Книга Месть Гора - Ги Раше

Напрасно я пытался ее переубедить! Говорил, что, наоборот, близость к царю позволяет мне сдерживать ярость гиксосов, что, взойдя однажды на трон Гора, я верну Египту его свободу… Но она не слушала меня. Когда же я сказал, что пойду к отцу и расскажу ему о себе правду, она упросила меня не делать этого, потому что местные жители, узнав, могут до смерти забить меня палками. Она умоляла как можно скорее уйти и не пытаться встретиться со старыми знакомыми, хотя когда-то эти люди меня любили. И уж точно, по ее словам, мне не следовало показываться в храме Змеи, где меня тут же схватят и приговорят к смерти.

Нет нужды объяснять, как ее слова меня огорчили. Я-то думал, что мои родители и друзья должны радоваться моей удаче — ведь я, простой крестьянин, вознесся к подножию трона Гора, но вместо этого столкнулся только с обвинениями, злобой и враждебностью. Придя в родные места, я намеревался отправиться в храм Собека, где, как и прежде, жил мой учитель Мерсебек, чтобы попытаться оправдаться и уговорить его замолвить за меня слово перед служителями храма Змеи. Но рассказ матери о том, какая идет обо мне слава, разбил все мои надежды и ожидания, ожесточил и возмутил меня настолько, что я решил не мешкая вернуться в Мемфис. Да и мать умоляла меня уходить поскорее. Она сказала, что, несмотря на то что я опозорил свою семью и даже всю деревню, она любила и любит меня. Именно потому, что любовь ко мне жила в ее сердце, она торопила меня с уходом, опасаясь, что кто-то из соседей может узнать меня и причинить мне вред.

Отходя все дальше от дома, в котором я вырос, я пообещал себе, что соберу всю военную силу, имеющуюся в распоряжении царя в Мемфисе, и вернусь, чтобы наказать этих людей за их глупость, ведь они должны были встречать меня как спасителя и защитника! Чем узурпатор, сидящий на троне в Городе Скипетра, лучше меня? Но такова уж человеческая природа: мы предпочитаем злого правителя, родившегося на своей земле, доброму правителю-чужестранцу…

Я не мог забыть о том, что пообещал моему господину Шареку разузнать, какими силами располагают властители прилежащих к Мемфису номов, поэтому неосмотрительно рискнул поближе подойти к реке. Египтяне предпочитают путешествовать и перевозить грузы по Нилу, поэтому я рассчитывал получить достоверные сведения из разговоров с моряками, приплывшими с юга. Эти три дня я путешествовал неузнанным: люди, видевшие меня в последний раз ребенком, не узнавали сына Себехотепа в погонщике быков, ищущем работу, которым я притворился. Не подумал я только о том, что моя очевидная бедность делает меня лакомой добычей для царских рекрутеров!

Я купался в сине-зеленых водах Нила, когда к мелководью подошла дюжина мужчин. Увидев меня, выходившим из воды, человек, шедший во главе, направился ко мне. Он заявил, что правитель нома набирает крестьян в армию, которая встанет на защиту Черной Земли в войне с гиксосами. Я попытался возразить, что я простой волопас и ищу отбившуюся от стада скотину, уточнив, что живу на землях храма Собека. Рекрутер заявил на это, что в данный момент солдаты стране нужней, чем волопасы. И раз я не нашел свой скотины, которая, к тому же, не могла зайти так далеко от принадлежавших храму земель, мне остается только последовать за ним и поступить в армию его величества. Этими словами он дал мне понять, что считает мой рассказ о потерянном скоте попыткой скрыть тот факт, что я решил бежать от своего хозяина. Дело в том, что крестьяне, живущие на земле, принадлежащей храму или знатной семье, не считаются рабами, но и уйти, не получив на то разрешение своего хозяина, не могут. Пытаясь отвратить неизбежное, я сказал, что никогда не держал в руках оружия и не умею сражаться.

