Книга Дорогой скорби: крушение Ордена - Степан Витальевич Кирнос

считанных метрах от предателей.

Мягкое шуршание позади, оповестило его о приближении той, кто поможет дальше, и только заприметив оттенок рыжего, парень сеновал навострил взгляд на предателей. Азариэль в последний раз мотнул головой по сторонам, удостоившись, что никто его не увидит и свет не падает на его одежду. Он покрылся сумраком, таким привычным для ночного леса, ставим идеальным места для охоты.

Шаг за шагом, Азариэль и все остальные сжимали кольцо возле позиции культа, входя всё глубже и глубже, ступая в тени подлеска. И как только все оказались на удобных позициях, по лесу прокатился громогласный приказ:

– В атаку!

– В бой! – вторит Аббас.

С руки юноши сорвалась магия, заточённая секундой ранее в бумаге, и стрелой электричества прожгла тело и одежду на еретике. За Азариэлем пронеслись снопы огненных шаров, объявших пламенем тела врагов, срывающиеся диким рёвом в пальцев девушки.

Вопли и растерянные крики достигли крон леса, охватив толпы культистов паникой. Их тела горят до хруста и пронзаются ледяными иглами, появившимися из зловещей тёмной пустоты, уподобившись гневу духов дикого леса, отчего воздух стал тошнотворно-пьянящим от железных ароматов крови и терпких запахов горелой плоти.

С той стороны, куда побежали еретики, их накрыл стальной дождь – стража и легионеры окатили залповым огнём культистов, только они попытались убежать. Никому нет спасения – маги и воины истребляют всех без жалости, окропляя землю свежей кровью.

– Наступаем!

Клинок рванул вперёд и в свете костра блеснула серебристая лента катаны, со свистом разрезавшая плоть врага. Слуга императора не воюет, а танцует с оружием – каждый его выпад и удар наполнены таким изяществом и великолепием, что бой с мечом просто завораживает.

Мятежный рыцарь в закопчённых доспехах не стал мирно ждать смерти. Издав дикий рык он бросился на Клинка, когда подручные иссякли. Широкий двуручный меч рассёк ствол маленького деревца, но удивительного доспеха не задел. Воин императора сделал выпад, но катана, не пробила толстой брони, выбив сноп искр там, где раньше было солнце, а мятежник одним ударом едва не перерубил руку Клинку и тот отпрыгнул в сторону.

– Сдайся на милость императору! – выкрикнул Клинок, обведя дугой острием катаны подлесок из которого выходит воинство. – Тебе не победить.

– К чёрту Королей и Императоров! – взревел воитель, показав латной перчаткой на трупы. – Вы убили этих последователей свободы, так будут новые! Вам не сломить великий дух свободы этого города! Мы продолжим дело Виктории Гирьен, и ей ещё будут стоять памятники!

С рук Азариэля сорвалось ревущее пламя, предвосхищая дальнейшие попытки безумного рыцаря сражаться дальше. Огонь, жаркий как пламя ада, окатил рыцаря-предателя, а его сила такова, что ноги не удержали воина, и он рухнул наземь. С дикими воплями, изжарившись у себя в доспехе, выкрасившимися в чёрные погребальные цвета сажи, рыцарь пал.

Все собрались возле последнего живого врага и под светом костра заплясали десятки теней, отразив на земле толпу.

– Всё кончено, – бросил легионер. – Расследование завершено.

– Не совсем, – Клинок потянулся к шлему и сорвал его, являя на обозрение обожжённое изуродованное лицо, лишённое волос и бровей. – Ты нам всё расскажешь, иначе твои мучения продляться вечность.

– Андерсон, – тяжело заговорил Ремиил, не теряя силы голоса. – Что же с тобой стало?

– Я, обрёл… свободу, брат, – на издыхании твердит погорелый воин. – Я свободен.

Из леса хромой походкой в сопровождении катжита, отбрасывая вуаль ночи, появился Александэр. Опираясь на трость, он медленно подобрался ко всем, аккуратно обступая хаотично разбросанные тела.

– Что ж, – с ходу начал работу следователь. – Начнём допрос. Где был наш протокол?

– Ваше расследование окончено. – Раздалась угрожающая речь Клинка. – Сдайте всё, и свободны.

– Да как-то? – возмутился Александэр. – Это вроде ещё наше расследование.

– Теперь это дело наше, Клинков. А от вас я требую передать все собранные материалы нам, да молчать о том, что сегодня произошло.

Спорить со слугой императора, на которого возложены колоссальные полномочия? Это чистой воды – безумие, а поэтому все подчинились и поспешили отдать всё, что осталось со следствия и покинуть лес, забыв этот день как что-то чёрное и малоприятное. Александэр распорядился, что всё что имеет отношение к сегодня – камень с памятью, протокол и объяснение, записи допроса и прочее были отданы Клинкам и Азариэль чувствует, мысленно радуясь, что этот день выпадет из жизни города, уйдя в забвение.

– Прощай Гэ’эль, – обратился Азариэль к эльфийке, прежде чем та прокинула лес.

– Прощай Азариэль, – холодно ответила девушка, добавив. – Надеюсь, при следующей нашей встрече ты будешь мало похож на человека.

У костра остались только Клинки, умирающий рыцарь и представители Ордена. Уставшие от сегодняшних событий, загнанные, но готовые добиться правды они обращаются к мятежнику.

– Свобода, и только она. Сангвин и Дагон… наши владыки! – становится дерзкий ответ на вопросы Клинка.

– Он явно невменяем, кто с ним будет говорить?

Ремиил сделал неуверенный шаг вперёд, склонившись над поверженным рыцарем. Он тяжело выдохнул и заглянул в опалённые глаза бывшего друга, прежде чем начать говорить и исторгнуть непередаваемую скорбь:

– Андерсон, брат, за что ты предал нас?

– За, свободу! – грудь мятежника тяжело вздымается, а в голосе дрожит ощущение скорой смерти, уже идущей за падшим рыцарем.

– А неофиты? – ввязался Азариэль. – Где они и что с ними?

– Неофиты, – сплюнул воин и подпёр локти. – Они теперь – рабы свободы и повелители рабства плоти.

– Прошу тебя, Андерсон, во имя нашей прежней дружбы, расскажи, что планирует Люций.

– Между тиранами и свободолюбцами не может быть братства! – воскликнул Андерсон, став более жадно поглощать воздух. – А-х, ещё немного и свобода примет меня.

Ремиил схватился за наплечники, измарывая плацы сажей, и силой тряхнул безумца, сквозь лязг доспеха яростно вскричав:

– Да сделай хоть что-то хорошее напоследок, идиот несчастный! Брат, помоги нам, прошу! – Ремиил мгновенно сменил гнев на милость, склонив голову к груди опального рыцаря, заговорив глубоко и тихо. – Брат, я тебя ни в чём не виню, если что бы, ты… прости меня и знай, я на тебя зла не держу. Меня ведёт долг, который должен быть исполнен. Прошу тебя, помоги.

На мгновение безумие в глазах Андерсона исчезло, уступив осколкам здравомыслия, и голубые зеницы с потерянной жалостью и тенью раскаяния взглянули на Ремиила, а сквозь тяжёлое дыхание послышалось:

– Готовьтесь, свобода грядет. Скоро, совсем скоро, через неделю к вам явиться войска освобождения и положат начало славному походу на Тамриэль. А я… моя задача проповеди окончена. Да смилуются надо мной Сангвин и Даг-он, – и договорив на последнем издыхании, Андерсон обмяк, испустил дух, уставив посмертный взгляд в глаза бывшего друга, который взмахом руки скрыл его взор,