Книга История шифровального дела в России - Татьяна Соболева

В 1989 г. журнал «Собеседник», а затем газета «Правда» впервые поместили статьи о жизни и трагедии другого советского довоенного разведчика — Дмитрия Александровича Быстролетова[254]. Одиннадцать лет его считали одним из лучших советских заграничных агентов, а шестнадцать последующих лет он провел за колючей проволокой сталинских лагерей, где хотя и не погиб, но был физически страшно изуродован и превратился в инвалида. Быстролетов также говорил о том, какое внимание придавали советские разведчики в Европе добыче шифров.

Шел 1928 год. В советское полпредство в Париже пришел посетитель с желтым портфелем и едва ли не с порога предложил купить у него за 200 тысяч франков коды и шифры Италии. Причем в будущем гость пообещал за те же деньги сообщать о всех очередных изменениях шифров и кодов. Сотрудник советского представительства сфотографировал документы, убедившись в их подлинности. Но затем совершил грубейшую ошибку. Решив сэкономить деньги, он вернул подлинники документов посетителю со словами: «Это фальшивка. Убирайтесь вон, иначе я позову полицию». Однако когда с документами ознакомились в Москве, немедленно было решено возобновить контакты с хозяином желтого портфеля. Д. А. Быстролетову было поручено найти этого человека и возобновить получение от него материалов. Задача казалась невыполнимой, однако уже через два месяца советский разведчик добился успеха. Быстролетов установил, что человек,

приносивший документы в советское полпредство, был всего лишь передаточным звеном в торговле шифрами, организованной министром иностранных дел Италии графом Чиано, женатым, кстати, на дочери дуче. Спустя некоторое время хозяин портфеля — отставной офицер швейцарской армии по фамилии Росси — продал Быстролетову шифры.

Быстролетов же работал и с источником, получившим псевдоним «Арно». Это был человек, который однажды в начале 30–х годов явился к нашему военному атташе в Лондоне и представился рабочим типографии Форин офиса. Он предложил покупать у него копии экземпляров с тех ежедневных депеш, которые из разных стран слетаются во внешнеполитическое ведомство и размножаются после дешифровки в его типографии. Кроме того, незнакомец пообещал, если все пойдет хорошо, передать шифры и коды. Сначала «Арно» исправно поставлял обещанные материалы, но затем стал работать хуже. Тогда Быстролетову было приказано установить личность этого человека и заставить его работать активнее. С огромным трудом, с помощью множества ухищрений советская резидентура сумела установить, что типографский рабочий «Арно» — вовсе не дилетант, а профессиональный разведчик, высокопоставленный чиновник Форин офиса, специалист по разработке шифров и дешифрованию. К сотрудничеству с советской разведкой его толкнули долги. Быстролетов установил тесный контакт с «Арно» и регулярно получал от него документы и информацию. Однако в 1932 г., когда «Арно» заинтересовался сам сэр Р. Вэнситтарт — начальник британской разведки и контрразведки, Москва приказала всем работающим по этой линии, кроме Быстролетова, немедленно выехать на континент. «Ганс» (кличка Быстролетова) добился разрешения остаться еще, чтобы напоследок выбить из «Арно» шифры на будущий год. «Это был решающий момент, — вспоминал Дмитрий Александрович. — Моя жена передала мне паспорт на имя А. Галласа и пистолет, чтобы при необходимости застрелился».

Впоследствии сэр Вэнситтарт, которому стоило большого труда замять скандал, связанный с разоблачением агента в недрах Форин офиса, сказал: «Какое счастье, что такие позорные истории в Англии случаются раз в сто лет». Он ошибался.

Большой интерес представляет, конечно, и вопрос о работе, какую проводили разведки различных государств по добыче советских шифров и кодов. В Национальном государственном архиве США в Вашингтоне хранятся документы третьего рейха, которые проливают свет на деятельность немецкой разведки того периода. Так, в 1932 г. в Буэнос–Айресе был украден советский код для коммерческой корреспонденции; были пересняты: общевойсковой командирский код №5 «ОКК–5» 1938 г., переводная таблица дежурного радиста «ПТ 38–А» линий связи РККА 1938 г., постовой код СН и С Северного флота 1940 г., ключевая таблица № 14 (на 1–й странице указана маскировка показательных групп) 1940 г. и другие шифры. В 1938 г. были пересняты правила пользования кодом «Четвертый», в 1939 г. захвачен оперативно–тактический код «Третий» (наборно–разборная книга). Много там и шифрдокументов периода войны, особенно периода 1943—1944 гг. Хранятся там фотокопии: Инструкции органам НКВД по ведению шифрработы от 7 октября 1942 г., Инструкции по организации связи в авиасоединениях и авиачастях (книга около 50 страниц) 1943 г., кодовая таблица «ВС–22» 1948 г. и др.[255].

Обстоятельства добычи немцами этих документов нам пока не известны.

Проверка боем

В предвоенный период советской криптографической службой нередко практиковалось формирование особых оперативных групп для выполнения специальных задач. О работе некоторых таких групп нам бы хотелось рассказать.

Специальные группы комплектовались из числа опытных военных криптографов и разведчиков, которые направлялись в те районы, где велись военные действия. А таких мест в 30–е годы было немало. Такие группы командировались в Испанию, Монголию, Китай и другие горячие точки планеты.

Когда 18 июля 1936 г. радиостанция испанского города Сеута передала в эфир фразу «Над всей Испанией безоблачное небо», мало кто знал, что это условный сигнал испанским фашистам для начала мятежа против республиканцев. Вскоре сотрудники Спецотдела Ф. М. Огарышев, Г. К. Муха и 3. В. Березин стали готовиться к командировке. После месячной подготовки они вместе с группой радиоперехвата на пароходе «Чичерин» отправились в Испанию. В порт Картахена группа прибыла на одиннадцатые сутки и сразу же направилась в Валенсию, где начала работу в помещении генерального штаба испанской республиканской армии. В первую очередь был организован перехват шифрпереписки испанских мятежников и итальянского корпуса, прибывшего на выручку генерала Франко. Основным шифром испанских мятежников являлся шифр пропорциональной замены с некоторыми усложнениями, но использовались и другие шифры.

Вначале криптографам было трудно: незнание языка и особенностей переписки привело к тому, что первые результаты работы дешифровальщиков были весьма скромными. Но постепенно с помощью словарей и испанских переводчиков овладели языком, изучили переписку и дело пошло. Группа стала давать все больше и больше информации республиканскому военному командованию и нашим военным советникам. В расшифрованных телеграммах широко освещалась деятельность мятежников, указывались источники и базы снабжения, приводились другие сведения.

Криптографам оперативной группы помогали и их товарищи в Москве. Выдающийся советский криптограф дешифровальщик Б. А. Аронский, работавший в Спецотделе с начала 20–х годов и внесший большой вклад в победу над фашистской Германией, вспоминал такой случай периода войны в Испании. В Москве была расшифрована телеграмма, в которой сообщалось, что из Марселя в Барселону или в другой порт, занятый «красными», выйдет судно с определенными внешними признаками. Командование испанских мятежников дало приказ крейсеру и авиации выйти навстречу кораблю и потопить его, под каким бы флагом он ни шел. Об этом немедленно было сообщено в Марсель еще до отплытия корабля. Оказалось, что на борту этого судна находилось много советских танкистов, летчиков и бойцов интернациональных бригад, следовавших в республиканскую Испанию. Благодаря советским криптографам их жизни были спасены.