Книга Злость - Питер Ньюман

Она поднимает меч, закрывает глаза, и он продолжает:

– Это непросто. Я там был несколько раз, но это не помогает. Покорность говорит, что каждый день ее вера заново проходит испытание. Думаю, для нее это действительно так. Мне кажется, лучшее, что я могу сделать, – это подняться на верхнюю ступеньку, сделать глубокий вдох, затем я думаю обо всех…

Не открывая глаз, она дотрагивается до его руки.

– Всё в порядке. Я их вижу.

– Прошу прощения?

– Ступеньки. Я их вижу.

– А, что ж, в таком случае… – бледнея, Рыцарь Командор замолкает.

Веспер делает шаг, затем выше и выше, ее плащ бешено развевается на ветру. Поднимаясь, она видит в безупречно гладких стенах некую деталь. Маленький открытый квадрат темноты, а внутри него – Покорность.

Они вместе идут по святилищу. Серебряные коридоры бесконечно отражают друг друга, вызывая головокружение, картинки перед глазами разделяются вытравленными на каждой поверхности рисунками. Если смотреть с правильного угла, эти рисунки превращаются то в лица, то в крылья, то в мечи, размноженные, раздробленные и снова размноженные, что заставляет усомниться в собственной адекватности.

Покорность осмотрительно направляет взгляд только вперед.

Веспер не открывает глаза, позволяя глазу меча смотреть за себя. Он подозрительно вращается слева направо.

Наконец они доходят до внутренних дверей. Покорность прижимается к ним губами, что-то шепчет, затем отходит, открывая проход.

Веспер проходит мимо женщины.

– Меч хочет, чтобы ты ждала меня здесь.

Покорность безоговорочно подчиняется, закрывая двери, как только Веспер оказывается внутри.

Во внутренней комнате высокие потолки, и крыша теряется в темноте. На стенах горят огни, освещая семь альковов.

В шести из них – идеальные образы, мужские и женские, защищенные обнимающими их крыльями. Один альков остается неосвещенным. Шестеро кажутся застывшими, дыхание не вздымает их грудь, веки не дрожат от движения глаз.

Веспер делает глубокий вдох:

– Э-эй!

Ее голос отражается от стен, усиливаясь и порождая эхо, а затем пропадает где-то под потолком.

Она закусывает губу.

– Я надеялась с вами поговорить. То есть я и говорю с вами, но я надеялась, что вы будете менее сонными, чем сейчас.

– Сейчас… сейчас… сейчас… – отвечает комната.

Шестеро безмолвствуют.

Веспер понижает голос и подходит ближе.

– Тоска уничтожена, и Разлом запечатан. Все хорошо, по крайней мере пока. Но так будет не всегда. Я не понимаю, почему вы бездействуете. Вы нужны Империи. Так много людей страдает, и все они хотят, чтобы вы что-нибудь сделали.

Шестеро безмолвствуют, и щеки у Веспер начинают наливаться краской. Злобно сужается глаз.

– Гамма умерла, и вы ее бросили. И… и вы оставили то, что осталось от нее, чтобы она справилась с этим в одиночку. Это перебор. Столько людей уже умерло и продолжают умирать прямо сейчас. Ваших людей! Вы должны нас защищать. Вы должны нас вести.

Шестеро безмолвствуют.

– Там, – она указывает на дверь, – рушится Империя. Мы потеряли юг и большинство колоний. Море теперь принадлежит инферналю! Мир меняется. Я там была, я это видела. И это меня пугает. Это пугает нас всех. Мы ждем, когда вы дадите нам сигнал.

Она высоко держит меч, позволяя ему оглядывать молчаливые фигуры.

– Меч тоже ждет. Пожалуйста. Вы нам нужны больше, чем когда-либо. Проснитесь. Проснитесь и помогите нам разобраться со всем этим. Пожалуйста.

Шестеро безмолвствуют.

Она скрипит зубами.

– Итак?

Ничего.

Она опускает меч, открывает глаза.

– Ладно. Оставайтесь в вашей дыре.

Опускает голову и смотрит на глядящий на нее меч.

– Ладно, – снова говорит она, поворачиваясь к ним спиной и направляясь к двери.

Снаружи ее ждет Покорность – терпение во плоти. Она низко кланяется, пока Веспер открывает двери, и в упор смотрит той в глаза.

– Могу я узнать, что произошло?

Веспер делает глубокий вдох, репетируя в голове ложь.

– Семеро остались довольны. Они желают, чтобы я продолжала им служить.

– В каком качестве?

– Слишком долго мы отгораживались от проблем на юге, но теперь, обладая теми сведениями, что я принесла, Они считают, что вновь пришло время протянуть руку помощи нашим соседям.

– Они восстанут?

– Нет. По крайней мере, не сейчас. Но я знаю: они желают, чтобы я помогала. И они хотят, чтобы вы мне помогли.

Покорность долго смотрит на Веспер, и по шее девочки скатываются капельки пота.

– Разумеется, – произносит она. – Меня вырастили, чтобы служить Семерым. Мои желания – не что иное, как Их воля. За все время служения Им я обнаружила, что понимать Их волю не всегда просто, но я уверена, что вместе мы все сделаем то, что до́лжно сделать.

Веспер сглатывает.

– Хорошо. Есть еще кое-что, что я должна сделать, и затем мы можем приступать.

* * *

Альфа из Семерых спит. Ему снятся давно прошедшие времена, счастливые времена – казалось, что они будут длиться вечно, и все же они стали лишь коротким мгновением его жизни. Каждое воспоминание идеально сохранено, и он гуляет по ним, шлифуя их и лелея.

Но вот кто-то не к месту заговорил. Это не медовые речи их творца и не ласковое пение его сестер и братьев.

Он пропускает слова мимо ушей, восстанавливая воспоминание до его первоначального состояния, но приходят другие слова. Путаные, простые слова смертного.

За ними он слышит свою сестру Гамму – и тут же вспоминает ее смерть.

Рушатся защитные стены памяти, и его охватывает боль, втягивая в настоящее, где горечь – вечный вкус на губах. Слишком долго он прятался в защитных слоях своих воспоминаний, поэтому сознание возвращается медленно. Но все же возвращается, и он восстает из добровольного забытья, ужаленный словами смертной, жаждущей действовать.

Внутри вскипает ярость, обращенная и на слова, и на их значение, и на смертную, которая их произносит, и на мир, который их вызвал.

Вне Сияющего Града холмы – это просто холмы, неравномерно разбросанные и никем не заселенные. Веспер и Джем идут к одному из больших взгорков, расположенному на другом конце огромного поля. К ним приближаются две фигуры, у обеих в руках палки, обе отбрасывают одинаковые тени, тянущиеся прочь от них.

Козленок бежит впереди, игнорируя других коз, заполоняющих склоны. Некоторые бросают на него взгляд, когда он проносится мимо, большинство же не обращает внимания. Наконец он узнает знакомый холм и взбирается на него. Наверху он допрыгивает до двух зданий и останавливается у меньшего.