Книга Апельсиновая Девушка - Юстейн Гордер

Апельсиновая Девушка еще не кончила выбирать апельсины, а все потому, что она выбирала их на свой лад. Ты только послушай: я стоял на некотором расстоянии и внимательно наблюдал, как она берет апельсин за апельсином и внимательно осматривает каждый, прежде чем положить его в коричневый пакет или обратно на прилавок. Я понял, почему она не покупает апельсины в первом попавшемся магазине во Фрогнере. Здесь у нее был неограниченный выбор.

Такой придирчивости в выборе апельсинов я еще не встречал, и я ни минуты не сомневался, что девушка покупает их не для того, чтобы выжимать из них сок. Но тогда зачем же? Какие у тебя догадки на этот счет? Можешь ты понять, зачем она тратит по полминуты, чтобы решить, возьмет ли она тот или другой апельсин?

У меня было только одно предположение: Апельсиновая Девушка работает поваром в большом детском саду, где детям на завтрак полагается давать по апельсину. Всем известно, что детям свойственно обостренное чувство справедливости. Поэтому Апельсиновая Девушка заботилась, чтобы все купленные ею апельсины были одинаково большие, одинаково круглые и одинаково оранжевые. Кроме того, ей приходилось их считать.

Это звучало вполне убедительно, и у меня даже шевельнулось неприятное чувство, что в том садике работает несколько бравых парней, это их альтернативная военная служба. Однако, подойдя еще ближе, я вскоре понял, что дело в чем-то другом. Апельсиновая Девушка выбирала отнюдь не одинаковые апельсины, ей стоило большого труда выбрать из общей массы самые непохожие друг на друга апельсины, разной величины, формы и цвета. Обрати внимание на маленькую деталь: на некоторых апельсинах сохранились даже веточки с листьями!

Я с облегчением выбросил из головы приставучих парней, проходивших в садике альтернативную военную службу. Но это была моя единственная радость. Девушка была и продолжала оставаться загадкой.

Наконец пакет был полон, Апельсиновая Девушка расплатилась и пошла по направлению к Стургатен. Я следовал за ней на некотором расстоянии, потому что решил не выдавать своего присутствия, пока мы снова не окажемся в трамвае, идущем во Фрогнер. Но мои ожидания не оправдались. В тот день она шла на Стургатен не для того, чтобы сесть там на трамвай. Мы не успели дойти до трамвайной остановки, как она села в белую машину, это была «тойота», и в ней на переднем сиденье был мужчина!

Я решил, что не стоит бежать, чтобы остановить ее. У меня не было ни малейшего желания знакомиться с этим мужчиной. Вскоре машина тронулась с места, завернула за угол и укатила.

Вот тебе еще одна немаловажная подробность: садясь в машину с большим пакетом апельсинов в руках, девушка вдруг обернулась и посмотрела на меня, но успела ли она вспомнить, что видела меня в трамвае или в кафе на Карл Юхан, я так и не понял. Единственное, в чем не было никакого сомнения, так это в том, что она села в «тойоту» к какому-то мужчине и что, садясь в нее, она посмотрела на меня.

Кто был этот счастливец? У меня не было возможности разглядеть, сколько ему лет, это вполне мог быть ее отец, но, с другой стороны… Ладно, кто знает. Может, это был один из парней, что проходили в садике альтернативную военную службу? В белой «тойоте»? Едва ли. А может, это был крепыш, приходившийся отцом четырехмесячной девочке по имени Ранвейг? Нет, не обязательно. С таким же успехом можно было считать, что Апельсиновая Девушка собирается пересечь с ним на лыжах Гренландию. Перед глазами у меня плясали картины — апельсиновый рацион, мускусные быки, скальпель, запасные лыжные палки, спальные мешки, примус и бульонные кубики. Я видел даже палатку, в которой они должны были ночевать, она была желтая, и я успел сосчитать, что в упряжке было восемь собак.

Все это я видел очень отчетливо! Пусть не думают, что могут спрятаться от меня. В голове у меня как будто прокручивался фильм: странная пара идет на лыжах по бесконечному гренландскому льду. Она прекрасна и невинна, как богиня снегов. Другое дело он, у него кривой нос, горькие складки вокруг рта, а взгляд скрывает тайные намерения, будто коварные трещины, в которые она может провалиться в любую минуту! (Вытащит ли он тогда ее из трещины? Или пойдет дальше один, угощаясь ее апельсинами и прекрасно понимая, что никогда больше ее не увидит?) В нем играет грубая сила, примитивная и отталкивающая. Он убивает белого медведя так же легко, как мы прихлопываем комара. Но, уж коли мы заговорили о нем, надо учесть, что он способен изнасиловать ее среди ледяных торосов вдали от того, что принято называть правоохранительными органами. Кто их там увидит? Я понимаю это, Георг. Только я. Потому что только я в состоянии представить себе эту экспедицию. Мне все известно об их снаряжении. Я тут же дал имена каждой из восьми собак, а к вечеру составил полный список всего, что им следовало взять с собой. В целом их снаряжение весило двести сорок килограммов, включая бутылочку шампуня и четверть литра водки, которую они собирались выпить, дойдя до Сьорапалука или Каанаака…

Но уже к утру мои нервы успокоились. В декабре никто не пойдет на лыжах через Гренландию. В декабре такие экспедиции отправляются в Антарктику, но тогда незачем покупать апельсины на рынке в Осло, тогда все необходимое закупается в Чили или в Южной Африке. И еще неизвестно, берут ли в такую экспедицию хоть один апельсин. Тот, кто идет на лыжах к Южному полюсу, должен каждый день получать столько калорий, что ему вряд ли нужна эта витаминная добавка. Кроме того, апельсины слишком тяжелый провиант, и главное: как можно есть замерзший апельсин, не снимая с рук толстых варежек? Во время похода на полюс апельсины в качестве жидкой добавки сыграют такую же роковую роль, как лошади в экспедиции Скотта. Какая там жидкость! Кроме небольшого количества бензина и хорошего примуса там ничего не нужно. Лед и снег, то есть вода, единственное, чего больше, чем нужно, в тех краях, а апельсин на восемьдесят процентов состоит из воды.

Милая Апельсиновая Девушка, думал я. Кто же ты? Откуда? Где ты теперь?

Мама снова подошла к двери. «Как дела, Георг?» — спросила она.

«Хорошо, — ответил я. — Перестаньте ко мне приставать».

Она помолчала, потом сказала: «Мне не нравится, что ты запер дверь».

«Для чего ставить замки, если ими нельзя пользоваться? Существует такое понятие, как вторжение в личную жизнь».

Мама даже рассердилась, вернее, была задета. Она сказала: «Георг, ты ведешь себя как ребенок. У тебя нет решительно никаких причин запираться от нас».

«Мама, мне пятнадцать лет, это ты ведешь себя как ребенок».

Она тяжело, чтобы не сказать недовольно, вздохнула. Потом все затихло.

Естественно, я ничего не сказал ей про Апельсиновую Девушку. У меня была уверенность, что отец никогда не рассказывал маме то, что он рассказал мне про Апельсиновую Девушку. Иначе он просто попросил бы ее пересказать мне эту историю, и ему не пришлось бы тратить последнее отпущенное ему время на это длинное письмо. Может быть, в юности он пережил нечто, от чего хотел уберечь своего сына, словом, это был разговор двух мужчин. И кроме того, он хотел задать мне какой-то важный вопрос.