Книга Укок. Битва Трех Царевен - Игорь Резун

Оказывается, корни ас-Саббах вырастил хорошие, но, как верно заметил Шкипер, после его смерти все пошло прахом.

«…В завершающий период, с 1210 по 1256 год, даже эта попытка потерпела полный провал, и низариты устремили все свои усилия на достижение другой цели: они пожелали влиться в суннитское общество, объединившись как одно государство среди множества прочих держав. Это была последняя попытка выжить политически и организационно. К 1256 году иранские крепости низаритов были разрушены монгольскими войсками под предводительством Хулагу-хана, а в 1273 году укрепления в Сирии были уничтожены мамлюкским правителем Бейбарсом I. После того как были разрушены горные цитадели, сдавшиеся гарнизоны были поделены между монгольскими военачальниками. Однако вскоре пришел приказ уничтожать всех исмаилитов без разбора. Началось поголовное истребление. В Кухистане монголы окружили 80 тысяч человек и перебили их всех. Суннитские вожди и привезенные монголами ученые с любопытством обследовали уникальную библиотеку Аламута, прежде чем предать ее огню…»

А откуда же эти медные знаки? В материалах ничего об этом не говорилось. Но зато в изобилии приводились данные об убийствах, совершенных слугами Старца — фидаинами, — и особо подчеркивалось, что у них не было религиозных ограничений: они могли креститься в христиан, могли делать обрезание правоверных иудеев, могли принимать образ Будды, но в конце следовало одно — беспощадный удар ножом в самое сердце.

«…С самого начала движение исмаилитов носило характер тайного общества и ставило своей целью свержение существующей суннитской власти путем широкомасштабного заговора. Даже создав собственное государство с фактической столицей в Аламуте, Хасан ас-Саббах и его преемники так и не смогли вполне изменить своим заговорщическим корням, хотя и предпринимали для этого усилия, особенно на последнем этапе своей истории. Террористические убийства входили в арсенал многих мусульманских сект.

Жертвами убийц чаще всего становились две категории людей. С одной стороны, это военные вожди: эмиры, возглавлявшие атаки на их крепости, или вазиры, проводившие антиисмалистскую политику. С другой стороны, исмаилиты нападали на местных гражданских лиц, выступавших против их учения. Они убивали правоведов и глав городов. Жертвами исмаилитов становились и враги их друзей. Вначале убийцы уничтожали таких людей бескорыстно, но впоследствии, как сообщают источники, низариты получали плату за свои преступления. Если не принимать во внимание внешний антураж таких убийств — обязательно публичных, с заведомо наименьшими шансами для убийцы уйти от наказания, — то подобная мотивация и практика вряд ли чем-то отличалась от общепринятой практики в странах мусульманского Востока и христианского Запада, с их кровавыми дворцовыми переворотами и заказными убийствами (для Руси к разряду подобных событий можно отнести убийство Бориса и Глеба).

Но в случаях, когда перед фидаинами ставилась цель убрать лишнее звено в агентурной цепи, или же наказать изменника, или же осуществить ступенчатое исполнение главной задачи, убийства были молниеносными, тайными и совершенно загадочными. Люди умирали от рук „разбойников“, срывались „в пропасти“, одним словом, ассасины использовали весь арсенал тайных акций современных мировых разведок. Особо популярным было отравление кофе, в который насыпали размельченную долю мельчайшего порошка алмаза (сокровища Старца позволяли не экономить на драгоценных камнях!). Несчастный выпивал чашечку густого, по арабской традиции, кофе, а через два-три дня умирал в страшных судорогах от внутреннего кровоизлияния. Алмазная пыль, оставаясь все-таки алмазной, самой крепкой на свете, протачивала желудок несчастного и превращала его в решето…»

Прочитав это, Медный покрылся потом. Отложив листочки, он метнулся в кухню и дрожащими пальцами елозил в кофейной гуще по дну только что выпитой чашки. Нет, алмазного порошка он не обнаружил. В прихожей усмехнулся отражению в зеркале: «Эх ты, медный болванчик!» Но изображенную на стене фигуру все-таки вырезал, оставив зиять кусок наклеенных под обои газет, и спрятал. Слабым утешением для него служили следующие строки этих скачанных из Интернета статей:

«…В настоящее время ассасины, хоть и не афишируют свое существование и не мелькают в газетных заголовках, как, например, движение „ХАМАС“ или легендарная Аль-Каида, они, тем не менее, являются одной из действующих тайных организаций наиболее радикального крыла исламского фундаментализма. Стоит, однако, отметить, что сеть агентов ассасинов в Европе и США достаточно слаба, и они ограничиваются операциями в Ливане, Египте, Сирии и Индии, не затрагивая, в частности, территорию России…»

Пока Медный все это читал, наступил вечер, а с ним — странная дурнота и сонливость. Он собрал листки, кое-как доплелся до тахты и бухнулся на нее в джинсах и рубашке, не раздевшись.

А среди ночи его подняли.

Опять звонили в дверь. На этот раз он долго смотрел в глазок, потом повернул замок.

Шкипер, весь мокрый, и Лис ввалились в прихожую, как будто за ними гнались. Друг пролетел в комнату, разбрасывая по полу ошметки грязи с кроссовок, Лис, в закатанных почти до колен «пао-пао», аккуратно выпустила из рук на обувную полочку свои мокрые туфли.

Оторопело глядя на Шкипера, Медный потребовал:

— Эй, родной, шузы-то сними! Что случилось?

— Курить есть? И выпить, — вместо ответа хрипло спросила девушка и тоже, не обращая на него внимания, прошла на кухню. На ее голой широкой пятке виднелся глубокий порез.

Медный выскочил в кухню и достал бутылку. Лис уже дымила его крепкими сигаретами, а Шкипер запрыгнул в кухоньку и разлил водку.

И девушка, и его помощник осушили свои стаканы залпом, почти не поперхнувшись. Утирая рот, Шкипер — на этот раз БЕЗ ШАПОЧКИ! — блестя бритым черепом, сообщил:

— Валерку убили.

— Как?!

— Так! Трубой по башке! — закричал Шкипер в истерике. — В подъезде! У себя! Фотик забрали, деньги!!! Все, кранты! Мы в морге были.

Медный попятился, оперся о скрипнувший холодильник.

— Вот это да…

— Наливай, мля! А, ладно, я сам. Лис, будешь?

— Да.

Ее большие руки с роскошным, агрессивным маникюром дрожали. Выпив еще полстакана, Шкипер тоже закурил и чуть более спокойно продолжил:

— Звоню, звоню — ноль эмоций! Потом поднимает трубку и говорит: погоди, я сейчас тут снимаю! И охи-вздохи, и стоны… Сразу телефон не отключил, видать. Потом я к нему, а там уже менты, врачи. Он нам фото так и не успел передать.

— Сиреневый свет? — тупо спросил Медный. — А… он же с бабушкой жил? Компьютер?

— Бабка в больнице, — тихо произнесла Лис, убирая со лба мокрые волосы. — Инсульт. Полный паралич, ни говорить, ни двигаться не может. А дома у него компьютер…

— Сожгли, что ли? — уже догадался Медный, вздрагивая.

— Нет. Кислотой. Уничтожено все: винчестер, коробки с дисками. Просто и со вкусом, — усмехнулась Лис. — Пожар — это дым, шум, разборки. А тут все тихо и мирно.