Книга Год - Александр Радов

Далее перечислял своих главных противников: тот – обманул и отбыл восвояси, она, за вчерашнее, хотя не знаешь где здесь подождать и принять выгодное решение.

Не часто, но бывала у гадалки – в восточной части, не у этих. Та прояснила, была в прошлой жизни мужчиной ты. – Нет – протестовала решительно. Прорицательница более пристально вгляделась в глубину магического металла. – Правда. Тут много чего с твоей минтакцией в прошлом спутано. А была такой же весточкой, прости, деньги не при чем, я и считать столько не возьмусь.

Въехала по не могу. Или вот, а ладно впрочем, еще поглядела, чего теперь полагает нужным показать, они все могут, хотя примолкли невольно. Младший в курортном месте познакомился с такими ребятами, на год всего старше, там четыре девушки были и два парня с институтской группы, не скажешь, опять эти гуманитарии. И он признался ей, что тут у него есть. И уже целовался. Даже больше, хотя не было поначалу желания делиться. Ты представляешь! На следующий день увидела компанию у женской кабинки для переодевания. Возможно, придумала ландшафт чуть позже, иногда переигрывала, именно тогда поступила не очень, а может быть, правильно, реально мягче бы, молодежь, зачем так напоказ?

Знала заранее? Нет. Порыв. Наверняка поглядывали на стыдящихся, вчерашних этих. Великовозрастные, не хватает порки. – Не бей их. – Подошла к нему, и дружно поцеловав в щеку, не громко сказала:

– Которая тут девушка по вызову?

– Женщина, – глава шайки, наглый пацан, вот почти ее, но только продукт родительского невроза. Воспитать не ребенка надо, человека. В общество. Воспитывать вообще, что ботинки чистить, и схватила первую из бросившихся в рассыпную девушек, бросила через себя, откуда только в ней, может было что раньше, или это моральное давление так воспринимается от телевизора.

Пояснила, ей показалось, эти наглые люди грабили чьего-то сына, очевидно, школьника. И вот эта – показала на брошенную девушку – ударила ее ребенка ребром ладони прямо по лицу. Что вы такое рассказываете! Группа подростков и учительница – в широком смысле, и даже не учительница, преподаватель высшей школы, заслуженный лектор, доцент, бросила, не меря по себе! Несовершеннолетним пиво продавали – видела сегодня дважды. Ей же тень. Эта излишне активная, все оценили, девушка сама напоролась. Пошатнулась, бывает. Люди не такие пируэты делают. На обычном уроке физической культуры. Представьте только. Очень много времени уходит на репрессии сознания в отношении выбора. И невозможности изменить предыдущий. Что скажет теория выбора решения об этом – вот словно эти сентенции, которые без изменений ежедневно, они виделись постоянно, слышали благодарно ее соседи, это имя там по случаю.

Аппетитные формы, спортивной фигуры учительница – вот так обошлась с девушкой, подростком! На глазах собственного сына? Деточка, зачем молчишь, не хочешь жаловаться на новых друзей? Я тебя и научила, но не забывай для чего. Сам видел – что тут за друзья? А девушка, в полные ее два десятка способная на такое. За невидимой линией. Я много подростков видела, со многими откровенничала, на ты со мною. Сейчас очень хорошие есть. Мыслят о будущем государства, да трудяги. Компенсирует им хорошее поведение кто в жизни. Но данные – просто ведь малолетние, и хулиганы.

