Книга Дела репрессированных московских адвокатов - Д. Б. Шабельников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
<…>
Следует также принять к сведению, что согласно постановления Верхсуда юрисконсультам запрещалось заниматься судебной практикой вне поручений своего учреждения или поручений общественных организаций. Поэтому и по этой причине у меня не оставалось поводов к дальнейшему участию в работах Коллегии или какой-либо ее части.
л. д. 70-75
Протокол допроса Никитина Алексея Максимовича
от 15 сентября 1930 года
<…>
Общественная группа, в частности, ее инициаторы комплектовали таковую из элемента старой адвокатуры, которые им были известны как лица, занимавшиеся в прежнее время не только частной практикой в своих интересах, но дорожившие общественной полезной деятельностью, следовательно, не принимали тех лиц, коих они считали не безупречными в отношении адвокатской этики. Если узнавали, что юрист был привлечен в старое царское время к ответственности, то его не принимали. Классовой установки в разрезе советской системы – не было. Инициаторами или, вернее, более активными работниками по организации общественной группы в начале и до последних дней были:
1. Малянтович Павел Николаевич
2. Постоловский Дмитрий Семенович
3. Соколов Николай Дмитриевич (умер)[76]
4. Коренев Павел Павлович
5. Ордынский Сергей Павлович (умер)
6. Филатьев Георгий Викторович
7. Долматовский Аарон Моисеевич (в последующие годы)
8. Иков
9. Динесман (менее активен)
10. Никитин Алексей Максимович.
В прошлом этот актив общественной группы, они же члены президиума Коллегии защитников (кроме Динесмана, Икова и меня, я в одном из выборов был кандидатом примерно в 24–25 году), являлись по своему политическому убеждению и состояли в партиях.
1. Малянтович Павел, примыкал к партии социал-демократов, при советской власти остался беспартийным.
2. Постоловский, социал-демократ, член ЦК этой партии, избран был в 1903 г., принадлежал к большевистской в то время фракции, сейчас не член ВКП(б).
3. Соколов член социал-демократической партии и кандидат от партии в 4 госуд. думу. В октябре как большевик не участвовал.
4. Коренев – беспартийный, но не сочувствует Соввласти и системе, он по своему политическому убеждению не определенен, но можно сказать, что «народник».
5. Ордынский – кадет, член конст. демокр. партии, был одним из редакторов газеты «Русские ведомости»[77].
6. Филатьев – народный социалист.
7. Долматовский – социал-демократ-меньшевик.
8. Иков – не знаю его политической платформы как в прошлом, так и сейчас.
9. Динесман – не знаю.
10. Я в 1893—4 году вошел в революционное движение к социал-демократии, в 1896 г. был арестован, просидев в одиночке 1 г. 5 мес., затем ссылка 4 года, в Нолинске[78]. После этого уехал в Германию, где продолжал работать в Лиге содействия «Искре»[79]. После съезда партии в 1903 г. был представителем от ЦК большевиков в Берлине вместе с т. Лядовым[80]. В 1905 г. вернулся в Россию нелегально, примкнув к меньшевистской фракции. Был членом комитета с/д в Астрахани, в с/д работали совместно фракции меньшевиков и большевиков.
В 1906 г. в Москве был выбран в меньшевистскую фракцию – членом. В 1907 г. выехал на С. Кавказ для проведения съезда, по поручению ЦК. До 17 года я продолжал связь с меньшевиками. Во время Ленских событий[81] я выезжал на место расстрела, где принимал горячее участие в деле рабочих, как революционер и как юрист. В 1917 г. в феврале м-це я был пред. ревкома, который захватил городскую думу, создав совет рабочих депутатов. Затем был первым председателем Московского Совета рабочих депутатов, впоследствии членом его президиума. Одновременно с этим был комиссаром Московского градоначальства. Во время выборов в Московскую Городскую думу на новом положении был выбран в думу из состава меньшевистской с.д. фракции. Затем был привлечен на работу товар. министра труда (министерство Скобелева[82]), а затем вошел в состав Вр. Правительства в качестве представителя с/д 25 июля 1917 года.
25 октября (7 ноября) 1917 года был арестован в Зимнем Дворце, а затем был освобожден как социалист.
После этого я отошел от политической работы, вышел из партии и поступил на службу в качестве юрисконсульта – Ростовское на Дону Союз П.О., где и работал до прихода Красной Армии. Был арестован и доставлен в Москву. Арестован был по делу старого правления Центросоюза. Осужден на 15 лет, затем амнистирован по ходатайству группы рабочих.
<…>
Допросил Зусков [подпись]
л. д. 78
Постановление
о привлечении в качестве обвиняемого
13 ноября 1930 г.
…Опер. уп. 2 отд. 0 отд. ГПУ Зусков… нашел, что гр. Никитин Алексей Максимович изобличается в достаточной степени в участии в к/р группировке, деятельность которой была направлена на свержение советской власти и восстановление народно-демократической республики.
л. д. 79-82
Дополнительные показания арестованного Никитина А.М.
от 20.11.30 г.
После ареста и освобождения меня из Зимнего дворца и Петропавловской крепости через несколько дней из Петрограда я уехал в Москву, работал некоторое время при Центросоюзе юрисконсультом, каковым я состоял в Центросоюзе с 1909 г. В январе м-це 1918 года я уехал в Ростов-на-Дону и поступил на должность юрисконсульта в Доно-Кубано-Терском Т-ве Кооперативов, которые впоследствии были превращены в Ростовский-на-Дону Краевой Союз Потреб. О-в. Мой выезд в Ростов был вызван еще тем, что в Москве я был слишком популярен, и я остерегался возможных репрессий со стороны неорганизованной толпы как б. член Временного Правительства.
В Ростове-на-Дону я оставался вплоть до прихода Сов. властей – 20.05.1920 г. я был арестован и препровожден в Москву, где за сношение с добровольческой армией по вопросам кооператива был присужден Верховным Трибуналом к ВМН, но ввиду раскаяния с заменой к 15 годам. По амнистии 1920 года срок наказания был сокращен до 5 лет. После сильной болезни было возбуждено ходатайство, и я был освобожден совершенно по постановлению Президиума ВЦИКа от 4.04.21 г. С РСДРП[83]я порвал с момента выезда моего из Петрограда после освобождения в 1917 г. Связь была порвана фактически без всякой фиксации. В Ростове в организацию я не вступал.
Мои расхождения с принципами Сов. власти продолжались вплоть до прихода сов. власти в Ростов н/Д, когда нужно было вполне определенно выяснить свое отношение к Советской власти.
Меня убедило широко развившееся движение под руководством Сов. власти в том, что это национальное движение и что впредь государственность может существовать только такой, какой она создалась за годы революционных боев.
Расхождений с политикой и мероприятиями Сов. власти у меня нет. Имеются субъективные теоретические суждения, вернее сомнения, в том, что в изолированной стране без революционного движения в других странах возможно полное осуществление поставленных в настоящее время Сов. властью и ВКП(б) колоссальных целей. Во всяком случае я себя считаю по эту сторону баррикад и осуществление этих целей явилось бы
