Книга Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

Мама Джека Бернса всегда говорила, что ее сын начал актерскую карьеру с пеленок. Джеку же из детства запомнились ярче других те моменты, когда ему остро хотелось взять маму за руку. Никакого притворства – ему правда очень хотелось. Конечно, человек начинает запоминать события по-настоящему только лет с четырех-пяти – да и то с тех времен остаются лишь обрывки воспоминаний, а часто и попросту вещи, которых на самом деле не было. Джек хорошо помнил, как ему впервые захотелось взять маму за руку, – но можно ручаться, что на самом деле это было не в первый, а в сто первый или даже двести первый раз.

Когда Джека определили в детский сад и он проходил тестирование, выяснилось, что его словарь значительно богаче, чем у сверстников. Ничего удивительного – он был единственным ребенком у матери-одиночки и его основными собеседниками были взрослые. Педагоги отметили в первую очередь другое – необыкновенные способности к запоминанию последовательности событий: в три года он демонстрировал уровень девятилетних. А в четыре выяснилось, что по вниманию к мелким деталям – например, кто в чем одет, как называются улицы, где он гуляет, и многое другое – и пониманию линейности времени Джек сравнялся с одиннадцатилетними.

Для Алисы, мамы Джека, все эти результаты оказались полной неожиданностью – она-то считала его рассеянным, даже недоразвитым, не живет, а спит на ходу, да все мечтает.

Осенью 1969 года, когда Джеку исполнилось четыре и в детсад ему еще было рано, мама пошла с ним гулять по Форест-Хилл, довольно уютному району Торонто. Дойдя до угла улиц Пиктол и Хатчингс-Хилл-роуд, она показала ему школу. Оттуда, сказала Алиса, сейчас будут выходить девочки.

Учебное заведение – «церковная школа для девочек» – называлось школа Св. Хильды, обучались там дети с детсадовского возраста и вплоть до тринадцатого класса (его еще не отменили в Канаде в те времена). Алиса решила, что именно здесь Джек начнет учиться – несмотря на то, что он мальчик. Она дождалась, пока школьные двери откроются и оттуда вывалит толпа девчонок – одни опрятные, другие не очень, одни со светящимися глазами, другие мрачные и обиженные на весь свет, одни хорошенькие, другие так себе, – и тогда объявила Джеку новость:

– На следующий год здесь будут учить и мальчиков – но только до пятого класса.

Джек стоял как вкопанный. Это же надо! Мимо него слева и справа шли девочки, иные даже большие и голосистые. Все до единой, в школьной форме – потом Джеку не раз думалось, что ему ходить в ней всю жизнь до гроба, – серые свитера, малиновые жакеты, белые блузки матросского покроя.

– Набор очень маленький. Но тебя возьмут, – сказала мама Джеку. – Я об этом позабочусь.

– Как? – спросил Джек.

– Я еще не придумала, – ответила Алиса.

Девочки носили серые плиссированные юбки и серые гольфы, «доколенки», как их называли в Канаде. Джек впервые видел столько девчачьих голых ног. Он еще не понимал, какой внутренний моторчик заставлял девчонок скатывать гольфы если не до щиколоток, то во всяком случае ниже икры, – и это делали все, несмотря на школьное правило, согласно которому «доколенки» надо подтягивать до колен.

Кроме того, Джек Бернс заметил, что девочки его не видят, смотрят сквозь него, словно его тут и нет. Но одна не прошла мимо – постарше других, уже есть бедра и даже грудь, и полные губы, точь-в-точь как у Алисы. Она посмотрела Джеку прямо в глаза, словно не в силах отвести взгляд.

Джеку было всего четыре, и он не мог разобрать – то ли это он не может отвести от нее взгляд, то ли она попалась в капкан и не может смотреть в другую сторону. Как бы то ни было, по ее лицу немедленно стало ясно, что она что-то такое поняла, что-то такое узнала и углядела, – и Джек испугался. Может быть, ей привиделось, как он будет выглядеть, когда станет постарше или когда совсем вырастет и будет взрослым мужчиной, и от этого видения она исполнилась страстью и отчаянным желанием увидеть это побыстрее наяву. А может, думал Джек, ее переполнили ужас и отвращение – ведь в конце концов она отвернулась.

Джек с мамой не двигались с места, омываемые потоками девочек, пока потоки эти не иссякли: от шума и топота не осталось ни звука, а смех, то радостный, то угрожающий, стих вдали. Теплый воздух ранней осени сохранил их запах; Джек вдохнул и подумал, что это духи. Однако в школе Св. Хильды почти никто не душился; этот новый запах был их собственным, настоящим запахом этих девчонок. Джек так и не смог к нему привыкнуть, не научился воспринимать его равнодушно. Даже перейдя в пятый класс, он его не забыл.

– А почему я буду ходить именно в эту школу? – спросил маму Джек, когда девочки ушли. На улице не было никого, только шелестели опавшие листья.

– Потому что это хорошая школа, – ответила Алиса и добавила: – Кроме того, в обществе девочек тебе ничто не грозит.

Джек был совсем другого мнения и тут же схватил маму за руку.

Той осенью мама заготовила для Джека массу сюрпризов. Помимо обещания отдать его на будущий год в школу Св. Хильды и той прогулки по Форест-Хилл, когда она показала ему девочек в школьной форме (которые вскоре сыграют в его жизни такую важную роль), Алиса объявила, что проедет с ним по Северной Европе в поисках его беглого папаши. Она знала, в каких городах тот может от них прятаться (она так и говорила – «мы с тобой проработаем эти города»), и вот они с Джеком отыщут его и напомнят о долге перед сыном и женой. Джек частенько слышал, как мама говорит: «Он в ответе за нас обоих, мы еще вернем его». Но к четырем годам Джек пришел к выводу, что папа оставил их навсегда; лично его, Джека, так и вовсе еще до рождения.