Книга Старухи - Наталия Царёва

– А столицы Испании не знают!

– И еще что придумали! Начнешь ребенка ругать, учить, наказывать, чтоб знал эту сраную столицу, может полиция приехать и твоего ребенка силой у тебя забрать. В Финляндии, например, с этим вообще строго. Ювенальная юстиция называется.

– Ёбинальная? – переспросила Нинка.

– Можно и так сказать, – согласилась Анна.

Елена Олеговна слушала-слушала, да и задумалась о своих детях (о сыне Коле и внучке Лёле). Потом думать сидя стало неудобно, и она прошла в комнату, где прилегла на кровать. Потом закрыла глаза и уснула.

* * *

Утром ее разбудили шум и музыка. Глянула в окно. «Мама дорогая! Пять машин! И у самого озера!»

Рядом с машинами, на траве, суетились люди, приехавшие «оторваться» на природе. Они громко разговаривали, хохотали… Вскоре на зелёной нежной травке запылал костер.

Пусть бы отдыхали. Разве жалко?! Даже их вопли можно потерпеть. Но вот природу… жалко. Приехавшие неизвестно откуда вовсе не заботились об её сохранности.

«Если такие приезды станут повторяться – сокрушенно подумала Елена Олеговна, – то озеро может погибнуть! Страшно даже подумать! Уплывут лебеди, исчезнет рыба…»

А на берегу натужно веселились. Отдыхали изо всех сил!

Уехали поздно ночью, оставив после себя огромное количество пустых бутылок, банок и полиэтиленовых пакетов, которые висели даже на кустах и деревьях!

* * *

Прошло несколько дней. Лесник Василий привел все в порядок, даже муравейник красной ленточкой обтянул, чтоб не трогали.

Но, к сожалению, этот приезд «отдыхающих» был только началом…

Одна за другой, распознав о «райском уголке», по выходным, а иногда и в будни, стали приезжать «страшно веселые» компании.

* * *

А что же старухи? Они перестали приходить на лавочку. И Елена Олеговна неожиданно для самой себя заскучала по ним.

Однажды старухи всё-таки пришли, но не на скамейку, а прямехонько к озеру. Немного постояли, поговорили о чём-то между собой, покивали друг другу головами…

Елена Олеговна тоже вышла из своего домика и за кустами смородины, густо растущими вдоль забора, прокралась ближе к озеру, чтобы слышать разговор.

Ульяна, отделившись от подруг, неспешно подошла к расположившимся у костра «отдыхающим» и строгим тоном спросила:

– Чей у нас сегодня день рождения?

Гремело «музло» из машины, и разгоряченные весельем люди не услышали вопроса старухи. Тогда она повторила громче:

– Чей день рождения? А?

Одни продолжали пить и есть, другие дёргались под орущую «музыку» («типа, танец»).

Одна из девах услышала вопрос Ульяны и, хохоча, ответила:

– Какая нам разница?! Может, Ленина!

Тут подскочила Нинка-Хулиганка и зычным голосом, перекрывшим в одну секунду все звуки, крикнула:

– Вырубите эту хуету!

А дальше произошло то, что несказанно удивило Елену Олеговну. Стоящая за спиной Нинки матушка Евдокия нежным голоском повторила требование подруги:

– Вырубите эту хуету, пожалуйста!

Нет, они не «вырубили», но обратили внимание на стоявших, словно группа рэкетиров, старух, и один парень сказал своему приятелю:

– Слушай, реально, сделай потише.

И они сделали потише.

И это уже была победа.

Старухи пошли вверх по дорожке. Постояли немного у своей лавочки, поговорили и разошлись.

* * *

Елене Олеговне стало жалко старух. Заныло сердце за них, за озеро со святой водой, за траву, за песок у воды, за лес… Пострадала она пару дней и решила, что озеро надо спасать и сделать всё, что от неё зависит. А что она могла? Только писать. Значит, надо писать! Кому? Куда? Да сразу Президенту! Чего мелочиться?

«Я напишу письмо, а Коля с Лёлей отвезут его в Москву – в Кремль».

Тут же возник вопрос: «Как они, её дети, попадут в этот Кремль?»

Она представила себе, как её сын и внучка стучатся в ворота Кремля. Из-за ворот спрашивают: «Кто там?» И дети отвечают: «Да это мы, от Елены Олеговны письмо Президенту привезли». «Ааа! Тогда заходите…»

Представила себе Елена Олеговна такую картинку, засмеялась и решила отправить письмо по почте.

Текст лёг на бумагу легко и свободно.

«Мы, русские люди, сердцем преданные родной многострадальной, но такой прекрасной земле, обязаны защитить её от разрухи…» – с этих слов Елена Олеговна начала своё письмо.

А дальше со всеми «нужными Президенту» подробностями написала о клочке золотой земли, где находится заботливо окружённое лесом озеро с чистейшей водой, и что озеру этому грозит уничтожение…

Перечитала письмо и осталась довольна. Хорошо получилось. Убедительно.

Сходила к Рае, попросила конверт. Дома вложила туда письмо и написала адрес: «Москва. Кремль. Президенту».

Письмо опустила в висящий на заборе Райкиного дома почтовый ящик. Но, прежде, чем опустить, перекрестилась сама со словами «на всё воля Божья» и перекрестила письмо.

Теперь главное, чтобы дошло до адресата. А в этом она уверена не была. Мало ли пишут президенту! И Елена Олеговна постаралась забыть о своём письме в Кремль.

* * *

Но дальше началось удивительное!

Не прошло и месяца после отправки письма, как в деревню приехали две большие черные машины, из которых вышли какие-то важные люди и отправились прямиком к озеру. Постояли у воды, походили по берегу, по ближайшему лесу, сели обратно в машины и уехали.

Через два дня после этого приехали на микроавтобусе другие люди – попроще. Они ходили по берегу и лесу дольше, чем «важные». И, кроме того, что ходили, еще и замеряли что-то рулеткой, втыкали в землю колышки. На следующий день на грузовике приехали совсем уж «простые» люди в рабочих комбинезонах. Они поставили большой щит, на котором было написано: «К озеру не подъезжать! Машины не мыть! Музыку не включать! Мусор не бросать! Костры не жечь! Штраф 10 000 рублей».

После этого еще несколько раз приезжали «гости», но, увидев щит, разворачивались и уезжали. А потом и вовсе перестали приезжать…

Больше всего Елена Олеговна радовалась за старух. Теперь они могут спокойно сидеть на своей скамеечке. Елена Олеговна искренне считала, что победили именно они. Письмо, конечно, написала она, но кто её надоумил? Старухи!

«Это они, а не я, озеро спасли!» – думала Елена Олеговна.

Снова наступили мир и покой.

* * *

После долгого перерыва приплыл на резиновой лодке единственный в округе рыбак – узбек Максуд. Иногда он привозил местным старушкам свежую рыбу. Брал недорого. С «ничьих» старух, бывало, и совсем ничего не брал, и те его любили, ждали, приговаривая: