Книга Победитель - Андрей Волос

Симонов зачем-то вытер губы тыльной стороной ладони (Плетнев прежде за ним такого жеста не замечал) и начал докладывать — вопреки обыкновению, как-то тихо и скованно, будто чего-то стыдясь.

— Бойцам группы «Зенит», части группы «А» и «мусульманского» батальона, используя бронетехнику…

Недовольная физиономия Гусева начала наливаться кровью.

— …совершить марш до Кабула. В городе колонна разделяется на несколько отрядов…

Неожиданно Гусев взорвался почище салютной петарды:

— Товарищ майор! Что за детский лепет? Вы можете говорить военным языком?!

И начал рубить короткими фразами, деля каждое предложение на несколько частей, отчего его речь приобрела отчетливый оттенок бессвязности. Так мог говорить человек, который старательно выучил слова, но языка как такового еще не знает:

— Сводному отряду в составе подгруппы!.. «Зенит» в количестве двадцати!.. пяти человек и двух!.. офицеров группы «А» при!.. поддержке роты «национального»!.. батальона спецназа ГРУ на ее!.. исправной и специально!.. подготовленной бронетехнике совершить!.. марш по маршруту авиабаза!.. «Баграм» город Кабул и к исходу!.. «Ч» плюс два часа пройти!.. контрольный пункт на южной!.. окраине населенного пункта!.. Вот как надо докладывать! Продолжайте!

Офицеры переглянулись и стали шептаться. Должно быть, не одному Плетневу показалось, что так докладывать не надо.

— Колонна разделяется на несколько отрядов по числу объектов, — скованно сказал Симонов, показывая карандашом на Плетневской схеме, закрепленной на планшете. — Это генеральный штаб, Царандой, телеграф, узел связи и, главное, объект «Дуб» — резиденция Амина во дворце Арк…

Гусев снова сморщился и покачал головой — мол, ну каким языком, каким!..

— На всех объектах созданы группы афганских патриотов. Появление наших подразделений послужит сигналом к тому, чтобы они начали действовать и взяли указанные объекты под свой контроль…

Тут Иван Иванович, тоже недовольно морщась, перебил:

— Не надо так: взяли под свой контроль… Это замутняет суть дела. Афганские патриоты просто сдадутся сами и заставят сдаться малочисленные группы сторонников Амина! Как только наши БТРы появятся на окраине города, к ним присоединятся огромные людские массы, и узурпатору конец! Вот как настраиваться надо, товарищи офицеры! — Он помолчал и после паузы сказал брезгливо, будто самому стало стыдно: — Давайте подробно про Арк, Симонов.

— Что касается самой сложной задачи, то есть взятия объекта «Дуб», — продолжил майор, — то здесь работаем по следующей схеме. Бойцы группы «Зенит» и взвод «мусульманского» батальона на пяти БТРах на большой скорости таранят стальные ворота и подавляют гранатометами сопротивление двух вкопанных во дворе танков и трех БМП. На броне будет сидеть переводчик, который в мегафон… — Он замялся, посмотрел на Ивана Ивановича, потом на Гусева. Те сидели с каменными рожами. — Э-э-э… мегафоны мы привезем позже… объявит гвардейцам, что режим Амина пал. И все они выйдут с поднятыми руками…

Симонов выдохнул с такой силой, будто ему не хватало воздуха. Он переводил взгляд с одного на другого бойца. Физиономии у всех озадаченные, обескураженные. Стояла мертвая, до звона, тишина.

У самого Якова Федоровича стало такое потерянное лицо, что Плетнев не выдержал — с шумом вскочил и возмущенно выкрикнул:

— Да как же БТРы ворота снесут?! Я знаю эту улицу! Там не разгонишься! А ворота мощные!

— Представляться надо! — жестко прервал его Гусев. — И разрешения спрашивать! Или воспитание не позволяет?!

— Старший лейтенант Плетнев! Разрешите?.. Там перед воротами поворот под девяносто градусов! И как два танка подавить за воротами? Они же нас в муку сотрут! А тяжелые пулеметы на башнях у ворот? Три БТРа, вы сказали! А рядом Генштаб — там тоже полно гвардейцев! Вооруженные!..

Гусев недовольно фыркнул.

— Подумаешь, Генштаб! Ну и что? Не числом надо воевать, а умением! По-суворовски!

Иван Иванович посмотрел на Плетнева с отчетливо читавшимся презрением во взгляде. Потом сказал ядовито:

— Вам, товарищ старший лейтенант, никогда в голову не приходило, что пришло время выполнить свой воинский долг? Возможно, даже ценой жизни! А не придумывать трусливые отговорки! Садитесь! И помните: нет крепостей, которые не смогли бы взять большевики!

Плетнев сжал зубы так, что захрустела челюсть. И сел.

…Минут через десять совещание окончилось. Толпой вывалились из палатки. Небо затянули облака, немного потеплело.

Закурили.

— Нет, ну ты смотри, а! — пробурчал Голубков, сплевывая табачинку. — Карты приличной нет. По какой-то схемке размалевывают, бляха-муха… А туда же — ценою жизни!..

— Гвозди парни, — сказал Астафьев.

Аникин вздохнул.

— Это точно. С такими не поспоришь…

— Это не они гвозди, а мы, — возразил Зубов. — И заколотят нас по самую шляпку!

В сумерках ярко вспыхивали огоньки сигарет.

Зубов вдруг расхохотался.

— Ой, ну это точно про нас!.. Плывут, значит, Василь Иваныч с Петькой через Урал. По ним белые из пулемета шарашат! Василь Иваныч одной рукой загребает. Петька ему все: «Василь Иваныч, брось мешок!» А Чапаев в ответ: «Не могу, Петька, не могу! Там план взятия Парижа! Помогай, сукин сын!..»

Заинтересованно присунувшиеся бойцы начали посмеиваться.

— Ну и вот, — ликующе завершал Зубов. — В конце концов выбираются на берег. «Ну и какой там у тебя на хер план взятия Парижа?! Чуть из-за него обои не утопли!» Василь Иваныч развязывает мешок — там картошка. Достает одну, кладет перед собой и говорит: «Вот, Петька, допустим, это — Париж!..»

* * *

У дальнего бруствера капонира стояли четыре раскладушки, стол и несколько стульев. Нахохлившись и кутаясь в шинели, на них сидели министры — Гулябзой, Сарвари, Ватанджар. Стуча зубами, они сопереживали тому, как Бабрак Кармаль наговаривает речь на магнитофон. Это было воззвание к народам Афганистана. Его должны пустить в эфир сразу после исполнения мелодии «Рага Мальхар», звучание которой традиционно означает, что к власти пришел новый лидер…

Бабрак ждал, когда специалист закончит возню с барахлящим магнитофоном, и его самого тоже немного поколачивало. Но не от холода, а как будто током. Это и был ток — один из тех мощных токов, что трепещущими голубыми лентами струились к нему из близкого будущего…

Голубые ленты — с чем их сравнить? разве только с орденскими?.. Будущее перестало быть отдаленным. Он мечтал о нем годы и годы!.. сколько бессонных ночей прошло в яростных сожалениях о том, что оно не идет в руки, не хочет приближаться! Что скудоумцы распыляют жар революции на пустяки!.. Что его взгляд, столь зорко и точно пронизывающий грядущее, остается непонятым!.. — и почему? Потому что тех, кто достиг власти, уже нельзя оторвать от нее! Власть застит им глаза! Лишает разума!.. Слепцы!..