Книга Золото Хравна - Мария Пастернак

Тот пожал плечами.

— Сказок за свою жизнь наслушался я немало.

— Помалкивай, Финн, — процедил Стюрмир сквозь зубы.

— Однако, — продолжал Торлейв, — какие бы умелые охотники вы ни были, все же мне невдомек, что за надобность у вас на хуторе Стурлы Купца?

— Ночью выследили мы двух этих бестий, — пояснил Стюрмир. — Шли за ними до самого хутора, но тут они как сквозь землю провалились. Полагаю я, что они успели побывать в усадьбе родича моего Стурлы.

— Что-то отец не рассказывал мне никогда о том, что у него есть родич Стюрмир Грош, сын Борда, — произнесла Вильгельмина. Она немедленно поняла, что проговорилась, и покраснела.

Стюрмир живо обернулся.

— Какой отец? Да ты солгала мне, крошка? Ты вовсе не служанка, а дочка Стурлы?

— А вы меня не спрашивали, — дерзко вздернув нос, отвечала Вильгельмина. — Вы сами решили, что я служанка. И к тому же я вам не крошка.

— Так ты и есть Вильгельмина, дочь Стурлы, правнучка старой Йорейд с Таволгового Болота? — Финн склонился над плетнем и вгляделся в лицо Вильгельмины с любопытством и страхом. Казалось, сделай она хоть одно движение в его сторону — он в ужасе отпрыгнет назад. — Что ж, я должен был догадаться, — неприязненно прошипел он. — Ты похожа на свою прабабку и на всю эту вашу породу!

Вильгельмина снова вспомнила то бормотание в ночи сквозь бурю и ветер — и закусила губу.

— Помалкивай! — зло буркнул Стюрмир.

— Не могу я взять в толк, что здесь происходит, — сказал Торлейв и перехватил лыжный шест за середину. — И разговоры ваши мне не нравится, — добавил он, хмуро глядя на охотников. — Может, ты, Мина, объяснишь мне?

— Они хотели войти, а я сказала, что Буски не любит чужих. Тогда вот этот, который утверждает, что он мой дядюшка, пообещал пристрелить Буски из самострела. Я испугалась.

— Зачем же вы пугаете девушку? — спросил Торлейв и прямо посмотрел в глаза Стюрмира.

— Знал бы я, что говорю со здешней хозяюшкой! — рассмеялся тот. — Я тогда и речь бы вел со всем уважением. Следовало тебе, племянница, сразу сказать мне, кто ты есть. Я-то полагал, что она кухонная девчонка. И как мне было разговаривать с нею, плотник с Пригорков, когда этот пес и в самом деле готов был перегрызть нам глотки? Он и сейчас кипит злостью, что твой дьявол.

Торлейв пожал плечами:

— Собака никому не обязана вилять хвостом.

— Ладно, — заулыбался Стюрмир. — Коли так, прости меня, милая Вильгельмина. Мы с твоим отцом и впрямь родичи, знавали друг друга в юности. В прошлые года, бывало, немало времени проводили вместе на охотах да пирах. Правда, когда виделись мы с ним в последний раз, этой весною в Нидаросе, ему было не до пиров… Уж отец-то твой непременно впустил бы меня, хотя бы для того, чтобы отдать долг, что обещал вернуть мне еще до Симонова дня.

— Что это задолжал вам Стурла? — удивилась Вильгельмина. — Он не берет денег взаймы, это его правило, я хорошо это знаю.

— Иногда человек изменяет своим правилам, — вздохнул Стюрмир. — Это случается гораздо чаще, чем ты думаешь, племянница.

— Чем вы ссудили отца? — настойчиво повторила Вильгельмина.

— Сожалею, племянница, но дела я обсуждаю только с мужчинами.

— Так обсудите со мной, — предложил Торлейв.

— О долге Стурлы Купца, сына Сёльви, я стану говорить только с самим Стурлой Купцом.

— Тогда что же еще вас держит здесь? — спросил Торлейв. — Как появится Стурла, так пошлет за вами в «Красный Лось».

Стюрмир смотрел на Торлейва, продолжая улыбаться довольно кисло.

