Книга Тайны Полюса - Кристель Дабо

И, однако, именно к нему отправилась сегодня Офелия.

Она шла к Парадизу, где фальшивое солнце без конца садилось в фальшивое море. Каждый раз, когда ее руку, обвязанную шарфом, задевал в толчее прохожий, она испытывала мучительную боль, но, невзирая на это, продолжала идти быстрым шагом и, стоило какому-нибудь придворному пристать к ней с вопросами, сразу ныряла в толпу. Девушка уже не раз повторила свою версию случившегося родным, полиции, судьям и прессе и теперь не хотела терять ни секунды.

Тетушка Розелина появилась в тот миг, когда грум уже собирался закрыть решетку лифта. Офелия удивилась: она-то была уверена, что старушка находится в отеле вместе со всей семьей.

– Тебе, может, и удалось сбежать от родственников, но не от меня. Сейчас тебе больше, чем прежде, нужна наставница, девочка моя.

– Монсеньор Фарук хочет видеть меня одну, – возразила Офелия.

– Это мне не помешает проводить тебя до его дверей.

Кабина лифта медленно ползла вверх, хрустальные люстры на потолке качались и звенели.

– Докладчица настроила на тебя свой флюгер, – предупредила тетушка Розелина. – Она послала Настоятельницам отчет и ждет их ответа с минуты на минуту. Семейный совет Анимы не одобрит то, что ты собираешься сделать. И я не уверена, что сама одобряю твое намерение.

– Пока от них не придет телеграмма, я не обязана никому подчиняться, – решительно заявила Офелия. – Вот почему я попросила Фарука срочно меня принять.

– Господин Фарук согласился чересчур быстро, и мне это совсем не нравится. Беренильда много раз просила его о встрече, а он даже не удостоил ее ответом. Подумать только, мать его собственного ребенка! Она вынуждена бегать по салонам с младенцем на руках в поисках поддержки! Ты можешь представить себе Беренильду, которая что-то выпрашивает? Я еще никогда не видела ее в таком отчаянии. – (Тетушка Розелина вдруг осознала, что Офелия упорно молчит, придерживая обмотанный шарфом локоть и глядя куда-то в пространство.) – Я не питаю большой симпатии к господину Торну, – добавила она, смягчившись, – но то, как с ним поступают, просто возмутительно. Ему запретили общаться с родственниками, выступать в свою защиту в суде, а само заседание провели так поспешно, что судьи и сесть не успели. Даже Отверженные… бывшие Отверженные, я хочу сказать, – все от него отдалились. Я понимаю, как это тебя расстроило.

Офелия не ответила, предоставив заполнять паузу музыке, звучавшей из проигрывателя.

«Расстроило»? Нет, она испытывала совершенно другое чувство. Ей не часто приходилось кого-то ненавидеть, но ее отношение к барону Мельхиору, пусть даже мертвому, с каждым часом все больше походило на ненависть.

Никто при Дворе не хотел верить, что такой миролюбивый человек организовал похищение и убийство своих кузенов и покушения на молодую девушку; зато все сходились во мнении, что Торн на это вполне способен. К тому же он произвел плохое впечатление, объявив Фаруку об отставке и отказавшись от дипломатического брака с жительницей Анимы. Торн был признан главным обвиняемым не только в убийстве министра элегантных искусств, но также в убийствах графа Харольда, шеф-редактора «Nibelungen», начальника полиции и даже в странном исчезновении Матушки Хильдегард. К тому же ее письменное признание таинственным образом пропало.

Офелия сразу же заявила, что хочет быть свидетелем, но ей не разрешили выступить в суде. Секретарь просто записал ее показания, и было очевидно, что они так и останутся в ящике стола, куда он их убрал.

Вердикт был быстрым и беспощадным, как нож гильотины. Торна объявили предателем своего клана и приговорили к Аннигиляции свойств, унаследованных от обеих семей, с последующим изгнанием из города. Без когтей и без памяти, на растерзание зверям. И, словно посчитав заседание слишком затянутым, судьи решили его компенсировать быстрым исполнением приговора, которое назначили уже на следующую неделю.

Офелия с трудом сдерживала охватившие ее панику и гнев. Она этого не допустит! Когда Торн решил сдаться правосудию, она сказала, что подчинится его решению, но никогда не обещала, что будет безучастно стоять в стороне.

– Гинекей! – объявил грум.

Офелия хотела попросить его подняться выше, но кто-то дернул за шнур, чтобы войти в лифт.

Это был Арчибальд.

– Мое почтение! – сказал он с поклоном, приподняв потертый цилиндр.

Он выглядел как бродяга: такой же лохматый, небритый и неряшливо одетый. Даже грум нахмурился, глядя, как тот входит в ка-

бину.

– Вид у вас неважный, – заметила ему тетушка Розелина. – Как вы себя чувствуете?

– Примерно так же, как выгляжу, мадам.

На лице Арчибальда больше не появлялась озорная улыбка, его взгляд потух. Он был похож даже не на бродягу, а на призрак бродяги. Паутина не только разорвала с ним связь – она упорно носила по нему траур, считая, что телесное присутствие не делает его живым. Родные сестры относились к нему как к чужаку, управляющий бесследно исчез, а Матушка Хильдегард, бывшая неотъемлемой частью всей его жизни, умерла. Его привычный мир рухнул в одночасье. Офелия попыталась выразить ему сочувствие, но не смогла – у нее не было времени подбирать нужные слова. Вместо этого она коротко спросила:

– У вас есть новости?

Арчибальд снова надел цилиндр, щелкнул по нему и утвердительно кивнул, наливая себе бокал шампанского, которое достал из лифтового бара.

– Я только что беседовал, если можно так выразиться, с госпожой Фридой. Сначала она держалась довольно холодно, узнав, чтό меня к ней привело. Торн никогда не был так непопулярен, как сейчас. Слава богу, у меня все иначе: никто не может устоять перед Арчибальдом!

Офелия охотно ему верила. Ни один мужчина, кроме него, не мог безнаказанно входить в Гинекей Фарука и выходить из него, как он только что сделал.

– Госпожа Фрида – очень интересная фаворитка, – продолжал Арчибальд, сделав глоток шампанского. – У нее не только самые красивые ноги при дворе, но и необыкновенно длинная рука. Сделав несколько телефонных звонков, она смогла устроить мне пятиминутную встречу в комнате для свиданий. Для государственной тюрьмы это неслыханная удача.

– Значит, мы сможем поговорить с Торном?! – воскликнула Офелия, у которой от волнения сжалось сердце.

Тетушка Розелина посмотрела на нее с легким испугом, но промолчала.

Арчибальд слегка усмехнулся и покачал головой.

– Вы – нет. Госпожа Фрида согласилась оказать эту услугу только мне. Но я постараюсь максимально использовать свои пять минут, – пообещал он, стараясь сохранять серьезность. – Если Торн напишет записку, обязуюсь передать ее вам.

– Скажите ему, что мы его не бросим, – шепнула Офелия, сжав руку Арчибальда. – Это так благородно с вашей стороны! Торн это оценит.

Арчибальд недоуменно поднял брови. В его глазах вспыхнули искорки – такие же, как в бокале с шампанским, на мгновение превратив его в прежнего Арчибальда, – но тут же потухли.