Книга Старухи - Наталия Царёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А, по-моему, очень даже смешно! – возразила подруге Нинка. – Жгут и остановиться не могут. Думают, надо бы заканчивать, а потом: «ну давай еще немножко пожжем, а потом – все!» Разве не смешно?
И Нинка заплакала.
– А вот нам сейчас наша Настенька споёт, – перебила тягостный разговор Ульяна. – Спой, Настенька, песню, которую ты в поле пела. Помнишь? Мы с тобой вдвоем гуляли…
И всегда молчащая старуха в капюшоне, не дожидаясь общего мнения, запела:
– Все грустное и грустное… – сказала после песни красногубая Гламурница.
– Веселое есть в репертуаре? Вот я сегодня во сне, например, танцевала.
– Одна? – спросила Историк.
– Нет, – кокетливо ответила Гламурница.
– И как он к тебе отнесся?
– Я не поняла… Сон быстро кончился, – в той же шутливой манере ответила Людмила.
– Ничего страшного! – сказала Анна. – В другом сне спросишь… Так и спроси: «Иосиф Виссарионович, как вы ко мне относитесь?»
Гламурница засмеялась от неожиданного «поворота». Вместе с ней засмеялись и другие старухи.
Ульяна подошла к Настеньке-Певунье и попросила пересесть. Та послушно встала, обошла скамейку и села с другой стороны спиной к окну Елены Олеговны. Ульяна сняла со старухи капюшон, освободила ее волосы из косы и стала расчёсывать их гребнем, вынутым из кармана платья.
«Надо же, – подумала Елена Олеговна, – волосы-то у Певуньи и не седые совсем…»
Настенька едва заметно, на одно мгновение, прильнула к Ульяне и тут же отклонилась обратно.
– Нина! – спросила Ульяна строго. – Давно голову мыли?
– В субботу. Ещё неделя не прошла. А что?
– Колтуны в волосах.
– Не может быть!
– Получается, что может. Надо данное тебе поручение хорошо исполнять. Вот смотри сюда! Что это, по-твоему?
– Я хорошо мыла! – огрызнулась Нинка. – Надо отрезать их, и дело с концом!
– Что ты городишь?! Такие волосы!
– А зачем они ей? Все равно ничего не понимает. Отрежем – и не заметит.
– Мы заметим. Разве этого мало?!
«Странная эта Певунья… – думала Елена Олеговна. – Не разговаривает, а поет… На вопросы не отвечает. Видно тоже не совсем нормальная… И при этом её любят… Ухаживают за ней… Удивительные старухи!»
* * *
Телевидению в разговорах старух тоже отводилось место. И доставалось ему прилично. По этому поводу ворчала даже набожная и скромная матушка Евдокия:
– Сидят там у себя в телевизоре и от нечего делать вспоминают всякую гадость… То Власова, то Землячку… Тех вспоминают, о ком и знать не надо! Зачем? Есть люди, которые специально будут их хвалить, потому что другие ругают. Найдутся и такие, которые ещё и пример брать станут… А надо просто забыть их имена! Забыть и никогда не вспоминать!
– Права Дуняша, – одобрила Людмила.
– Полностью согласна. Пусть, если хотят, пишут о них в своих учёных статьях, пусть читают друг другу в своих учёных кругах. Зачем людей гоношить?!
Старухи закивали головами.
– Мне кажется, это все от отсутствия образования и культуры, – сказала Анна. – Раньше «человек из телевизора» был критерием образованности, а сейчас большинство из них даже говорить правильно не умеют.
– Я бы их научила! – пригрозила кулаком людям «из телевизора» Нинка. – Я страсть какая образованная!
– Я уверена, Нина! Ты бы смогла, – пошутила Анна, а потом продолжила совершенно серьезно. – Я вот чему удивляюсь… Мы – дети войны. Голодали… Нечего было носить… А образование получили крепкое. Нынешние дети ни в чём не нуждаются, а образования почти никакого… Столиц мира не знают! Куда это годится?! Вот я вам сейчас одну «страшную» историю расскажу. Слушайте. Пришла как-то к нам в школу мать одной из учениц. Зашла в кабинет директора. А директриса молодая была. Её только-только назначили на работу. Так вот… Мать пришла, чтобы разобраться. Один мальчик, одноклассник её дочки, сказал при девочке нецензурное слово, причем, про нее. А ей этот мальчик еще и нравился. С девочкой случилась истерика. Мать, узнав эту историю от дочки, срочно прибежала в школу разбираться с проблемой. Худо-бедно, разобрались. Перед уходом из кабинета мать стала упрекать школу в неподобающем воспитании и образовании, какое получают дети. «Давайте не будем голословными, – выступила директриса. – Конкретные факты назовите». «Да пожалуйста! – заявила мамаша. – Моя дочка, в общем-то хорошая ученица, не знает столиц мира! Даже столицу Испании не знает!» «И что? – спокойным голосом спрашивает директриса. – Горе великое! Зачем ей это сейчас знать? Поедет в Испанию и узнает». Немая сцена, – закончила свой рассказ Анна.
Старухи загомонили на разные лады:
– Вот это да! Ничего себе!.. Обалдеть!..
– Когда мы учились, стыдно было не знать столицы…
– Тогда учёба была одним из главных дел в государстве, а сегодня…
– Главный город Испании не знают!
– А саму Испанию-то знают?!
– Вряд ли…
Прослушав эту историю, Елена Олеговна убедилась, что старухи-то, ко всему прочему, еще и с образованием!
– Теперь никого ничего не интересует, кроме денег и тряпок… – подвела итог матушка Евдокия.
– Не скажи, – неожиданно вступилась Анна. – Среди молодежи много хороших ребят есть. Вот только податься им особо некуда… ПТУ зачем-то позакрывали. А я ведь одно время там работала. Такую мощную систему развалили! Профориентация была… Не все хотели учиться в школе. Многие не могли и потому уходили из школы после девятого класса, но ни один ребёнок не пропадал. Не хочешь в школе учиться – иди в ПТУ. Еще и узнавали потом, проверяли, где этот ребёнок учится после своего ухода из школы.
– Да… Было такое. Я сама в ПТУ училась, – поддержала Ульяна. – Только называлось оно по-другому… Ремесленным.
– А помните, – спросила Людмила, – много говорили о том, что важнее не кем быть, а каким быть?
– Конечно! Было, было такое… – согласились старухи.
– В ПТУ были такие предметы, как этика и эстетика. Представляете?!
– Зато теперь – половое воспитание чуть не с первого класса. Настаивают, что сексом надо заниматься всем, всегда, везде и с каждым существом.
