Книга Молодой бог - Henry Stewart

тобой в аду. И уже очень скоро.

И снова смех. Мои внутренности горели. Я был в агонии.

НАКОНЕЦТОЯСДЕЛАЛЭТО! Я Д О С Т И Г В Ы С О Т Ы! ТЕПЕРЬ ДЖИМ БУДЕТ МОЙ ГОРДИТЬСЯ!

Дальше я ощутил руку на своём лице, которая зажимала мне рот, и боль в руке. Тонкая искусная боль, рождающая стремление к жизни, заставляющая бороться даже против воли.

Я открыл глаза. Свет дал мне понять, что я могу видеть, а гул вертолёта, что я могу слышать. Я не умер. Значит, Клинта я больше не увижу. Но может он тоже выкарабкался? Нужно узнать, что происходит.

Я подождал, пока зрение полностью вернётся, и огляделся. Да, я не ошибся. Вертолёт. Я лежал на специальной кушетке, скованный ремнями. Себастьян смотрел на меня, сидя на пассажирском месте. Его лицо — камень.

— Тебе повезло. — сказал он.

Я попытался ответить, но меня затошнило, поэтому я закрыл рот во избежание конфуза. На пятой минуте моей новой жизни, я снова закрыл глаза.

Новый старт начался уже в родной Англии. Я настоял на том, чтобы дойти до дома на своих двоих. Моран не сильно сопротивлялся. Он вообще вёл себя странно, словно что-то произошло пока я был в отключке.

Мой организм бунтовал, поэтому я сразу пошёл к себе наверх. Дом был пуст и холоден. Джима не было. Интересно.

Пока я мучился в уборной, наступила ночь.

Приведя себя в более менее пристойный вид, я спустился на первый этаж. Есть мне не хотелось, лишь пить.

Я дошёл до кухни и застыл около стола. Дядя медленно развернулся ко мне, прерывая свой диалог с Себастьяном. Я не знал, честно говоря, справился ли я, не мог понять, как Джим относится к тому, что я учудил.

— Себастьян, — не отрывая от меня глаз, проговорил Джим, используя свой самый глубокий тон. — оставь нас.

Моран, по-прежнему держась в стороне от всяческих эмоций, встал и вышел.

Я подошёл к шкафу с чашками и набрал в неё воды. Пить было больно, видимо, внутри всё ещё не успокоилось.

— В следующий раз никогда не используй себя, чтобы победить кого-то вроде Клинта.

Я не ожидал таких слов. Наши взгляды вскоре встретились, и мне резко захотелось кинуться к Джиму, обнять его, пережить всё, что произошло, в его руках.

— Он не был достоин того, чтобы ты рисковал собой.

Не был? Значит, его не спасли.

— Ты не оставил мне выбора. — немного равнодушно кинул я и направился к стульям. Мне срочно нужно было сесть.

— У тебя низкая самооценка.

Я искренне рассмеялся.

— Сомневаюсь.

Джим подошёл ко мне сзади и наклонился к моему уху.

— Ты подумал, что ты менее ценен для меня, чем месть Клинту.

По моему телу побежали мурашки.

— Ты не даёшь мне повода думать иначе. — вдруг вырвалось у меня.

Джим разочарованно вздохнул. И мы замолчали на долгие минуты. Я водил пальцем по чашке, а Джим продолжал стоять сзади как статуя.

— Значит, ты говорил правду.

Я против воли вздрогнул, когда тишина порвалась. Мне удалось передать дяде совой вопрос без слов.

— Всё, что ты говорил Клинту. Обо мне. О себе.

Мне стало вдруг страшно. Джим всё слышал?

— Я пытался запутать его. — стал защищаться я. — Хотел, чтобы он думал, что мне плохо с тобой.

Джим медленно растянул губы.

— А тебе хорошо?

Клинт был действительно ничтожеством. Его глаза были мертвы уже много времени. А глаза Мориарти всегда полны огня. Я схожу с ума. Но рядом с дядей мне не страшно это делать.

— Да. — я вновь ощутил жар и одновременно отвращение, вспомнив о Клинте и его поцелуях. — Давай сделаем что-то. Мы с тобой. Вместе.

Глаза Джима вспыхнули ярче.

— Пошли. — лишь сказал он и сорвался с места.

Несмотря на моё состояние, я побежал следом. Я не знал куда ушёл Мориарти, тот покинул меня слишком быстро. Но дойдя до лестницы, ведущей на второй этаж, я остановился, потому что мне позвонили. Джим?

— Ало?..

— Иди на крышу. — сказал он и отключился.

Я словил дежавю, но подчинился. Мне была известна лестница в небеса, поэтому я без труда нашёл путь на крышу. Открыв дверь и пройдя немного вперёд, я замер. Передо мной находился вертолёт, такой блестящий и мощный. А перед ним стоял Джим, такой же блестящий и мощный. Снова дежавю.

Я двинулся к дяде, широко улыбаясь.

— Что-то вместе, говоришь? — спросил Джим, улыбаясь одной стороной губ.

— Ага… — я смотрел на весь этот свет и блеск, переполняясь восторгом и предвкушением. Вся боль отступала.

Моя первая мысль, когда мы забрались в кабину: «Джим умеет управлять вертолётом? Ну конечно».

И я полечу куда-то с ним. Только мы вдвоём. Дух начало захватывать уже до взлёта. Дядя включал приборы и нажимал на кнопки. Надо бы и мне освоить эту машину.

Когда лопасти завертелись, я вздрогнул. Чем сильнее они разгонялись, тем сильнее разгонялся адреналин по моим венам.

И тут мы взлетели.

Город лежал у наших ног. Приёмник поймал радио волну, и лететь стало ещё захватывающе. «The Weeknd» со своим «Blinding lights» идеально вписывался в атмосферу, хоть больше и подходил к езде на машине. Однако, на вертолёте всё ощущалось как-то… возвышенно. Свет огней Лондона отражался в глазах Джима, и я не мог заставить себя снова дышать. Моё сердце билось сильнее обычного, тело переполнилось адреналином и чуть подрагивало. Но это была приятная дрожь. Дядя управлял вертолётом так легко, даже позволял себе отвлекаться, чтобы отвечать на мои взгляды. Я чувствовал, что он тоже на взводе. Учащённое дыхание и расширенные зрачки указали мне на это.

Я был в полном восторге. Только он и я. Дядя и племянник. Летят куда-то творить что-то.

Музыка была прекрасна. И он тоже. Вот снова я ощущаю эту связь. На каком-то химическом, чёрт, клеточном уровне. Я словно слышу его мысли и, кажется, понимаю его… Я замер. Слишком много мыслей, опасные и страшные, хаотичные. И тут я рассмеялся. К чёрту!

— Давай потрахаемся прямо здесь. — я сказал это вслух, да ещё и прямо в микрофон.

Краем глаза я уловил, как голова Джима поворачивается в мою сторону, а в наушниках слышится его тихий, но возбуждающий смех.

Мы начали садиться. Я с любопытством стал смотреть вниз. Это была крыша какого-то здания. Пока происходящее оставалось для меня загадкой. Вид ночного Лондона мне понравился. Он не умирает с заходом солнца, а напротив, перерождается. Эти тысячи огней успокаивают меня и уничтожают чувство одиночества. Прохладно. Мне нравится эта дрожь.

Джим