Книга Рулетка колдуна - Александр Гейман

Меж тем выпоротый Стагга, красный, как помидор, поправил одежду, оглядел всех сердитыми глазами — и вдруг заревел белугой. Невозможно было удержаться — смеялись даже ольски.

А к Бойтуру подошли Веселин и Милена.

— Я полагал, Миранна придет с тобой, Бойтур, — заметил Веселин.

— Я тоже так полагал, но она сказала, что ей нужно в Кардос, к магистру Аррето.

— В Кардос? — Милена и Веселин обменялись взглядами. — Все понятно, значит, и Нимарра там.

— Разве она не в Ардии?

— Скорей всего, нет, — отвечала Милена. — Наверное, она у Данар вместе с Энитой. Что ж, когда-нибудь это время должно было наступить. Здесь, под Ардосом, мы встретим уже одну дочь — Маринну.

— Что значит иметь жену и дочь магов, а, Бойтур, — вздохнул король Веселин.

* * *

— Ну вот, милая мама, — проговорила Тинция, нежно целуя дону Лоэнью, — мы наконец-то в нашем доме, и ты совсем, совсем поправилась! Самое страшное позади.

— Дай-то Астиаль, — вздохнула Лоэнья. — Ясина говорила мне…

— Что?

— Да нет, ничего. Просто впереди война с Сэпиром и новая разлука. Твой отец выезжает уже завтра.

Дамы разговаривали, поглядывая на улицу из окна городского особняка семейства Перуджион — дона Лоэнья не захотела поселиться в магистерском дворце в Кардороне, здесь было уютней и милей и легче выносить предстоящую разлуку. О ней-то и думали теперь мать и дочь.

— За год я всего четыре раза видела Данчи, — вздохнула Тинция. — И папа лишь две недели погостил у нас в Ярохолме. А бедный братец Дуанти — когда-то я его увижу!

— Ничего, ничего, он вернется — Ясина предрекла это, — успокоила дочь дона Лоэнья. — Ты ещё вдоволь наговоришься и с отцом, и с братом, и с Данчи.

Ясина, по просьбе князя Владигора, приглядывала за Лоэнией, помогая ей оправиться после десяти лет обморочного сна. Ведунья врачевала её и много беседовала с ней, поверяя иногда кое-что из тех тайностей, что известны магам, читающим будущее. Да Лоэнья и сама столько времени провела в царстве теней, что успела бросить взор во многое и разное, о чем она никогда не говорила с дочерью. Но с Ясиной они могли беседовать откровенно. Тинции казалось, что мать все время что-то скрывает от неё — что-то печальное, но мать отговаривалась какой-нибудь обычной причиной. Ведь и правда, Дуанти странствовал в каких-то неизвестных далях, в плену у Уорфа, а дон Аррето подвергался опасности на войне. Вот и теперь ему предстояло с несколькими отрядами присоединиться к рати Кардоса, уже бьющейся под Атланом.

— Как жаль, что Энита решила вместе с Данар сопровождать отца, — произнесла Тинция. — Я к ней так привязалась!

Энита, так попросил её магистр Аррето, тоже долго была в Ярохолме вместе с сестрой и матерью Дуанти. Тинция пыталась отговорить её, но девушка не послушала даже самого магистра Аррето и теперь уходила к Атлану в отряде амазонок.

— Что ж, пусть она приглядит за Аррето, а Аррето — за Энитой, — задумчиво проговорила Лоэнья. — Я знаю, они будут счастливы с Дуанти.

Тинция тревожно посмотрела на мать — дона Лоэнья была в этот день как-то особенно грустна. Чтобы встряхнуть её, Тинция предложила:

— Мама, давай прогуляемся — такой чудесный день. Может быть, на рынке мы присмотрим что-нибудь особенное — я хочу послать Данчи подарок.

