Книга Работорговцы - Альберто Васкес-Фигероа

Альберто Васкес-Фигероа

Работорговцы

I

День, когда Селесте Эредия Матаморос пришла к горькому выводу, что её брат Себастьян погиб во время ужасного землетрясения, которое 7 июня 1692 года полностью разрушило прекрасный город Порт-Ройал, она прокляла несправедливую судьбу, заставившую её почти пятнадцать лет оставаться вдали от того, кого она любила больше всего на свете, и когда судьба вернула его ей, то сделала это лишь для того, чтобы вновь отнять его – жестоко, неожиданно и, на этот раз, окончательно.

Но она решила не оплакивать его.

Слёзы наполнили её душу, и, подобно душе, которая есть нечто неосязаемое и пребывающее в каком-то ещё не до конца определённом месте тела, её слёз никто не мог увидеть. Нужно было заглянуть глубоко в её глаза, чтобы обнаружить, как они прячутся в самой их глубине, словно в бездонном колодце, куда даже сама его хозяйка отказывалась спускаться.

К её боли прибавлялась и боль её отца, всё больше недоумевавшего перед тем, что жизнь изощрённо мучила его без видимой причины. После того как она однажды уже подтолкнула его почти к самому краю безумия, она на время вырвала его из этой бездны лишь для того, чтобы вновь повесить над ней, как куклу.

Сидя вместе с дочерью перед зловонной бухтой, в которой ещё плавали обломки множества кораблекрушений, вызванных землетрясением, и на пляжи которой ветер выбрасывал останки тел, что уже даже акулы отвергали, он задавался вопросом, возможно ли, что тело его сына тоже стало добычей этих акул, или, быть может, оно оставалось заточённым в трюме его корабля, некогда величественного, но теперь представлявшего собой не больше чем разбитый нос, торчащий над поверхностью жирной воды.

– Даже могилы нет! – пробормотал он жалобно. – У него не будет ни места, где упокоиться, ни надгробия, которое бы напоминало о его существовании.

Его дочь нежно погладила его слегка дрожащую руку.

– Могилы хранят только тела, отец, лишь останки. – Селесте указала на бескрайнюю синюю и прозрачную водную гладь, простиравшуюся за той полоской земли, где когда-то возвышался Порт-Ройал, и добавила: – Уверена, Себастьян предпочёл бы покоиться в бескрайнем море, которое он так любил, и я клянусь, что его жизнь запомнят на долгие годы.

– Как?

– Построив корабль, который будет бороться с работорговцами в его честь, – ответила девушка с той удивительной решительностью, которая была частью её натуры и заставляла верить каждому её слову. – И я не остановлюсь, пока тысячи несчастных не благословят его имя, а десятки негодяев его не проклянут.

– Ты всё ещё веришь в эту абсурдную идею?

– Я не верю, – спокойно ответила она. – Я начинаю.

И на следующее утро она начала, отправившись к обременённому заботами полковнику Джеймсу Бьюкенену, который в силу внезапной физической гибели всех его старших офицеров за те три страшные минуты, когда земля словно сошла с ума, стал единственным, кому выпала ответственность навести порядок на острове, всё ещё ошеломлённом непостижимой трагедией.

– Мы пришли просить разрешение на извлечение сокровищ, которые мой брат, капитан Себастьян Эредия Матаморос, хранил в трюмах своего корабля «Жакаре», затонувшего в бухте во время землетрясения 7 числа.

Добрый человек, который ещё даже не успел отправить корабль в Лондон с докладом о случившемся и запросом инструкций, сонно оглядел решительно выглядящую привлекательную девушку и подавленного старика, стоявшего рядом с ней. После нескольких секунд колебаний он спросил:

– У вас есть документы, подтверждающие родство или право собственности на корабль?

– Все они на дне моря.

– Этого следовало ожидать! – признал озадаченный военный, полностью осознававший, что не знает, как справиться с огромным ворохом проблем, свалившихся на его плечи. – Поступим так, – добавил он. – Я издам указ, и если через четыре дня никто не предъявит возражений, я дам вам это разрешение. – Он указал на неё пальцем. – Но треть всего, что вы поднимете, пойдёт в фонд помощи пострадавшим.

– Пятая часть.

– Я сказал – треть.

– А я – пятая часть, – настаивала Селесте. – Вы прекрасно знаете, что большинство этих «пострадавших» мертвы, и никому не придёт в голову абсурдная идея восстанавливать город на этом месте.

Полковник нервно поглаживал свою седую бородку, из которой, как часто бывало, он рвал клочья волос.

– Упрямая девчонка, очень упрямая… – пробормотал он. – Четверть, и на этом точка.

– Справедливо, если ваши солдаты обеспечат охрану.

– Договорились.

– Мне нужно это в письменной форме.

– Будет у вас. Что-нибудь ещё?

– Больше ничего. Хорошего дня.

– Не думаю, что у меня когда-либо ещё будет хороший день, – сухо ответил он. – Большинство моих товарищей мертвы, а город, который я помог основать, исчез. – Он взглянул им в лицо. – Вы считаете, как и многие, что Господь разрушил его за то, что он стал «Городом греха»?

Селесте Эредия, уже поднявшаяся с намерением уйти, уверенно покачала головой.

– Грех живёт не в городах, а в сердцах людей, и если бы это было так, Господу пришлось бы уничтожить больше половины человечества. Добрый день!

Уже на улице девушка осторожно раскрыла огромный зонтик, защищавший её от неистового тропического солнца, и, не оборачиваясь к отцу, широко указала рукой вокруг.

– Землетрясение оставило десятки моряков без кораблей и рабочих без работы. Проявив щедрость, мы не испытаем трудностей с поиском помощи. А чего у нас в избытке – так это денег.

Дублон в день и процент от прибыли были, безусловно, более чем привлекательной зарплатой для несчастных, которых разрушительное землетрясение оставило в полной нищете. Поэтому три дня спустя Селеста Эредия и её отец уже располагали более чем полусотней жаждущих людей, которые с нетерпением ждали, когда обеспокоенный полковник Бьюкенан даст окончательное одобрение, чтобы можно было приступить к спасению предполагаемых сокровищ "Жакаре".

Поскольку, как и следовало ожидать, не нашлось никого, кто бы точно знал, какой из двух десятков полузатонувших кораблей, разбросанных по широкой бухте, мог быть когда-то грозным "шебеком" знаменитого капитана Жакаре Джека, скрупулёзный Бьюкенан согласился подписать документ, удостоверяющий, что три четверти всего, что будет найдено в трюмах, перейдут в собственность Селесты. Поэтому всего два часа спустя начались спасательные работы.

Толстые канаты были протянуты с берега к – для отца и дочери – легко узнаваемому форштевню любимого корабля, и, заплатив астрономическую арендную плату их владельцам, удалось привлечь большую часть лошадей, мулов и быков, которые выжили после катастрофы, и заставить их тянуть тросы, чтобы приблизить то, что осталось от потрёпанного судна, к небольшой мелководной бухте.

Работа продвигалась