Книга Древнее проклятие [= Грешный и влюбленный ] - Кристина Додд

Но вот кто-то схватил Ранда за руку.

— Ранд, перестань, прекрати. Ты его покалечишь.

— Знаю. — Ранд жадно хватал воздух ртом. — Я и хочу его покалечить.

Кто-то дотронулся до его лица.

— Не надо, я не могу на это смотреть.

Ранд заглянул в лицо Силван, и его кровавая ярость стала понемногу отступать, повинуясь власти ее встревоженных, любящих глаз.

— Ранд?

Она его просила, даже умоляла, и он не мог ей отказать.

— Ладно. Не буду его убивать.

— Спасибо, — Она поцеловала суставы его пальцев в тех местах, где кожа была содрана и все горело. — Спасибо.

Медленно приходя в себя, он погладил ее щеку там, где показалась ямочка.

— Если б не ты… Не будь это для тебя…

И тут боль взорвалась в его бедре, в паху. Он захлебнулся криком, скорчился, а настоятель, пошатываясь, снова и снова пинал его своими тяжелыми, твердыми, блестящими сапогами.

— Ты дерзаешь восстать против ярости Божией?

— Ты не Бог! — закричала Силван, набросившись на него со сжатыми кулачками. Но отец Доналд отпихнул ее, и она отлетела в сторону.

А Ранд крикнул:

— Ты — убийца! Рехнувшийся убийца!

Отец Доналд не обратил ни малейшего внимания на его крик, он гнался за Силван со всей злобной мстительностью человека, услыхавшего Правду и возненавидевшего эту правду. Ранд попытался вскочить на ноги. Но избитое тело не повиновалось, и он снова рухнул на землю а священник возвышался над упавшей на пол Силван. Ранд судорожно тянул руку в поисках оружия, потом подполз к тому отрезку трубы, которую держал совсем недавно в своей длани его преподобие. Пальцы Ранда сомкнулись, охватив гладкий, холодный металл.

Но что-то вдруг упало с темнеющего неба на спину викария. Тот вскрикнул, и существо, повисшее на его плечах, тоже пронзительно заверещало.

Гейл. Это была Гейл!

Священник дергался из стороны в сторону, стараясь сбросить с себя девочку, но Гейл вцепилась ему в волосы, да еще запустила свои когти в его лицо. Мотая головой от боли, он сумел нащупать лодыжку Гейл и резко потянул, но девочка изо всей силы пнула в спину его преподобия другой ногой.

Тем временем Ранд сумел подняться. И по всему его существу разлилось сладостное чувство облегчения: он не утратил способности стоять на своих собственных ногах. Правда, судороги, сводившие икры, мешали ему уверенно двигаться. Чего доброго, он снова рухнет. В таком состоянии нечего думать о мести за брата, а он отчаянно хотел отомстить. Зло не должно остаться безнаказанным.

Сосредоточившись на своих мыслях, Ранд не замечал, что вокруг все посветлело, точно вновь засияло солнце. А потом он увидел огни, и эти огни двигалась по цеху.

Женщины пришли, их мужья — люди с ферм, с дальних выселок, из усадьбы Клэрмонт-курт. Они шли, держа пылающие факелы высоко над головами. Их обвиняющие взоры были устремлены на отца Доналда.

А тот замер, оцепенел в неподвижности и молча глядел на приближающихся людей.

— Ваше преподобие, — Грубо сказала Бетти, — ну-ка отпустите моего ребенка.

Он отпустил Гейл, затем выпрямился и, тяжелым взглядом окинув свою паству, повелительно сказал:

— Держитесь подальше!

Бетти бегом пустилась к своей дочери, и Силван подтолкнула Гейл к матери. Девочка кинулась к Бетти, и та схватила дочку в объятия, словно Гейл была совсем маленькая, и стала качать и баюкать ее, но прежде поспешила унести подальше от обезумевшего священника. А Силван обхватила Ранда рукой за талию — для того ли, чтобы поддержать его, или же для того, чтобы опереться на него — она толком так и не поняла.

Отец Доналд воздел вверх руку и торжественно произнес:

— Никому не отвратить приход суда Божия.

Тогда из толпы вышла Нанна, тяжело опираясь на костыли.

— То была не Божья воля, — сказала она, указывая на обрубок своей ноги, болтающийся в воздухе. — Это вы сами судите.

Священник презрительно посмотрел на нее.

— Как вы дерзаете тут рассуждать о воле Божией — вы, невежественная женщина, которая за всю жизнь ни разу не покидала пределов своего селения?

— А как вы дерзаете кричать тут, что знаете волю Божью? — не растерялась Нанна. — Это не такое дело, про которое может знать человек.

Священник сделал шаг в ее направлении.

— Господь открыл мне это. Вы все умрете, если будете противиться Его воле.

— Все равно мы все когда-то умрем, — сказала Беверли. — Но когда вы помогаете нам попасть на небо, это называется убийство.

— Да, это так, — раздался вдруг из толпы тоненький голосок Кловер Доналд, и крестьяне расступились, освобождая ей дорогу. — Брадли, да, так оно и есть.

Отблески пламени факелов отразились в глазах ее супруга.

— Мне следовало бы понять, что ты предашь меня, Иуда.

— Ох, Брадли, — запричитала Кловер, вытирая глаза кружевным платочком. — Ты что, не понял, что ли? Все. Всему конец.

— Вовсе нет! Ничто не кончилось! — прогромыхал священник.

— Что вы хотите сделать? — спросила Лоретта. Говорила она невнятно, потому что передние зубы были выбиты, а выбил их ей этот вот «призрак». — Вы, может, всех нас поубиваете?

— А если иначе никак нельзя вернуть паству этого прихода в лоно церкви?

Но тут всемогущий пастырь промахнулся. Не стоило ему говорить такое.

— Вы? Всех нас поубиваете? — с презрением в голосе повторила Нанна. — Даже вам не найти на то оправдания.

Джеймс все еще колотил в дверь и вопил, но вдруг его крики как-то сразу оборвались и раздался скрежет металла — словно что-то тяжелое волокли по полу. Видно, и в самом деле кто-то догадался отодвинуть станок, подпиравший дверь кабинета Гарта. И вот спустя мгновение на освещенную площадку ступили Джеймс, Джеффри и еще один крестьянин.

Трое люто разгневанных мужчин, значит, еще тремя обвинителями больше. Джеймс баюкал свои пальцы. Джеффри вернулся в тень. А третий мужчина, деревенский, подошел к Нанне, и та оперлась на него.

Фабрика затихла. Безмолвие нарушалось только прерывистым, громким дыханием его преподобия Доналда. Стояла уже самая настоящая ночь, и ветер с моря пригибал пламя факелов, как бы стараясь затушить эти огни. Теперь отец Доналд был очень похож на призрака — подобно Гарту и первому герцогу и, догадывался Ранд, ему самому. Глаза его преподобия затравленно метались, должно быть, он впервые осознал, что натворил и сколь безнадежно его нынешнее положение.

Вот он поднял руку, и стоило ему пошевелиться, как все отскочили назад. Священник на мгновение застыл, потом, продолжая пристально глядеть в толпу, заговорил:

— Что вы намерены делать?