охотник подранил ее. За ней неуклюже бежал черный медведь-подросток[42], уже почти взрослый. Никто из двоих не заметил стоявшего в тени, за стволом большой сосны Уилла. Когда звери поравнялись с мальчиком, медведь догнал оленуху и нанес вооруженной мощными когтями лапой удар, от которого оленуха рухнула. Но, накинувшись на жертву, медведь заметил наконец Уилла и отпрыгнул с яростным рычанием. Уилл невольно вскинул руки и закричал. Будь медведь старше, мальчику не поздоровилось бы; но этот испугался сам и неохотно побежал прочь, вихляя задом и оставив добычу сопернику. Уилл предпочел не ждать, пока зверь передумает, и, взвалив еще вздрагивающую тушу на плечи, спотыкаясь, пошел к лагерю. Джо, увидав новый дар небес, был в восторге.

– Ты настоящий шаман! – воскликнул он. – Заставил старину медведя охотиться для себя!.. Теперь у нас обоих будут рубахи из оленьей шкуры, – пообещал он, когда мальчики свежевали тушу.

Пришлось поработать еще, дубить и сушить шкуру, но в результате у мальчиков оказались две превосходно выделанные шкуры, мягкие, какой может быть только настоящая оленья шкура. А сшить рубашку оказалось довольно легко – это и впрямь проще, чем многие другие портняжные и скорняжные работы. Во всяком случае, Джо лишь прорезал отверстия для рук, ряд петель для пуговиц и оленьими жилами пришил сами пуговицы, которые он вырезал из мягкой березы. И у ребят появились мягкие охотничьи рубахи без рукавов, свободные и прочные. И еще осталось довольно шкуры, чтобы выкроить две пары мокасин; мальчики сочли, что обувь оказалась весьма кстати, даже несмотря на то, что их собственные подошвы к этому времени закалились и загрубели.

Прошла пара дней, и однажды утром, за завтраком, Уилл вдруг замер с недоеденной печеной форелью в руке.

– Знаешь, Джо, с едой что-то не так. Как-то невкусно.

– Соль, – фыркнул Джо.

– Точно, в ней-то и дело, – пробормотал Уилл, задумчиво разжевывая кусок. – То-то я и смотрю, что вроде как пресно…

– Сегодня утром, – сказал Джо, – ищи гикори. Добудь мне его луб. Я буду делать правильный вкус для еды.

И после завтрака белый мальчик отправился по склону горы, оставив друга, свернувшегося на ложе из хвои у костра, чтобы завершить отделку пояса из змеиной кожи. Стояло теплое, наполненное ароматами утро, и Уилл, рысивший через лес в своих новехоньких мокасинах, ощущал, что переполнен радостью бытия, которую влила в его жилы неделя с лишним жизни на природе. Поначалу ему вообще не попадались деревья с твердой древесиной. Повсюду стояли тсуги с короткой хвоей, ели, чьи иглы длиннее и растут по всей окружности ветки, и бальзамические ели, у которых иглы плоские и изогнутые, а внутренняя сторона иголок светлее внешней. Там и тут поднимались белые сосны, которые легко узнать по длинным тонким иголкам и стройным высоким стволам. После полосы вечнозеленых деревьев показались белые березы, светившиеся корой как бледные привидения; сахарные клены, буки и белые ясени – у последних листья сидят не на ветках, в отличие от ясеня черного, а на длинных черенках. И наконец, на верхней части склона, Уилл обнаружил то, что искал, – большое дерево гикори. Это был лохматый гикори с шероховатой корой, лоскуты которой висели на стволе неопрятной, клочковатой бахромой.

После долгих усилий мальчик сумел своим кремневым ножом отрезать большой кусок твердого нижнего слоя коры и отправился в лагерь другим путем, намереваясь выйти к ручью выше по течению. Проходя через тсуговую рощу, за которой серебристой лентой на зелени блестел ручей, он услыхал над головой странный скребущий звук, будто кто-то пытался пилить дерево очень тупой пилой. Подняв глаза, на коротких верхних ветвях тсуги, у самого ствола, Уилл увидал бурое с черным животное фута в три длиной от хвоста, напоминавшего треугольник с тупым верхним углом, до лохматой черной морды. Зверек грыз кору крупными оранжевыми зубами, неторопливо и не прерываясь ни на миг, будто заключил с кем-то договор об ошкуривании дерева. Голова и туловище зверя были покрыты множеством длинных острых белых иголок с темными кончиками, плоский хвост украшали похожие иглы, но покороче.

Мальчик распознал животное как поркупина, или «иглосвинку», как прозвали трапперы неуклюжего, глупого, но опасного дикобраза[43]северных лесов. Вблизи Корнуолла они практически не водились, и Уиллу прежде не доводилось видеть таких здоровенных, как тот, что глодал кору над его головой. Пожалуй, в нем было немногим меньше пятидесяти фунтов! Сначала мальчик попытался согнать едока коры с дерева, швыряя в него палки, а в промежутках испуская крики и колотя по стволу палкой; дикобраз, однако, продолжал свое занятие, не обращая на скаута особого внимания. Наконец Уилл решил забраться на дерево и попросту спихнуть дикобраза вниз. Оставив у подножия тсуги свернутую трубкой кору гикори, Уилл начал осторожно карабкаться по стволу с тут и там объеденной корой. Поднимался он медленно и был футах в пятнадцати от дикобраза, когда заметил, что звук, с которым животное грызло кору, прекратился. Он поднял голову и увидел, что дикобраз повернулся к нему и пристально смотрит туповатыми глазками на незваного гостя. И вдруг без единого звука животное, только что обвивавшее ствол, с поразительной прытью стало спускаться вниз, прямо к Уиллу. Спускался дикобраз не головой вниз, а хвостом. На каждом шагу его когти глубоко вонзались в кору. В следующую секунду дикобраз стал вдвое больше. Он растопырил свои длинные иглы и начал угрожающе помахивать хвостом. Уилл вдруг сообразил, что где-где, а на дереве с древесным дикобразом связываться не стоит. Он с содроганием вспомнил, как сам наблюдал исход столкновения собаки с совсем небольшим дикобразом – одним ударом хвоста колючий грызун вогнал в нос несчастного пса пару десятков ядовитых иголок, – и только теперь сообразил, почему дикобраз движется хвостом к нему, к его ничем не защищенным лицу и рукам. В панике он стал поспешно слезать по ветвям тсуги, расположенным, на его счастье, почти как перекладины стремянки. Но как Уилл ни торопился, а в искусстве лазания по деревьям он был не ровня дикобразу; и когда до земли оставалось добрых двадцать футов, хвост противника находился уже в паре ярдов от лица мальчика. Уилл остановился, отломал небольшой сухой сук и решил защищаться. Заорав во весь голос, он принялся колотить импровизированным оружием по стволу в надежде напугать животное. Но дикобраз только повернул голову и окинул врага взглядом своих злобных тупых глазок, но не остановился. Страшный хвост был уже совсем рядом, и тут снизу раздался голос.