— Пока что я пришел сюда не за этим.

— Всего-то навсего хотели мы поглядеть, нет ли следов за вашим амбаром да у коровника, — встрял в разговор Финн. — И ничего больше нам не надобно.

— Я же говорила вам: снегом занесло всё! — воскликнула Вильгельмина.

— Пусть войдут, Мина, — сказал Торлейв, посмотрев в ее распахнутые глаза, что стали еще ледянее и прозрачнее от гнева. — Пусть войдут и сами убедятся. Придержи Буски.

— Хорошо, — с сомнением в голосе произнесла Вильгельмина. — Раз ты говоришь, пусть будет так.

Она откинула засов и отвела Буски в сторону. Рычанье, которое пес сдерживал лишь из почтения к своей госпоже, клокотало в его широкой груди.

— Спокойно, Буски, спокойно, — говорила Вильгельмина, пока Стюрмир и Финн въезжали на двор. Торлейв вошел последним, прикрыл за собою створку ворот и улыбнулся.

— Не беспокойся, — сказал он. — Я за ними прослежу.

— Что-то мне не по себе от этих охотников, — поежилась девушка. — Я вот думаю: что сказала бы обо всем этом Порейд?

— А я думаю: почему этот Финн о ней упомянул?

— Должно быть, где-то встречал ее. Мою Йорейд не так легко забыть.

— Мне не понравилось, как он о ней говорил.

— Знаешь, я часто думаю о Йорейд, — сказала Вильгельмина, глядя в спины Стюрмиру и Финну, которые уже приближались к банному срубу. — Особенно когда на меня находит, вот как сейчас: чувствуешь что-то, но не можешь объяснить. Наверное, пора ее навестить. Я не была у нее с октября. А сейчас у меня такое чувство, будто она стоит рядом и говорит: «Вильгельмина, берегись этих людей». И за отца я начинаю волноваться. Что это за долг? И почему этот Стюрмир темнит? И вообще, кто он? Смотри, вон они уже подъехали к амбару. И правда ищут что-то…

— Они же сказали: следы волчьи.

— Длинный копает снег своей черной палкой. Он, что ли, раскапывает эти следы?

— Кто его знает. Я не сведущ во всех охотничьих хитростях. Может, он ищет помет? — Торлейв хмыкнул. — И вообще, выше нос, Рагнар Кожаные Штаны!

Вильгельмина понимала, что Торлейв хочет ее подбодрить, но не нашла в себе сил поддержать его шутливый тон.

Меж тем Стюрмир и Финн порыскали за амбаром и перешли к хлеву. Вильгельмина слышала, как они негромко переругиваются сквозь зубы. Их слова не предназначались для ее ушей, но она же не виновата, что слух у нее, как у лисицы.

— Может, он кривой, — проворчал Стюрмир.

— Сам ты кривой! Я все правильно рассчитал! — огрызнулся Финн. — Это чары! Она отвела его с помощью колдовства! Ты когда-нибудь видел, чтоб летело так? — и он описал в воздухе кривую указательным пальцем.

Вильгельмина удивилась.

— Слышишь? — спросила она Торлейва, глядя снизу вверх в его спокойные глаза. — Ты думаешь, они говорят про волков?

— Возможно, — коротко отвечал он. Слово «волки» не было для него пустым звуком, особенно сейчас.

Две недели назад в «Красный Лось» из-за Дальних Дубрав пришли трое лесорубов, которых нанял Откель Дуве для расчистки своего нового владения. Было то на святого Климента, и многие здешние бонды и издольщики после мессы отправились к Агнед пропустить кружку-другую пива по случаю праздника. Так что, когда перепуганные лесорубы вошли на постоялый двор, тот был полон народу. Этих лесорубов знали все в округе. Двое были братья, сыновья Торарина с Бабьего Двора — парни не робкого десятка; третий, Бёдвар из Хёдланда, тоже не из пугливых — здоровенный краснолицый детина, не дурак погулять и подраться. Перебивая друг друга, лесорубы рассказали, что этой ночью волки подходили к самому их костру.