Дона Лоэнья согласилась, и вот они вышли на улицу и направились к рынку в сопровождении слуги — старого солдата Венти. Он же исполнял обязанности сторожа, и на него дон Аррето возлагал охрану своей жены и дочери при прогулках. На углу, недалеко от рынка, к ним потянулась какая-то нищенка в лохмотьях:

— Высокородные доны, подайте несчастной вдове, мои дети голодают!

Знатные дамы остановились, и Тинция, нашарив в сумочке монету покрупней, бросила её в подол нищей. Та забормотала слова благодарности.

— Эй, ты, потаскушка! — хрипло заговорил нищий, сидящий на другой стороне улицы. — Ты опять отняла у меня подаяние!

Он проковылял к Тинции и Лоэньи и, протянув руку, произнес:

— Не слушайте эту тварь, у неё есть лачуга и харч, а вот я, несчастная жертва войны, ветеран, израненный в сражениях за нашего магистра — у меня ни кола, ни двора, ни гроша в кармане!

— Бедненький, — сострадая, вздохнула Тинция, — вот тебе золотой.

Меж тем Лоэнья стояла, выпрямившись и со странным выражением на лице.

— Ну же, — сказала она, — скорее, Эспиро!

Венти, бывалый и ещё крепкий воин, настороженно взглянул на нее, перевел взгляд на нищего и, сообразив, кинулся наперехват мнимому ветерану. Этого только и надо было Сойги — она подскочила к Лоэньи и, выхватив из своих лохмотьев стилет, нанесла ей быстрый удар в сердце. Эспиро, видя это, ощерился и захохотал:

— Молодец, колдунья!

Венти оглянулся, увидел падающую наземь Лоэнью — и в этот миг кинжал Эспиро вонзился ему в грудь снизу вверх. Вскрикнув, Венти повернулся к Эспиро и из последних сил попытался схватить его. Но рана была смертельна — Эспиро стряхнул с себя старого солдата и теперь безумным взглядом смотрел на распростершуюся на земле Лоэнью и остолбеневшую Тинцию.

— Все, колдунья, — хрипло сказал Эспиро, — иди. Ты уже не нужна мне. Впрочем, можешь остаться и передать от меня поклон магистру Аррето. А заодно прирежь и эту.

Эспиро повернулся и сделал шаг прочь.

— Любимый, — заговорила раненным голосом Сойги. — Ты сказал, что мы будем вместе.

Эспиро не обернулся.

— Эспиро! — позвала Сойги, последовав за ним. — Ты сказал… Эспиро!

— Ну, что еще? — раздраженно отозвался тот, повернувшись к женщине.

Сойги взглянула в глаза Эспиро, вскрикнула — и вдруг вонзила все тот же стилет ему в грудь.

— Колдунья, — прохрипел тот, вытаращив глаза, — и повалился на землю, зацепив в падении и Сойги.

Тинция смотрела на все широко раскрыв глаза от ужаса, не в силах произнести ни звука, — и только теперь она испустила нечеловеческий крик.

— Тинция, Тинция — очнись! — трясла её Энита — Тинция не заметила, когда и откуда она появилась.

Здесь же была Данар и дон Аррето. Несколько выбежавших из домов горожан, свидетелей ужасного происшествия, рассказывали о том, что произошло. Но магистр Аррето не слушал их — он стоял на коленях у тела жены и рыдал, не стыдясь своих слез — он оплакивал Лоэнью уже второй раз в жизни.

— Это все та! — перебивали меж тем друг друга очевидцы. — Это она заколола дону Лоэнью и вон того! Вон она свалилась!

Данар наклонилась к Сойги и хотела поднять её с мостовой, но не стала.

— Сойги мертва, — сообщила, встав с земли, амазонка.

* * *

Вот с такими страшными известиями и задержавшись по этой причине, магистр прибыл под Атлан к стану войска Кардоса. Узнав об ужасной беде дона Аррето, к нему, несмотря на поздний час, пришло множество народу — сам Бойтур и все друзья магистра.