Книга От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868-1918 - Эдуард Экк

Как часто приходилось слышать, что государыня Александра Федоровна очень горда и малодоступна. Происходило это главным образом от необычайной застенчивости государыни, доходившей до того, что если при представлении Ее Величеству, особенно в первые годы, представляющиеся сами не заговорят, государыня стояла, краснела и не могла выговорить ни слова. Но стоило ей с кем-нибудь обжиться, и она становилась такой, какой была в действительности. Надо было видеть, как она была внимательна и ласкова с офицерами, несшими службу охраны, и с их семьями. Так, встретив однажды ротмистра Юрицына,[271] императрица заговорила с ним, спросила, женат ли он, есть ли у него дети. На ответ Юрицына, что он женат и что они скоро ждут рождения первого ребенка, государыня сказала:

– Так я буду его крестной матерью.

Юрицыны были очень счастливы, но думали, что все ограничится как всегда, то есть государыня будет записана восприемницей их ребенка. Но Александра Федоровна это понимала совсем иначе, сама сшила все приданое ребенку и при крещении сама держала мальчика на руках.

Во время каждого своего пребывания в Крыму государыня устраивала в пользу бедных благотворительный базар, для которого Ее Величество и великие княжны изготовляли массу вещей собственноручной их работы и сами продавали их.

На базаре 1913 года к столу государыни подошел пожилой человек и обратился к императрице со словами:

– Дай мне, матушка царица, шарф твоей работы.

Государыня выбрала красный шарф и подала ему.

– Нет, матушка царица, такой яркий мне, старому человеку, не подойдет, а ты мне дай потемней.

Государыня встала, подошла к полке, где были сложены вещи, и, выбрав темно-лиловый шарф, подала ему и, улыбаясь, спросила:

– Вот этот подойдет?

– Да, этот подойдет, вот, матушка царица, спасибо тебе, угодила мне старому человеку, век не забуду, что из твоих рук получил работу, спасибо тебе, – низко поклонился, положил серебряный рубль и ушел. И только когда он отошел, государыня расхохоталась от души.

На этом же базаре один офицер, проходя коридором, столкнулся с младшей великой княжной Анастасией Николаевной,[272] бойкой девочкой, про которую сама государыня говорила: «Это мой докладчик, она всегда все знает». Великая княжна спросила:

– Вы что, отдохнуть хотите?

Офицер:

– Нет, я ищу, где бы покурить.

– Так войдите в эту комнату, там никого нет, только одна мама сидит, – и разом распахнула дверь.

Самое большое удовольствие для великих княжен составляли прогулки пешком из Ливадии в Ялту, с заходом в магазины за покупками, особенно если их при этом не узнавали.

Пятое октября 1913 года – день тезоименитства наследника цесаревича, совпал со столетней годовщиной Великой битвы народов под Лейпцигом в 1813 году, за которую Литовский полк имел боевое отличие «Серебряные трубы в Георгиевских лентах». Государь признал неудобным соединять оба празднества в одно и повелел празднование столетия Лейпцигской битвы перенести на 23 ноября.

День тезоименитства наследника был отпразднован с большим торжеством. На церковном параде находился в строю взвод гардемарин Черноморского флота. По окончании парада государь поздравил их всех мичманами и, в знак особого к ним благоволения, повелел позвать фотографа и с наследником цесаревичем снялся с ними в группе и объявил, что каждый из них получит по группе. Наследник цесаревич был в этот день в форме Собственного Его Величества конвоя, которая ему очень шла, поражало только грустное выражение его красивых глаз.

Празднование столетия битвы под Лейпцигом состоялось 23 ноября во дворе казарм Массандры, в которых стояли три роты Литовского полка, несшие охрану. Государь повелел, чтобы полки в полном составе не вызывать, в строю быть трем ротам, находившимся в Массандре, и вызвать всех офицеров полка, кроме самого необходимого наряда на службу.

К 11 часам утра роты при хоре музыки были построены во дворе казарм; все офицеры остальных рот – на левом фланге парада.

Ровно в 11 часов прибыл государь император с наследником цесаревичем. При обходе рот государь шепнул командиру полка:

– Прикажите поставить стул для шефа.

Обходя фронт, государь против обыкновения шел очень тихо, и все же было заметно, что наследник прихрамывает. Тем не менее во время молебна ни разу не присел. По окончании молебна и окроплении войск при пении «Спаси, Господи, люди Твоя» перед середину рот был вынесен стол с пробной порцией и чаркой водки. Взяв чарку, государь обратился к офицерам, благодарил их за службу, за блестящее состояние литовцев и пил их здоровье. Затем обратился к людям, напомнил, в чем состоял подвиг полка, поздравил с торжеством и пил еще раз за славу и доблесть литовцев и за их здоровье. Передавая затем чарку августейшему шефу, государь шепнул ему:

– Выпей за полк.

– Не хочу.

– Выпей, это необходимо.

– Не хочу.

Попробовав пищу, государь передал ложку наследнику со словами:

– Попробуй.

– Не хочу.

Тогда командир полка обратился к наследнику:

– Ваше Императорское Высочество, попробуйте, варка очень вкусна.

Наследник все-таки колебался, но, наконец, решился, взял ложку и попробовал пищу. Государь улыбнулся и сказал:

– А он своего командира больше слушается, чем меня.

Пропустив роты церемониальным маршем, государь пригласил всех офицеров к завтраку. По окончании завтрака государь долго беседовал с офицерами, вспоминая некоторые эпизоды из жизни полка.

Когда государь отошел, офицеры обратились ко мне, чтобы я просил Его Величество сняться с полком. На мой об этом доклад государь сказал:

– Хорошо, пускай все соберутся на главном подъезде, пока я пошлю за фотографом.

Через несколько минут к нам вышли Их Величества с наследником цесаревичем, государыня села на стул посреди офицеров и к своим ногам посадила августейшего шефа. Государь стал с нами за стулом императрицы. Через несколько дней все участвовавшие в группе получили по экземпляру таковой группы.

Замечательно, что когда большевики дважды произвели осмотр квартиры и пробыли довольно долго в моем кабинете, забрали из книжных шкафов все мои книги, особенно военные, они не тронули висевших на стенах ни этой группы, ни громадной, в полстены, полковой группы Могилевского полка.