Книга Убийство в Орсивале - Эмиль Габорио

В самом начале разбирательства доктор Жандрон уселся на единственный уцелевший стул, не переставая думать о болезни, которая заставила вдруг отца Планта побледнеть, когда зашел разговор о костоправе Робело. Эти объяснения судебного следователя вывели его из раздумья. Он встал.

— Можно и иначе истолковать факты, — сказал он. — Это перемещение стрелок вперед, очень полезное для Геспена, может служить отягчающим обстоятельством для сообщника Жана Берто.

— Весьма возможно, что Берто тут и вовсе ни при чем, — ответил следователь. — Геспен мог иметь достаточно поводов не приходить на свадьбу. Его душевное состояние после такого преступления могло повредить ему еще больше, чем его отсутствие.

Лекок не произносил ни слова. Как врач у постели больного, он желал точнее поставить диагноз. Он вернулся к камину и вновь стал двигать стрелки по циферблату. Часы последовательно прозвонили половину двенадцатого, затем двенадцать, а потом половину первого и час.

— Еще ученики! — проговорил он. — Случайные преступники. Хитрецы, все предусмотрели, но не все обдумали. Пальцем-то стрелку передвинули, а бой переставить не сумели. И вот приходит сыщик, старая обезьяна, которую не проведешь, — и злой умысел как на ладони.

Домини и отец Планта хранили молчание. Лекок обратился к ним.

— Теперь господин судебный следователь может быть уверен, — сказал он, — что это преступление совершено до половины одиннадцатого вечера.

— А если бой был испорчен еще раньше? — заметил отец Планта. — Это часто бывает!

— Очень часто, — добавил Куртуа. — У меня в гостиной уже целый век не звонят часы.

Лекок подумал.

— Очень возможно, что вы правы, — сказал он. — Мне лично это мое предположение кажется вероятным, но вероятность еще не есть уверенность. К счастью, у нас имеется еще один шанс удостовериться в истине — это постель. Держу пари, что она измята. — И, обратившись к мэру, он сказал: — Мне необходим лакей. Нужна его помощь.

— Не стоит! — ответил отец Планта. — Я сам вам помогу, это быстрее.

И тотчас же они вдвоем подняли с кровати полог и положили его на пол. Затем подняли занавески.

— Ну? — воскликнул Лекок. — Прав ли я?

— Совершенно верно, — ответил немного удивленный Домини. — Постель измята.

— Да, измята, — сказал сыщик, — но в нее еще не ложились.

— Ну, положим… — вздумал было возражать Куртуа.

— Я в этом уверен, — перебил его сыщик. — Правда, постель раскрыли, быть может, даже валялись на ней, помяли подушки, скомкали одеяло, измяли простыню, но опытному глазу незаметно, чтобы на ней спали двое. Помять постель гораздо труднее, чем привести ее в порядок. Для того чтобы ее измять, необходимо по-настоящему на ней лежать, согреть ее. Постель представляет собой одного из самых серьезных свидетелей, которые не обманывают никогда и против которых никакие уловки не спасут. На этой постели не спали…

— Но можно предположить, — заметил Планта, — что графиня еще не раздевалась, а граф уже лежал в постели.

Судебный следователь, врач и мэр подошли поближе.

— Нет, милостивый государь, — ответил Лекок, — и я вам это докажу. К тому же это вовсе не составляет труда, и, когда я закончу, десятилетний ребенок сумеет произвести точь-в-точь такой же беспорядок, как этот.

Он потихоньку вновь расправил простыню и одеяло на постели.

— Обе подушки сильно измяты, — продолжал он, — не правда ли? Но вы взгляните на те места, где должны были лежать головы спящих! Они вовсе не тронуты. На них вы не найдете ни одной складочки, ни одной морщинки, которые получились бы от тяжести головы или от движений рук. Но это еще не все. Оглядите постель от середины к краям, проведите рукой вот так, — он провел рукой, — и вы почувствуете сопротивление, которого не стало бы, если бы в этом направлении были протянуты ноги. Госпожа Треморель, однако, была такого роста, что должна была занимать всю постель по длине.

Это объяснение было настолько ясно, настолько осязаемы были доказательства, что в них уже не могло быть никакого сомнения.

— Это еще не все, — продолжал Лекок. — Перейдем ко второму матрацу. Редко вспоминают о втором матраце, когда для известных целей стараются привести в беспорядок постель или даже просто измять ее.

Он поднял волосяной наматрасник, и оказалось, что нижний матрац был туго натянут и нисколько не обмят.

— Ну вот видите! — проговорил Лекок.

— Теперь доказано, — сказал судебный следователь, — что господин Треморель на кровати не лежал.

— И это тем более так, — добавил доктор Жандрон, — что если бы он был убит на постели, то что-нибудь из его одежды да осталось бы на стульях.

— Не говоря уже о том, — небрежно проговорил Лекок, — что на простыне обязательно осталась бы хоть одна капля крови. Еще один факт: убийцы не были сильными.

— Мне кажется просто изумительным, — сказал мировой судья, — как это сумели убить такого молодого и такого сильного человека, как граф Гектор, да еще не во время сна!

— И в доме, полном оружия, — добавил доктор Жандрон. — Ведь кабинет графа абсолютно весь увешан ружьями, мечами, охотничьими ножами! Ведь это настоящий арсенал!

— Если против всякого ожидания, — заключил Домини, — Геспен не пожелает открыть нам сегодня или завтра тайну, то труп графа разрешит загадку.

— Только бы найти его! — ответил отец Планта.

Во время этого разговора Лекок продолжал свои исследования, поднимая мебель, изучая изломы, задавая вопросы малейшим обломкам, точно они могли рассказать ему всю правду. Временами он вытаскивал из футляра, где у него были лупа и еще какие-то другие странные инструменты, металлический стержень, загнутый на конце, который он вводил в замочные скважины и вертел им там.

С пола он поднял несколько ключей и салфетку, которая должна была указать ему на нечто замечательное, потому что он отложил ее в сторону.

Он входил и выходил из спальни в кабинет графа и обратно, не произнося ни слова о том, что думал, стараясь добыть материал из всех своих наблюдений и припоминая не только когда-либо слышанные им фразы, но даже их интонацию, ударения…

— Ну что ж, господин Лекок, — обратился к нему отец Планта, — есть ли у вас какие-нибудь новые указания?

В этот момент с настойчивым вниманием Лекок всматривался в висевший над постелью большой портрет графа Гектора Тремореля.

Услыхав голос Планта, он обернулся.

— Ничего положительного, — ответил он, — но, во всяком случае, фонарь у меня уже в руках, в фонарь вставлена свеча, не хватает только спички.

— Говорите яснее, прошу вас… — строго сказал судебный следователь.

— Слушаюсь! — ответил Лекок тоном, в котором нельзя было не услышать иронии. — Я еще не решился. Мне нужна помощь. Если бы, например, господин доктор взял на себя труд осмотреть труп графини Треморель, то он оказал бы мне этим громадную услугу.