Книга Конец Смуты - Иван Оченков

— У них хороший проводник, пан полковник, вы помните Казимира Михальского?

— Нет, а кто это?

— Сводный брат пана Мухи.

— А, припоминаю, этот байстрюк!

— Да, и именно этот байстрюк и ведет их.

— Пся крев! Теперь я понимаю куда девался пан Анджей, его и впрямь предали. Ну, что же, заодно и поквитаемся за пана Муху. Но ты точно уверен?

— Я видел его своими глазами, ваша милость.

— А герцога ты видел?

— Среди них только один немец, в рейтарском камзоле и шляпе с короной на тулье.

— Да, это он. Будьте осторожнее, говорят, он славно стреляет из своих пистолетов.

Преследователи двинулись дальше, вскоре под копытами конец перестало чавкать — земля явно стала тверже.

— Ты смотри, как он хорошо знает здешние места, — невольно воскликнул Лисовский, — я был готов поклясться, что эти топи не проходимы!

— Это остров посреди болота, они верно хотели здесь отсидеться.

— Пусть попробуют, — осклабился полковник, — довольно им нас за нос водить.

— Что-то я не вижу своих людей, — задумчиво пробормотал Лютович, — где их нечистый носит?

— Да вот они, — испуганно перекрестился один из почтовых, — что же это такое, матка боска!

Все кинулись смотреть, куда он показывал, и остолбенели, четверо товарищей пана Ионы лежали небрежно припрятанные в кустах с перерезанными глотками.

— Как же это, — потрясенно проговорил Лисовский, — они же не дети малые, чтобы так…

— Э нет, — покачал головой осмотревший трупы Лютович, — ножами по горлу их потом, для вида! Их стрелами посекли всех разом, оттого никто сигнала и не подал.

— Час от часу не легче, где же они таких стрелков взяли, чтоб из луков в лесу эдак стреляли?

— Татары, — пожал плечами в ответ следопыт.

— Какие еще татары? Они же больше по степям скачут!

— Это крымцы, а у московитов есть свои татары, они в лесу как дома.

— Ладно, — махнул рукой полковник, — посчитаемся и за них. Теперь идем следом, не могли они далеко уйти!

Действительно опытному глазу не трудно было найти, на не успевшей приподняться траве, следы многих телег и копыт. Осторожничая, чтобы не попасть в засаду литвины упорно, словно волки по следу гнались за своей добычей. Наконец преследуемые поняли, что им не уйти и, поставив возы в круг, заняли в них оборону.

— Их там сотни две не больше, — прошептал Лютович Лисовскому, — навалимся разом, не отобьются!

— Навалимся, только остальных подождем, — ответил ему полковник, — смотри, сколько дымков от фитилей курится.

— Стемнеет скоро.

— Пока не стемнело надо их окружить, а то уйдут. Хотя куда они уйдут от такой прорвы денег.

— Что-то не так здесь, — задумчиво прошептал Лютович, но перечить не стал.

Не прошло и часа как все лисовчики собрались и начали с разных сторон подбираться к возам московитов. Дождавшись готовности к атаке, полковник решил дать немецкому князьку последний шанс.

— Ясновельможный пан герцог, — закричал он в сторону осажденных, — если вы сдадитесь прямо сейчас я гарантирую вам жизнь!

— Шли бы вы мимо, пока все целы, — крикнул кто-то в ответ на хорошем польском, — а то я по пятницам не подаю!

Хищно улыбнувшись, Лисовский снова махнул буздыганом, командуя атаку. Храбрые шляхтичи и их почтовые как один кинулись на врага, но по ним тут же открыли стрельбу из множества ружей. Московиты, как оказалось только того и ожидали чтобы их противник подошел поближе поднявшись во весь рост. Пули их летели столь плотно, что казалось их там не две сотни, а вся тысяча, и атакующие их поляки и литвины падали один за другим неприятельским огнем. Однако, почуявших добычу, лисовчиков было так просто не остановить. Стиснув зубы, они шли вперед в тщетной надежде добраться до врага и напоить свои клинки своих сабель кровью схизматиков. Скоро вражеский огонь ослабел и казалось цель их уже близка, но про мекленбургского герцога не зря говорили что он предал душу дьяволу. Как оказалось у его людей помимо множества мушкетов, были еще и две пушки малого калибра, из которых они и взяли на картечь уже почти прорвавшихся лисовчиков. Как не ничтожны были эти пушчонки, но выпалив в упор, они скосили первые ряды нападавших как жнец срезает колосья спелой пшеницы. Усеяв поле боя убитыми и ранеными, литвины откатились назад, проклиная коварного врага нежелающего честно сражаться рыцарским обычаем.

— Куда вы бежите, братья-панове, — пытался остановить их полковник, — ведь ясно же что московиты расстреляли уже все свои заряды. Атакуйте их сейчас, и господь дарует вам победу!

Увы, ни уговоры, ни ругань с угрозами не помогали. Лисовчики пошедшие в поход за добычей, никак не хотели погибать во имя ее на забытых богом болотах. Одни отворачивались от своего полковника, другие, кто посмелее, отругивались, третьи молча перевязывали друг друга. И тут случилось странное. Перевязывая многочисленные раны одному из чудом спасшихся шляхтичей, его товарищи обнаружили торчащие в них мелкие серебряные монеты. Среди братьев-панов немало было таких, что из имущества имели лишь дедовскую саблю, да кунтуш, чтобы прикрыть наготу. Для них и мелкая монета в полтора гроша была целым состоянием, а тут проклятые московиты деньгами пушки заряжают! Буквально разодрав на части тех немногих кому посчастливилось пережить картечь, они пришли в крайнее возбуждение. Взревев от ярости и обиды только что бежавшие от врага, как черт от ладана, шляхтичи вскочили и кинулись на врага. Снова в них палили московиты успевшие перезарядить свои мушкеты, снова в упор ударили фальконеты, но ничто не могло остановить лисовчиков воочию увидевших вожделенное серебро. Теряя одного товарища за другим, прошли они сквозь смертельный огонь и ворвались внутрь вагенбурга и кинулись рубить его защитников. Те, впрочем, видя что их дело проиграно, бросились бежать к болоту оставив победителям и коней, и возы и пушки. Но как не призывал Лисовский своих людей продолжить преследование, никто не сделал и шагу к болоту. Напротив, как обезумевшие они бросились к возам и стали вытаскивать из них тяжелые бочки и выбивать из них днища в надежде найти в них вожделенное серебро. Увы, то тут, то там раздавались разочарованные крики, ибо из бочек вместо звонкой монеты высыпались лишь камни. В бешенстве одни лисовчики принялись крушить все в московитском лагере, а другие с яростью подступали к своему командиру, показывая жалкую свою добычу.

— Что это такое, пан полковник, — разочарованно кричали они Лисовскому. — Это ваш миллион злотых?

— Пся крев, — потрясенно прошептал он в ответ, — выходит, я тут три недели за камнями гоняюсь… а кто же тогда воюет?

Тут его слова прервали радостные крики, в одном из возов нашелся-таки бочонок с монетами рижской чеканки. С дикими воплями кинулись растаскивать остальные бочки с этого воза, не заметив впопыхах просмоленную бечевку, тянущуюся к каждой из них. Едва первая бочка коснулась земли, как веревка натянулась, и в глубине ее щелкнул хитроумный механизм, высекая искру. В каждом из этих бочонков помимо камней было от двух до трех пудов пороха взрыв которого разметал все вокруг, а каменный град убил и покалечил еще не малое количество лисовчиков.