Книга Шиповник [= Виновник страсти ] - Джуд Деверо

Гэйлон, откашлявшись, сказал:

— Понял. Уж не проверить ли нам, как чувствуют себя новые свинюшки Такера?

— Верно! Мне страсть как охота на них полюбоваться! — И старики побрели прочь из лавки. Девон злобно посмотрел на закрытую дверь.

— Почему у тебя такой странный взгляд?

— Ты что, ничего не понимаешь? — рявкнул в ответ Девон. — Я вырвал тебя из рук этих убийц-индейцев, и этого оказалось достаточно, чтобы нас всем миром обженили и уложили в постель. Небось, уже и имена придумали для наших детишек! Милые наши горожане!

— А как ты думаешь, какие?

Он резко обернулся, обдав ее яростным взглядом.

— Что?!

— Я только спросила, какие имена они выбрали для наших детей?

Девон понял, что она шутит, и тут, наконец, до него самого дошел весь комизм создавшейся ситуации. Немного успокоившись, он покачал головой.

— Не обращай внимания. Девон, люди есть люди. Ничего другого и нельзя было ожидать. Тебе не о чем беспокоиться.

— Ну да. Особенно с тех пор, как ты стала проявлять такой интерес к Уорту Джеймиссону. Она немного помолчала.

— Как ты думаешь, Уорту что-нибудь известно об индейцах? Может быть, он поможет мне спасти детей.

— Джеймиссон?! — снова взвился Мак, брызгая слюной. — Этот мальчишка вырос на ферме в Пенсильвании. Он и след бизона вряд ли распознает, не то что шайку индейцев.

— Ну а кто, по-твоему, мог бы мне помочь?

— Никто тебе не поможет! — почти закричал Девон. Его привел в бешенство взгляд Линнет: она смотрела на него так, словно ему ничего не стоило вызволить из плена шестерых ребятишек. — Лучше выбрось эту дурь из головы. А теперь иди сюда и выбери, что тебе нужно.

— Благодарю вас.

— Привет, Мак, — услышала Линнет женский голос. Со своего места она не могла видеть кто это.

— Привет, Уилма. Как поживаешь?

— Прекрасно. Я слышала, у тебя нелады с Коринн?

Девон искоса взглянул на Линнет, копошившуюся за его спиной, но та не поднимала глаз.

— Чем могу служить?

— О, не беспокойся, я просто зашла еще разок взглянуть на эту зеленую ленту. Да, вчера я видела твою маленькую англичанку, она действительно хороша, ты прав. Хотя Коринн, скорее всего, так не считает. Как ты думаешь, моей Мэри Линн эта лента понравится?

— Я думаю, она найдет ее просто замечательной. — Девон вышел из-за прилавка и, взяв Уилму Такер под локоть, стал деликатно подталкивать ее к выходу. — Она очень подходит к ее глазам.

— Так у нее же карие глаза! — возмутилась женщина.

— Ну и что? Сама подумай: коричневый и зеленый очень хорошо сочетаются. — Девон, можно сказать, вытолкал женщину из лавки и закрыл дверь.

— По-моему, я нашла то, что мне нужно. — Линнет положила на прилавок два рулона ткани. — Девон, тебе понравилась бы рубашка из этого голубого материала?

— А то нет! — Он двинулся к двери.

— Тогда мне надо снять с тебя мерку.

— Это еще для чего?

— Для твоей рубашки.

Девон только покорно вздохнул и стал наблюдать за тем, как она отрывает узкие полоски тряпицы, спрятанной за прилавком.

— Подойди-ка ко мне. — Линнет поманила его пальчиком к камину. — Встань сюда.

Забравшись на стул, она приложила полоски к его плечам, потом измерила длину будущей рубашки.

— Ты хотя бы знаешь, что делаешь?

— Конечно. Больше мне ничего не нужно, — ответила она. Девон повернулся к ней, и их лица оказались в каких-то дюймах друг от друга.

— Мак…

Но тут Девон резко повернулся, заслышав голос Коринн.

— Доброе утро, Коринн.

— Привет, Коринн. — Линнет спустилась со стула. — Мне пора уходить. Увидимся за ужином, Девон.

Закрывая за собой дверь, Линнет услышала, как Коринн сказала:

— Что она имела в виду? Что значит «увидимся за ужином»?!

— Линна! Линна! Ты уже встала?

Линнет открыла дверь. Джесси Такер, курносый, весь усыпанный веснушками, улыбался ей во весь рот. Линнет с ужасом посмотрела на его карман — там копошилось что-то живое, и оно старалось вылезти наружу.

— Доброе утро, Джесси.

— М-м-м… смешно говоришь. Видать, только выбралась из постели.

— Ты тоже смешно говоришь. А из постели я выбралась довольно давно.

Он вошел, не обращая ни малейшего внимания на ее слова.

— Что ты скажешь о моем доме?

— Дом как дом, — как-то рассеянно заметил он, усаживаясь на скамейку. — Хочешь, побродим по Шиповнику? Я тебе все покажу.

— С величайшим удовольствием, только ненадолго. Мне нужно сегодня сшить рубашку для Девона.

— Почему ты называешь его Девоном, ведь его зовут Мак?

— А почему ты зовешь меня Линной, ведь мое имя Линнет? — Джесси пожал плечами.

— Иногда ты мне нравишься, а иногда ты просто девчонка!

— По-моему, это в своем роде комплимент. Позволь мне перекусить что-нибудь, а потом уж пойдем.

— Моя мать заставила меня притащить тебе целую корзинку еды. Как узнала, что я собираюсь к тебе, сказала: «Хоть этим подслащу пилюлю». Что бы это значило?

— Это значит, что ты невероятно шустрый молодой человек. Джесси, когда мы выйдем на улицу, отпусти, пожалуйста, того монстра, который ерзает в твоем кармане.

Мальчик проказливо усмехнулся.

— Конечно. А ты будешь вопить, если я покажу его тебе?

— Мне бы хотелось надеяться, что нет. Я думаю, что ожидание всегда страшнее действительности.

— Чего-чего?

— Пойдем посмотрим, что прислала твоя мама. Я умираю от голода.

Джесси показал Линнет то, что он считал наиболее значительным в Шиповнике: обнаруженный им родник, следы оленя, два птичьих гнезда, известные только ему, и покинутая нора дикого кота. Около полудня Линнет покинула Джесси, чтобы вернуться в свою хижину и заняться шитьем. Войдя в свой домик, она улыбнулась — за время ее отсутствия кто-то в нем побывал, не иначе как Девон. Повсюду стояли мешки с различными крупами и сушеными яблоками, а еще она увидела шматок сала, бекон, связки сушеной рыбы и бочонок с солеными огурчиками. Внутри камина висели четыре кролика, и около только что разведенного огня высилась большая куча поленьев и щепы. Перед тем как приняться за рубашку, Линнет любовно коснулась каждого из гостинцев.

Кто-то постучал в дверь, и сидевшая у огня Линнет отозвалась:

— Войдите! Это был Девон.

— Как можно приглашать в дом неизвестно кого? Ты должна держать дверь запертой и открывать ее, только выяснив, кто пришел. Найдутся и такие, кто не прочь ворваться к хорошенькой девочке, живущей в одиночестве.