— Об этом не беспокойся, — ответил рекрутер. — Мы сделаем из тебя солдата. Это хорошее занятие, уж получше, чем работа волопаса. Смотри, — продолжал он, — ты ходишь нагишом, как и все погонщики скота, ты служишь жрецам храма, у тебя нет ничего своего. Солдат же его величества получает добротную набедренную повязку, парик, который защищает голову от солнца, и оружие. Он спит под пальмовой крышей, да и кормят его досыта. Он пьет пиво, а не грязную воду, а если хорошо сражается, то может даже получить кувшин вина.

Он указал рукой на своих спутников. Среди них были крестьяне, рыбаки и волопасы. В один голос они подтвердили, что счастливы возможности сражаться, защищая трон Гора. А чтобы уж наверняка меня убедить, он принялся нести чушь вроде той, что несут учителя в школах для писцов. Я слышал это из уст Небкауре, который часто забавлялся, передразнивая своих наставников. Так вот, указывая поочередно на членов своего отряда, он говорил:

— Смотри, вот рыбак. Жизнь свою он проводит голышом в болотах или на берегу реки. Его кусают мухи, рыбьи плавники ранят его руки, а сам он умирает от страха — ведь в любую секунду его может схватить крокодил. Не лучше жизнь и у кирпичника. Он все время сгорбленный, так как собирает глину и смешивает ее с соломой и водой, чтобы затем сделать из нее кирпичи. Если он не стоит на коленях в грязи, то бредет, согнувшись под тяжестью тяжелых кувшинов с водой, которые несет на плечах. А твои собратья по ремеслу проводят свои дни в болотах, присматривая за скотиной, которая привлекает к себе мух и змей. Волопасы ходят голышом и питаются корешками, в то время как вкусное мясо достается хозяевам. Переходя вброд речку, они рискуют стать добычей крокодила, отбиваться от которого могут лишь палкой, ведь другого оружия у них не бывает…

Я понял, что придется прибегнуть к хитрости: сделать вид, что ему удалось меня убедить, и я рад такой удаче. Поэтому я стал соглашаться со всем, что он говорил, хотя его слова были явным издевательством над достойными всяческого уважения занятиями, благодаря которым народ Черной Земли возвел величественные храмы, дворцы и усыпальницы.

И вот я, не пытаясь больше возражать, сказал, что буду счастлив служить в армии его величества. И последовал за рекрутером. Похоже, я вызвал его расположение тем, что не стал сопротивляться, поэтому он терпеливо отвечал на мои вопросы. От него я узнал, что правитель нома Дом Царского Ребенка принял решение собрать отряд, который должен был влиться в огромную армию Дидумеса. Он рассказал, что царской армией, тренированной и прекрасно вооруженной, командует Небкауре, сын визиря и военачальника Кендьера, мой друг и муж моей сестры… Как только поднимутся воды Нила, Небкауре посадит своих солдат на корабли в порту Города Скипетра, чтобы, воспользовавшись разливом, спуститься вниз по реке. Его способности военачальника были высоко оценены монархом, поэтому под его командование должны поступить все вооруженные отряды, собранные правителями южных номов.

Каковы его намерения? Решится ли он атаковать противника немедленно, или подождет, пока вода не поднимется высоко, или, напротив, будет ждать, когда река вернется в русло? А может, останется на месте, ожидая атаки гиксосов? Рекрутер не знал ответов на эти вопросы. Однако мой интерес его удивил, поэтому я поспешил объяснить, что хотел бы заранее знать, чего ожидать, и буду ли готов сражаться, когда это потребуется. Я уточнил, что слышал, будто подготовка солдат занимает немало времени, и если командующий армией решит начать кампанию сейчас, я не успею пройти подготовку и стану ни на что не годным солдатом. Рекрутер ответил на это, что я буду готов сражаться. Нужно, чтобы был готов. Но если я и вправду окажусь бесполезным, они поспешат от меня избавиться. Почувствовав в этих словах угрозу, я предпочел согласиться и заявить, что постараюсь побыстрее привыкнуть к солдатской жизни, которая уже начинает мне нравиться.