Книга Дело о нерешительной хостессе [= Дело нерешительной хостессы; Гиблое дело ] - Эрл Стенли Гарднер

Когда они вернулись за столик, она принялась задумчиворассматривать адвоката.

— Вы не такой, как все, — произнесла она. Мейсон рассмеялся:

— По-моему, это вам мужчины должны постоянно говоритьподобные слова!

Она нетерпеливо повела рукой:

— Давайте не будем перебивать друг друга.

— Согласен.

— Вы не такой, как все. Вы сильный, уверенный, вы настоящиймужчина. И вы не хищник.

— Это можно считать комплиментом?

— В том смысле, какой я в это вкладываю, — да.

— Продолжайте, — попросил Мейсон. Но она замолчала.

Мейсон снова сделал знак официанту.

— В этом нет необходимости, — запротестовала она. — Мыотличаемся от девушек в обычных барах.

Официант наклонился к Петти:

— То же самое?

Она кивнула, добавив:

— Только сделайте менее крепким, Чарли. Официант обернулся кМейсону. Адвокат заказал двойной бренди.

Когда официант ушел, она объяснила:

— Для нас не имеет значения, заказывают ли клиенты напитки.Мы не работаем на комиссионных условиях.

— Интересно, — произнес Мейсон, — а как же вы работаете?

— Иначе, нежели полагает большинство. Мейсон не отреагировална ее слова.

— Мы часть атмосферы. Мы действительно хостессы, и не более,— продолжила она.

— И сколько вас?

— Когда как. Обычно мы приходим по предварительнойдоговоренности с клиентом, но когда человек случайно заходит сюда и он одиноки… приятен, он может найти себе партнершу для танцев или собеседницу. МиссисЛавина считает, что если кто-то неприкаянно маячит в таком заведении, как наше,то общая картина портится, и на вилле не поощряют подобных одиночек, — пояснилаона.

— Как не поощряют и слишком буйное веселье.

— Миссис Лавина хочет, чтобы люди чувствовали себя здесьестественно, чтобы они приятно проводили время, но она не любит шумной публики.Она стремится, чтобы…

— Продолжайте, мне интересно, — попросил Мейсон. Едва Петтиначала рассказывать о Марте Лавине, лицо ее оживилось.

— Понимаете, ее ведь контролируют, и переступи, вернее,слишком переступи она черту дозволенного — и ее клубы моментально прикроют.

Мейсон кивнул, и уголки его рта расплылись в широкой улыбке.

— С другой стороны, здесь, конечно, отнюдь не воскреснаяшкола, — спешно добавила девушка. — Марта Лавина умеет создать атмосферу,причем яркую атмосферу. И тот, кто приходит посмотреть на знаменитостей,никогда не остается недоволен.

Люди, сидящие за тем длинным столом, чрезвычайно интересны.Вон тот темноволосый человек в роговых очках во главе стола — замечательныйхудожник. Это он написал картину «Девушка у изгороди из колючей проволоки».Рядом с ним очень симпатичная натурщица, она сейчас в моде. Говорят, она живетс…

— Не стоит воспроизводить мне весь каталог, — прервал ееМейсон. — Меня не интересует атмосфера.

— Что же вас интересует?

— В данный момент — вы. Она покачала головой:

— Я не продаюсь.

— Вы ведь работаете здесь?

— Но я не продаюсь.

— Я не о том спросил, — сказал Мейсон. — Просто мне очень хорошос вами.

Она пристально посмотрела на него:

— Вы действительно не такой, как все. Вы… лучше. Заигралоркестр, и они снова пошли танцевать. На сей раз в движениях девушкиприбавилось естественности. Она позволила Мейсону прижать себя крепче, и онпочувствовал прикосновение ее упругих молодых бедер, ее гибкую, стройную талию.

— Как здорово, — произнесла она, когда музыка смолкла. — Вымне начинаете нравиться. Нет, правда: вы мне определенно нравитесь!

— И это взаимно, — сказал Мейсон, — хотя со мной такоеслучается редко.

— Со мной такое тоже бывает нечасто. Я не слишком гожусь длясвоей работы. Я никогда не могу подойти к человеку, пока не присмотрюсь к немукак следует.

— Значит, и за мной вы тоже наблюдали, прежде чем подойти?

— Конечно.

— Я рад, что выдержал экзамен.

— Как мне вас называть?

— Перри.

Она слегка наморщила лоб:

— Довольно необычное имя.

Мейсон посмотрел ей в глаза:

— Тем не менее это мое настоящее имя. Кроме того, добавлю,что я холост, что мое хобби — окружающие люди и что я уже давно вышел из тоговозраста, когда стараются угнаться за сенсацией.

— Вас интересуют люди? — удивилась она.

— Например, вы в данный момент.

— Мне понравилось танцевать с вами.

— У вас это тоже получается просто божественно, — сказалМейсон. — У вас какое-то необыкновенное прикосновение…

— Это моя профессия, — прервала она, как бы желая закрытьтему, но тут же уточнила: — Танцевать.

— И вам нравится?

— Танцевать — да. То, что это моя профессия, — нет.

— Почему?

— Слишком много сопутствующих моментов.

— Например?

— Это допрос?

— Вовсе нет. Мне просто интересно, с чем вам приходитсясталкиваться.

— С разным.

Мейсон улыбнулся:

— Но ведь совершенно ясно, что вам надо на что-то жить, ивы, наверное, получаете процентную компенсацию… — Он поднял руку, чтобыпривлечь внимание официанта.

— Не надо больше заказывать! — запротестовала она.

— Почему?

— Я не хочу.

— А что вы хотите?

— Еще танцевать.

Прозвучали две композиции. Она танцевала, прильнув к егоплечу, иногда поднимая лицо, иногда наклоняя голову так, что ее лоб касалсякрая его подбородка. Во время последнего танца на нее вдруг нашла задумчивость.

Провожая ее назад к столику, Мейсон произнес:

— Меня мучает совесть. Вы убили на меня столько времени.

— Я это делала с удовольствием.

— У вас, вероятно, должно быть какое-то соглашение схозяевами виллы, по которому вы получаете денежное возмещение за проведенноездесь время…