Вспоминала последовавшую сцену, приятный момент жизни, взяла неожиданно для всех – все группа не двигалась в кошмаре – за плечи ближайшего парня и стала плавно сжимать – Я тебя трогала? Ты, понимаешь? Сюда смотри! Что сейчас не такой обнаглевший. – Двое повисли на ней почти без команды. Парень приятно хрипел, не отпускала, двадцать держала секунд, вдруг резко упала на руки повисших. Да что же это! – Вы почему себе это позволяете, гражданка! – Я в первую очередь женщина! Им что можно, а мне нельзя – вон зло смотрит, пользуется возрастом, испугалась, он бы ударил. Замахнулся. Ты видел? ведь замахнулся? Да, отвечал ребенок, и тут выяснилось, кто из этих пацанок его пассия – девушка вскрикнула – ты мне говорил, она авторитарна и подавляет, мечтаешь сбежать из дома. А я еще занималась с тобой кое-чем. – Почуяла, вкус независимости обрела в моем юноше! – Мы целовались, – девочки вместе засмеялись. – Правда сказал им это, – спросила родственно нежно своего. – Не им, – произнес не своим голосом он. Ей. Я без ума от нее. Но – и послушай, Грей, он правда немного замахнулся на нее. Было же. Ну показалось, даже мне – вам нет? А у нее реакции, она может, помнишь, – на помнишь кивнул тот, которого держала, но ничем не выдала ребенку, что видела. – Как ты назвал эту, растушую поборницу порока? – Она американка? – Да, мам – Грей, из Детройта. Я хочу уехать с ней кукурузу собирать на тракторе с ее родными, у них на юге прерии.

– У нас же нет там родни.

– Да, но у меня есть.

– Ты все врал, – сказала влекущая и в печали Грей, – выбирал бы себе ее кого попроще, ишь ты головой машет!

– Бэйби, я все объясню.

– Бейби было лишним. – Подошла к этой. – И что ты мне сделаешь, – на ты спросила нагло американка, ведь врут, обычная подмосковная девочка.

Шутки в сторону. – Эх, ее бы эта понравилась. Лет через так. Будет искать опыт, все на себе, нет. Сам разыщет. В паутинах иллюзий не внимать пути выхода из лабиринтов решений, когда спектр разных эмоций превосходит баланс точек зрения.

Первый был философ. Находил время поразмышлять. Положение обязывало, и словно жизненная ситуация включала и некоторые другие аспекты, при том не было ряда конвенции атрибутов, – знала, о чем говорит. А до последнего скорее молчала. И с ним. Когда в поиске был задан референт «штампы», а на границе у ее нашли печати на сто пятьдесят тысяч советских рублей. Вопрос, кому было выгодно.

Отпустили через всего два часа, пока пили, тренировали на английском фразы – задерживали свои, а граница, и вообще думали долго будут сидеть, позвонить не знала кому – набрала Аконту. После нескольких очень личных ситуаций, его голос порою действовал ободряюще, уже раза три звонила, с той стороны света, с Кордильер – казалось, там точно все проблемы решены, и есть крепкая здоровая, полная воздуха со скалистыми заснеженными пиками на востоке заводь нагих буйств, силы мира, бодро отвечал сонный бывший. Тогда повел себя иначе не назвать, не порядочно, но его голос отрезвил. – Ты, – заорал ненормально в трубку – непроходимое болото, когда связала жизнь с таким. Но я сейчас порешаю, и надо действовать. Жди. Минут через десять отпустят. И не звони недели две, мне нравится, но не импонирует.

И зачем-то присовокупил. – Тоска обычная раньше в чести была, на пристройки, а сейчас а 1а встречи во фронт, где враги перестали жалеть противников. Так думаю о тебе, не о физическом объекте, девушке с этим оригинальным целованием, знаешь, мне приходится чувствовать. Была красивая, стала неприступной. И с чего ее там делает выводы, ему сдался по работе молодняк – он и с первыми до нее почти не встречался, а после их недолгих прогулок не всегда было. Нынешний пахал в управлении. Там часто менялось название. Бывало, начинал рассказывать про специальные механизмы, новшества в техническом оснащении оборудования для электросетей. Бодрый обыватель, не утомленный после рецессии. Поежилась. Но ведь отпустили. Спрогнозировал верно. Получилось, связан с кем? По работе, или бизнес. Где? Сейчас вызвать. Доберется до таксофона. А, что там. Жетончик, так предыдущий, на счастье можно сказать, вот, тут он пластмассовый.