Книга Собачья работа - Галина Львовна Романова

Двести злотых! Ровно в два раза больше того, на что я рассчитывала. И подорожная, которая позволила бы сэкономить до трети дорожных расходов! Предел мечтаний для наемника в отставке.

— Все это будет вам выдано по первому требованию. Можете идти.

— Двести злотых? — прорвало наконец княжеского родственника. — Но это же огромные деньги!

— А что вы предлагаете, ясный пан? — холодно смерил его взглядом милсдарь Генрих.

— Сто. Ну, сто пятьдесят. Но не больше! — воскликнул тот. — Казна почти пуста, и я не могу позволить подобные траты…

— Вы не можете, а я — могу, — холодно парировал старый рыцарь.

— Это — моя казна! — заспорил пан Матиуш. — Я — новый князь Пустополь! Как ближайший родственник…

— Пока вы — и мой ближайший родственник тоже, — осадил его милсдарь Генрих. — Сын моей двоюродной сестры… Но имя вашего отца никому не известно. И пока король вас не утвердил, вы имеете те же права на княжеский венец, что и мой собственный сын. Кроме того, прежний князь…

— Он осужден!

— Он будет осужден, — с нажимом промолвил старый рыцарь. — И вот когда это произойдет…

Я вышла, чувствуя в душе тяжесть и пустоту. Спорщики не заметили моего ухода.

Итак, меня отправили в отставку. Просто-напросто выставили за порог, посулив не столько награду за верную службу, сколько взятку за молчание и обещание не вмешиваться. Просто королевский дар, если учесть, что я все-таки не справилась с заданием и князя не защитила. Но, как говорится, кто же знал, что в деле откроются новые обстоятельства? И потом, что это за глупость — защищать оборотня? Чудовище, опасное для людей?

Правда, это чудовище до двадцати восьми лет было обычным, хотя и не лишенным странностей молодым симпатичным человеком. Князь Витолд — кстати, старый рыцарь ни разу не назвал его по имени! — интересовался искусством, любил свою мачеху и сестренку. Как ни парадоксально это звучит, он никому не причинял зла… если не считать двух убийств. И его все любили. Ну почти все, как оказалось. Как же будет переживать маленькая Агнешка, лишившись брата! Правда, через четыре года у нее появится жених, а, когда расцветет, то и супруг.

Я незаметно свернула на женскую половину. Перед отъездом стоило попрощаться с девочкой. Она мне нравилась — чем-то напоминала младших сестренок. Я оставила их в возрасте восьми и девяти лет. Какие они сейчас? Наверное, уже невесты, а то и замужем.

Тихие голоса ворвались в сознание. Двое за закрытыми дверями были слишком увлечены разговором, чтобы замечать мои шаги в коридоре. Подслушивать нехорошо, но один из голосов принадлежал княгине Эльбете. И она как раз упомянула свою дочь…

— Нет, вы не можете увидеть Агнешку!

— Почему? — Это был Тодор Хаш. — Я — ее нареченный жених, и…

— Пока — да, но это ненадолго!

— Что вы имеете в виду?

— Я собираюсь расторгнуть вашу помолвку как можно скорее. Моя дочь теперь — единственная наследница древнего и знатного рода. И к тому же целого княжества! Я напишу королю, и его величество меня поддержит!

— Наследница? А как же пан Матиуш?

— Кто? Этот? — послышался тихий смешок. — Вы не хуже меня знаете, что незаконнорожденный сын женщины, которая даже перед кончиной отказалась назвать имя его отца, никак не может стать наследником имени и титула! Король никогда не подпишет указ о передаче ему венца! И моя дочь…

Улыбка сама собой натянулась на лицо. А княгиня умная женщина! Правда, она больше не кажется убитой горем из-за ареста пасынка, но ее можно понять — Витолд ей не родной. А вот Агнешка — другое дело. Есть хоть какое-то утешение в постигшем девочку горе. Лишиться любимого брата — это тяжело. Моя мама родила двух мальчиков, и оба умерли, так что я знаю, каково это.

— Ваша дочь — еще ребенок! — В голосе Тодора было столько холода, что мне стало страшно. — Беззащитный ребенок! Маленькая девочка! А Матиуш Пустополь — взрослый мужчина, которого от венца отделяет только жизнь вашей дочери.

— Я сумею защитить свое дитя!

— А кто защитит вас?

— Не пытайтесь убедить меня в том, что я не учла такой возможности! — парировала пани Эльбета. — Я уже отправила в монастырь письмо. В случае моей внезапной и безвременной кончины, если к тому моменту моей дочери не исполнится четырнадцати лет, ее опекуншей назначается ее тетя, мать Любана. Я упросила ее не только присмотреть за девочкой, но и самостоятельно распорядиться ее рукой. Но больше чем уверена, она тоже напишет королю, и его величество сам назначит жениха для княжны. И вряд ли это будете вы — с вашим-то низким родом…

— Вот как, — прозвучал голос Тодора, — вы вспомнили о моем происхождении. А раньше у вас было иное мнение!

Признаться, мне стало жутко. Я не видела лица рыцаря, но по интонациям догадывалась о его выражении.

— Раньше, — голос княгини дрогнул, — с нами был Витолд. Он являлся наследником имени и титула…

— Оборотень! Чудовище! Тварь из Бездны…

— И первенец моего супруга. Которому вы и ваш отец клялись в верности и присягали рыцарской честью!

— Мы клялись князю, а не зверю! — Кажется, Тодор был готов выйти из себя.

— Вот и поклянетесь новому — тому, кого изберет король!

— Этого не будет никогда! — Мужчина все-таки сорвался на крик.

Конечно, глупо ожидать, чтобы он ударил женщину, но после слов о звере и чудовище нечего было надеяться на рыцарскую честь. Да и мне стало неудобно стоять и подслушивать, посему я немного потопала ногами, изображая, что подхожу, а потом решительно постучала:

— Позволите?

Собеседники обернулись навстречу. Короткой заминки им хватило, чтобы притвориться, будто неприятного разговора не было. Вот только Тодор все еще сжимал кулаки, а княгиня прятала глаза и кусала губы.

Едва я переступила порог, как рыцарь, кинув на меня двусмысленный взгляд, поспешил откланяться.

— Что вам нужно? — спросила пани Эльбета, едва мы остались одни.

— Прошу меня простить, ваше сиятельство, но я хотела узнать, не нужно ли чего вам? Как-никак я была телохранителем вашего пасынка и могла бы охранять вашу дочь.

— Охранять? — усмехнулась княгиня. — Витолда вы хорошо охраняли…

— Простите.

Княгиня посмотрела на меня очень внимательно, словно пыталась проникнуть в самую душу.

— Здесь никому нельзя доверять, — промолвила она. — Я совсем одна. Я и моя девочка. Они набросились на нас как стая бешеных собак. Пан Матиуш уже предлагал мне руку и сердце. А теперь еще и Тодор. Матиуша я, впрочем, не боюсь. Он не способен на удар — слишком привык ничего не делать и плыть по течению. Но Тодор — другое дело. Моя дочь в опасности.

— Я в вашем распоряжении. И если что-то могу сделать для спасения девочки…