Книга Рулетка колдуна - Александр Гейман

— Мне ли не понять тебя, Аррето, — сказал король Бойтур, обнимая друга, — когда наша судьба столь разительно схожа! Ведь и моя жена в плену у выродка, и её жизнь тоже висит на волоске, а оба наши сына совершают безвестный путь в борьбе с темным врагом!

— Я знаю это, Бойтур, — отвечал магистр, и лицо его чуть оттаяло. — Я потому и поторопился придти к тебе возможно скорее. Моя долгая разлука с Лоэньей сменилась на ещё более долгую, — ну, так пусть же тогда хотя бы леди Южана будет спасена из лап врага!

Князь Владигор осторожно заговорил:

— Не знаю, утешит ли тебя это, дон Аррето, но Ясина, та ведунья, что ходила за твоей женой, проговорилась Соколану вот о чем. Лоэнья все знала наперед, Аррето. У неё был выбор — либо её смерть, либо твоя и Тинции, таков был жестокий жребий — и что ещё она могла выбрать.

— Значит, вот о чем была её печаль все эти дни, — произнес магистр Аррето. — Лоэнья и мне как-то проговорилась, что жалеет лишь об одном — что не увидит, каким стал Дуанти. Я тогда не понял ее… Значит, вот оно что.

— Она ещё увидит Дуанти, — мягко промолвила Милена. — Только не здесь.

— Так где же?

— Об этом ты расспросишь самого Дуанти, — ответил ему Вианор. — Давайте лучше поговорим о делах.

И они изложили магистру Аррето ход битвы и то, что намеревались делать.

Утром же на поле перед Атланом снова вышла железная нелюдь, и битва закипела с прежней силой. Вероятно, генералов Черного Сэпира удивило отсутствие великанов и Дэмдэма Кра, зато оно им не слишком-то помогло. Люди уже научились кое-чему и отбивали натиск железяк успешней, чем первые дни. А отряд богатырей повел теперь Трор — и вновь два их удара вглубь железного полка дорого обошлись врагу. Один раз витязи сорвали их прорыв в стан полка куманцев — вооружение степняков не особенно подходило против подобного противника, и железяки было прорвались, а во второй атаке отряду Трора удалось прижать к оврагу и сбросить в него целую кучу железной нелюди. Тем же помешал ошибочный расчет командиров Сэпира, что с ними будут теперь биться великаны — стальной полк вышел, неся на своих плечах огромные железные арбалеты, из них-то они и намеревались сразить народ Иззе, но получилось так, что это оружие стало им только помехой.

Так закончился ещё один, третий день, и черная рать отступила в свою крепость. А глубокой ночью, когда люди в обоих станах видели седьмые сны, с запада к Атлану приблизился довольно высокий холм — это пришли великаны, волоча Клык-гору, а почти в то же время навстречу им к Атлану подкатилась Татун-гора, и это вернулся Дэмдэм Кра в обещанный им срок. Неизвестно, что подумал Черный Сэпир и его свита, услышав этот шум, во всяком случае, замысла анорийцев они разгадать не могли: ведь если маги Анорины с великим трудом заглядывали за пелену вокруг Атлана, то и Сэпир не мог проникнуть за пределы магического круга, начертанного вокруг его крепости анорийцами, и здесь оба противника были в равном положении.

А Дэмдэм Кра, подвинув гору, куда ему указали, попросил к себе магистра Аррето и Эниту. Велик был подвиг богатыря, но и велика цена, что он уплатил. По лбу его бежал кровавый пот, и ноги едва держали богатыря, и сил у него осталось ровно на то, чтобы попрощаться с друзьями и передать «прощай» Огоньку, сыну дона Аррето, и Эните, его девушке.

