Книга Бабочка на штанге - Владислав Крапивин

Тележка была крупная, на велосипедных колёсах, с фанерным коробом. Передняя стенка короба оказалась откинутой, так что и готовить нечего.

— Юрий Юрьич меня прямо в ней сюда докатил, — признался Икира. Сказал: «Ты измотался». Я не хотел, а он меня… в охапку: «Сиди…» И бегом…

На обрыве показался директор с повисшим на нем Володей.

— Люди, берите его за ноги… А я под мышки… Раз-два…

«Сильный. А ведь почти старик…» — подумал Марко. Седая гладкая причёска директора блестела под луной.

Володю уложили спиной в тележку. Кажется, он был без сознания. Разбухшие ботинки ударились о фанеру передней стенки — она держалась горизонтально.

— Передохнем секунду, — вдруг сказал директор Гнездо. — Что-то внутри застукало невпопад. Я, ребятки, уже не тот…

— Тот, — отчётливо сказал Икира.

Юрий Юрьевич хмыкнул, провёл по серебряным волосам ладонью, словно Луна припекала голову. И вдруг попросил:

— Иванко-свет, не мог бы ты сказать своей родственнице, чтобы не сияла так бессовестно. Хорошо, что нет никого поблизости, но ведь могут встретиться. Начнутся расспросы…

«А ведь Икира-то — «Месяц»! — сообразил Марко. — Правда, лунная родня…»

Икира ничего не сказал, но так уж получилось, что единственное в небе перистое облачко наехало на Луну. Свет её сразу потускнел.

«Совпадение? Или…» Всё вокруг было необычным, и всякие «или» не казались удивительными.

— Спасибо, друг мой, — серьёзно сказал Юрий Юрьевич Икире. — Двинулись…

Втроём навалились на перекладину, соединявшую трубчатые «оглобли». Директор сказал, что придётся ехать не широкой улицей, а переулками, так меньше риска встретиться с поздними прохожими.

— Ну, а если уж встретятся, скажу, что провожал вас после астрономических бдений и наткнулись мы на незнакомого пьяного господина. Везём, чтобы отоспался в сарае…

К счастью, никто не встретился. Вкатили тележку на школьный двор. Там ждала тётя Зоря. Молчаливая, деловитая. Открыла широкую дверь сарая со школьным имуществом.

— Я всё приготовила, под полом… Внизу надёжнее. Вдруг пошлют людей с корабля вынюхивать вокруг…

В половицах был открыт люк, светился жёлтым квадратом. Тележка подъехала прямо к нему. Володя очнулся и через силу сказал, что спустится на своих ногах. И спустился. С помощью Юрия Юрьевича и Марко. А внизу опять зашатался, тётя Зоря поймала его в охапку. Уложила на застеленный простыней топчан. Икира поправил под Володиной головой цветастую подушку.

Марко расшнуровал на Володе тяжеленные ботинки, стянул, бросил в угол. Запахло сырой кожей. Володя лежал, закрыв глаза. Бинт резко белел. Директор посмотрел на Володю, на тётю Зорю.

— Зоря Павловна, голубушка, сходите-ка, разбудите доктора Канторовича… Чем скорей, тем лучше…

— И то дело… — тётя Зоря с непривычной для неё резвостью взбежала по лесенке.

Марко вдруг понял, что — всё, финал. Они с Икирой больше не нужны. И резко захотел спать. Услышал сквозь навалившуюся слабость:

— Теперь — шагом марш но домам. Вернее, бегом. И больше никаких приключений…

— Да, — сказал Икира.

Они поднялись, вышли из сарайчика. Луна опять горела, как прожектор, хотя висела пониже.

Марко тряхнул головой, бормотнул:

— До свиданья.

— Спокойной ночи… Проводи Месяца до дома.

— Конечно…

— Шагайте… Хотя, подождите. Изложите-ка в двух словах, что вас понесло на берег?

Марко снова мотнул головой, прогоняя сонливость. Изложил. В двух словах. Мол, смотрели на большую Луну, потом взглянули на крейсер, увидели, как прыгнул матрос, услышали пулемёт. Поняли, куда выплывет беглец, если уцелеет… Ну и побежали…

— И больше ни о чем не подумали?!

— А… о чем?

— Могли бы сразу ко мне заскочить.

— В голову не пришло, — вздохнул Марко.

— Хорошо, что хотя бы потом пришло…

— Это Икире… — прошептал Марко.

«Сейчас он скажет: зачем потащил малыша с собой?»

Юрий Юрьевич этого не сказал. Глянул на Икиру.

— А ты, свет мой Иванко, совсем решил стать Маугли? Я смотрю, уже и от штанов отказался.

— Ой! Вот его штаны! Они демаскировали… — Марко вытащил из кармана белый жгут. Раскрутил. — Икира, держи…

Тот обрадовано прыгнул в шортики, разгладит их ладонями.

— Ладно, ступайте… — устало сказал директор. — И подумайте, что с вами следовало бы сделать за все эти фокусы. Вернее, с тобой, Солончук. Икира по малолетству серьёзным санкциям не подлежит…

— Почему это? — обиделся Икира. — Я под… подлежду… подлежу…

— Ну? — поторопил Марко директор.

— Надрать уши? — с печальным пониманием спросил Марко (и вспомнил уши Кранца-Померанца). Героем себя он вовсе не чувствовал.

— Как минимум… Хотя с другой стороны… В старых романах вопрос решался диалектически…

— Как? — опасливо пискнул Икира.

— То есть с двух сторон. Герою говорили: «За храбрость получите именное оружие, а за нарушение дисциплины отправитесь на шесть недель в крепость под арест…» — Юрий Юрьевич опять оживился. — Однако держать вас под арестом негде. И кормить нечем… А оружие… Пожалуй, для Солончука я найду в кладовке ржавую рапиру из театрального реквизита… Отчистишь сам… А Месяцу подарю большую рогатку, которую недавно отобрал у Анастаса Галушки. Дубина такая, восьмиклассник, а стрелял с берега по чайкам…

— Я никогда не стреляю по живому, — сумрачно сообщил Икира.

— Я знаю. Потому и подарю. Будешь тренироваться, сшибать созревшие яблоки в саду. Можно в чужом…

— Ладно… А правда, подарите?

— Хихилой буду…

Посмеялись. Марко хотел спросить, правда ли и насчёт рапиры, но вдруг зябко дохнуло на него беспокойство.

— Юрий Юрьевич! А ведь доктор Канторович… Он же тогда на собрании в клубе говорил всё против Империи. Что НЮШ во всём прав и хорошо сделал, что прислал крейсер! Он… никуда не сообщит?

Директор потрепал Марко по плечу.

— Душа моя, доктор Канторович — врач. Настоящий. Такие врачи не занимаются доносительством, они выполняют свои врачебные обязанности… А кроме того, мы учились в одном классе. И у нас была кровка…

КРОВКА

Марко проводил Икиру. Помог ему влезть в открытое окошко. В доме было тихо, значит, его мама не заметила, что ненаглядный сын гуляет среди ночи.

Марко пробрался в свою «хижину». Зажёг лампочку. Мамочки мои, рубашка вся изжёванная и перемазанная на груди кровью. Марко скомкал её и сунул под кровать. Упал на одеяло и провалился во тьму.