Книга История шифровального дела в России - Татьяна Соболева

В 1930 г. в эмигрантской газете «Последние новости», выходившей в Париже, были опубликованы воспоминания Агабекова[252]. В начале 30–х годов здесь же вышла его книга. В своих публикациях автор приводит сведения по интересующей нас теме.

Агабеков рассказал, что в середине 20–х годов чекистов весьма интересовали отношение Афганистана к басмачеству и роль афганского консула в Ташкенте в этом вопросе. Для целей осведомления был выбран переводчик Хубанио, таджик по национальности, так как афганский консул также был таджиком. Подосланный к консулу, Хубанио быстро с ним сдружился. Используя племенную вражду между афганцами и таджиками, он уговорил консула продать нам шифры и секретную переписку консульства. Консул запросил за это 10 тысяч рублей золотом. Так как денег не было, чекисты разработали следующую операцию. Выбрав день, когда в консульстве остались только консул и секретарь (охрану можно было не считать, так как она была нашей), Агабеков пригласил консула на ужин, а секретаря вызвала к себе его подруга. В конце пиршества консулу подсыпали в стакан снотворного и, когда он заснул, у него с часовой цепочки сняли ключи от несгораемого шкафа. Быстро проникнув в консульство, чекисты сфотографировали шифры и секретную переписку.

С 1924 г. Агабеков занимал должность начальника Восточного сектора ИНО ОГПУ в Москве, был резидентом ОГПУ на Ближнем Востоке (Турция, Греция, Сирия, Палестина, Египет). Из его воспоминаний, касающихся этого времени, мы узнаем, что большой интерес для чекистов представляла деятельность английского генерального консульства в Мешхеде. Состояло оно из генерального консула и военного атташе, являвшегося одновременно представителем индийского генерального штаба. Оба они переписывались с британским посланником в Тегеране и с индийским генеральным штабом. Штаб информировал военного атташе о положении на Востоке посредством месячных и шестимесячных сводок. Агабеков пишет: «Всю переписку мы аккуратно получали и пересылали в Москву (1923—1927 гг.), в ОГПУ». Делалось это так. У предыдущего резидента ОГПУ в Персии Апресова состоял агентом некто Мирзоев, глубокий старик, азербайджанец, родившийся в Персии. Еще в 1923 г. Мирзоев завербовал на персидской–почте чиновника, ведающего иностранной корреспонденцией. Между Персией и Индией дипкурьеры были очень редки, и пакеты, запечатанные сургучными печатями, обычно доверялись персидской почте.

Завербованный советской разведкой чиновник задерживал на сутки корреспонденцию, получаемую на имя английского консула, и вечером, в день получения, передавал ее через Мирзоева чекистам. Пакеты немедленно вскрывались, документы копировались и в ту же ночь возвращались обратно. На следующее утро почту благополучно доставляли английскому консулу.

Апресов, а вслед за ним Агабеков вскрывали почту, а затем опечатывали ее, судя по описанию, абсолютно тем же способом, каким это делалось в царских «черных кабинетах» России в начале XX в. Печать изготовлялась тем же способом, о котором в свое время рассказывал Осоргин. Апресов документы переписывал, используя для быстроты почти весь наличный персонал советского консульства. Это было опасно и грозило провалом. В 1925 г. в Мешхед прибыл в качестве резидента Браун, старый партиец, друг Трилиссера, работавший до этого в Лондоне и Китае. Он несколько улучшил дело, начав фотографировать документы, за неимением электричества пользуясь магнием. Агабеков, прибывший ему на смену в 1926 г., работал так же. Вскоре старик Мирзоев умер, продолжил работу его сын, получая 1 доллар за пакет.

Какую информацию получали чекисты, располагая шифрами и секретной перепиской в Мешхеде? В поступавших из Тегерана пакетах на имя английского военного атташе большей частью находились месячные сводки о положении в Персии, рассылавшиеся во все британские консульства из Тегерана военным атташе майором Фрэзером. Из Индии поступали сводки о положении в Западном Афганистане и в Южной Персии по донесениям Белуджистанского осведомительного бюро и английского военного атташе в Кабуле. Наконец, поступали отпечатанные в виде брошюр шестимесячные сводки о положении на всем Дальнем и Среднем Востоке. Необходимые документы отправляли в Москву.

В том же 1926 г. Агабеков был направлен в Тегеран. Вскоре одним из его агентов был завербован шифровальщик при Совете министров Персии. Это было очень кстати, потому что как раз в это время начались торговые переговоры в Москве между Караханом и персидским послом Али–Гули–ханом. Благодаря услугам этого шифровальщика русские имели возможность получать все инструкции, посылавшиеся персидским правительством своему представителю в Москве. Советская сторона, таким образом, знала, по каким пунктам Персия готова уступить в крайнем случае, а из ответных телеграмм Али–Гулихана узнавали его подлинное мнение о различных пунктах проекта.

Эти сведения сослужили хорошую службу советскому послу в Тегеране, который в беседах с министром двора Теймурташем знал все его карты. Насколько хорошо было поставлено перехватывание шифртелеграмм персидского правительства можно судить по следующему случаю. Однажды полпред СССР в Персии Я. X. Давтян, вернувшись от министра Теймурташа, вызвал Агабекова и сообщил, что ему удалось убедить Теймурташа пойти на некоторые уступки. Теймурташ обещал послать Али–Гулихану в Москву соответствующие инструкции. Не будучи уверен, сдержит ли Теймурташ обещание, Давтян просил достать телеграмму, которую отдаст Теймурташ. Полчаса спустя копия такой телеграммы была доставлена Давтяну.

В 1925—1926 гг. советским военным атташе в Персии был Бобрищев — бывший офицер царской армии. Ему удалось завербовать себе на службу всех шифровальщиков главного штаба Персии, благодаря чему он знал не только дислокацию персидской армии, но был в курсе всех изменений в персидской армии и ее движения. Кроме того, в Персии перехватывалась вся переписка партии дшиналов. Нам известно, что при дешифровании этой переписки в Спецотделе были большие трудности, ввиду особой специфики языка. Тем he менее Спецотделом в 1924—1926 гг. было раскрыто 22 документа этой армянской молодежной организации и установлено 5 ключей к шифру.

Агабеков свидетельствует, что чекисты перехватывали корреспонденцию всех иностранных миссий в Тегеране: «Мы… изучали пути следования секретной корреспонденции иностранных миссий в Тегеране и наиболее важных персидских министров, главным образом Министерства иностранных дел и Военного министерства. Изучение путей и подготовка продолжалась четыре месяца. В сентябре 1927 г. вопрос был разрешен. Первой почтой, которую перехватил агент № 10, была турецкая. Она заключала в себе донесения турецкого военного атташе с подробными сведениями о событиях в Курдистане»[253].

Постепенно стали перехватывать переписку остальных миссий: английских консулов в Персии посланнику в Тегеране (консулы в Исфагани, Ширазе, Кормане и других местах), бельгийского посланника в Тегеране в Брюссель, а также французского, голландского, чехословацкого, японского, польского и немецкого консулов. Осторожнее всех были немцы. Они вкладывали запечатанные пакеты в металлическую трубку со специальным знаком, затем упаковывали трубку и запечатывали. Однако это их мало спасало. Вся их переписка наряду со всей другой аккуратно поступала в Москву.