— Когда у вас… с Дуанти… родится сын, — сказал Большой Дэм, переводя дух между словами, и Энита не стала возражать герою, — сын… то назовите его… Дэмдэм… а меня… похороните… прямо здесь…

И умер богатырь — уже не ходить ему по своей дубраве, не гладить кору любимицы Аталии Второй, не учить гнома Стаггу Бу гаданью по дубовым листьям, и не совершать путешествий по таинственным ходам корней в подземелье своего диковинного замка.

И печальны были люди Кардоса и все, кто знал Большого Дэма.

— Мы звали его Большой Дэм, — сказал Браннбог Трор, — за его исполинскую мощь, а я вижу теперь, что нас покинула Большая Душа — вот каково его настоящее имя.

— Ты прав, Браннбог, — отвечал магистр Аррето. — У меня это в голове не укладывается — Кардос без Дэмдэма Кра. Не могу представить, чтобы его лес и замок… не может быть, чтобы там его не было!

— Ободрись, дон Аррето, — произнес Вианор. — К чему же представлять невозможное?

Трор и магистр Аррето внимательно посмотрели в лицо мага — в словах Хранителя Анорийского Круга они уловили некую весть, но не стали спрашивать Вианора в эту минуту — уже близилась новая битва.

И вот отворились ворота внешней, десятой стены Атлана, и на поле стала выходить железная рать — сразу из трех ворот. Железных бойцов было ещё больше, чем во все дни до этого, потому что Сэпир решил, что настал час нанести решающий удар по войску анорийцев. Много злой воли было средоточено для этого и потрудился для нечистого замысла подневольный ум, изобретая разные подлые орудия и уловки. Генералов Сэпира не смутили две горы, выросшие в одну ночь на огромном Южном поле. Они посчитали, что анорийцы построили новые укрепления для борьбы против железных солдат. Так оно и было, по сути, но не ведал нечистый враг, что за укрепления это были. А Бойтур понял расчет Сэпира, и с согласия совета решил сам, открыто, под королевским знаменем выступить впереди анорийской рати, чтобы выманить на поле побольше железного войска.

И когда эта стена щитов и копий опять двинулась против анорийцев, Туник Ра поднялся на Татун-гору, — а у подножия её уже был похоронен Великая Душа Дэмдэм Кра. И маг-певец заиграл какую-то странную мелодию, а инструмент его был из тех, что мало кому известны за пределами Семилена. Давно уже никто не играл на нем — гусли — не гусли, орган — не орган — нельзя было даже сказать, какой это был инструмент. И не диво, ведь то на чем, играл отец Эниты, было рожком Астиаля, — хотя, конечно, это было куда как хитрей и сложней простого рожка. Негромко играл Туник Ра, и ещё тише были странные слова, что время от времени напевал он — но железные латники его услышали.

Все они изменили построение и, смешав ряды, двинулись на пространство меж двух магнитных гор, не слушая ничьих команд и не повинуясь более колдовской узде сэпировской злой воли. И противу всякого приказа и плана те железные отряды, что оставались ещё в крепости как резерв, смели все двери и двинулись вслед за теми своими солдатами, что уже заполнили все поле меж двух гор. И там они стали строиться, но не в порядке, отведенном им командирами Сэпира, а в том, что пел им рожок Астиаля в руках Туника Ра. Их влек зов — зов, ещё сильнее того, которому повинуются стальные опилки меж двух магнитов. Наконец они образовали какой-то диковинный узор или, скорее, рунический рисунок, и если Сэпир читал эти руны у своего волшебного зеркала, то не мог не скрежетать зубами от злобы и бессилия, ибо они складывались в слово «смерть». А затем эти железные черные латники стали сходиться и взбираться друг на друга, как бы воздвигая из своих тел какую-то высокую башню. И тот, кто имел зрение магов, мог видеть — когда эта башня возвысилась едва ли не под облака, та жизнь, что была загнана в это железо изобретением адской магии, ушла из него, выделилась, как пот из пор кожи, как дым или туман, и осела на эти две горы и ушла в землю.