Книга Лев пробуждается - Роберт Лоу

Гладкое безбородое лицо отрока, невинное, как молитва, обрамляли ангельские золотые волосы. «Как у меня когда-то», — с сожалением подумал король.

— Сколько тебе лет, отроче? — строго спросил он.

— Четырнадцать лет и два месяца, с позволения Вашего Величества.

Ответ прозвучал твердо, без тени благоговейного трепета перед суровым старым огром-королем, отметил Эдуард. «Этот парень — добрый материал и ровесник моему сыну».

— Берегите его, — велел он улыбающемуся д’Аржантану. — Этот парень может мне пригодиться.

Засим проводил их взглядом, с удовольствием наблюдая ровную осанку отрока и легкость, с которой он правит своим дестриэ. Пожалуй, подобный пример обратит Эдуарда к королевским материям, подумал он. Корзины и канавы, Задница Господня… Мимы, лицедеи и плавание в реках нагишом…

— Quod non vertat iniquita dies, — возгласил зычный голос, и Эдуард, даже не оборачиваясь, понял, что это епископ Даремский.

«Не отвратить сего гибельного дня», — чего ж еще ждать от круглолицего ханжи, мысленно скривился король. Однако Бек — еще одно из неизбежных зол правления, могущественный церковник, вооруженный, облаченный в доспехи и великолепные алые одеяния с горностаевым крестом и тонзурой с миску для пудинга.

— Regis regum rectissimi prope est Dies Domini, — проскрежетал он в ответ. Грядет День Господа, Царя Царей по праву. «Пусть-ка обсосет вот это, — со злобным весельем подумал Эдуард. — Virtutis fortuna comes».

Народ считает, что сие значит «Фортуна покровительствует отважным», однако comes изначально подразумевало элитных римских кавалеристов, и Бек понял, что король искусно обыграл словами рыцарей собственного войска. А поскольку шутки из уст короля в диковинку, Бек ни на миг не смутился и не набычился, вместо того явив восторженную полуулыбку.

— Очень хорошо, мой ленник, — сказал он, а потом поглядел вдоль длинных перекатов холмиков и ложбинок туда, где смутно обозначились ряды врагов. — Полагаете, они уже устрашились нас, сир?

* * *

Уоллес ощутил, что страх остался позади, смытый, будто смрад из бойни, как только через луг потянулась красочная пряжа вооруженных всадников, беззаботных и ярких, как развевающиеся ленты. От трепещущих вымпелов и знамен баталии, образующей левую часть английского построения, прямо рябило в глазах, и Уоллес, прекрасно с ними знакомый, мрачно улыбнулся под нос. Снова де Варенн…

Авангард, продвигавшийся вперед справа от оного, пел, и переменчивый ветерок смутно доносил жутковатый речитатив: Quant Rollant veit que la bataille serat, plus se fait fiers que leon ne leupart.

«Когда Роланд зрит, что ныне грядет сеча, свирепей он льва и леопарда»; зная эту chanson de geste[82] о Роланде достаточно хорошо, Уоллес полуобернулся в седле лицом к землистому, осунувшемуся олицетворению уныния у себя за спиной.

— Неужели мы лишились голосов, государи мои? — с запинкой, но непререкаемо спросил он по-французски.

Первым повел высокий, чистый голос, и Уоллес возблагодарил Бога за своего родственника — кузена Саймона. Двое других — Адам и Ричард — присоединились к нему почти тотчас же; в свое время их прозвали Нечестивой Троицей, как только они начали куролесить вместе, чиня проказы. По их ангельским голосам сейчас о том и невдомек, и эта мысль заставила его улыбнуться, когда другие глотки — огрубевшие, не в лад, дрожащие, — подхватили песнь.

Hostem repе́llas longius, pacе́mque dones protinus; Ductore sic te praе́vio, Vitе́mus omne noxium. «Отведи лукавого врага от нас и ниспошли нам свой покой. Если будеши нашим Проводником, никакое зло нас не постигнет».

В тесном кольце пикинеров с пересохшими ртами люди снимали ладони с древков, дабы перекреститься. Даже не зная ни слова по-латыни, они понимали, что это призыв к Богу, дабы простер Он над ними свою Длань, пока протянувшиеся к ним красочные когти помешкали и начали собираться в плотно сбитые порядки, слепящие серебристыми остриями.

Глубоко в лесу пик кого-то затошнило.

Вглядываясь сквозь листву, как зверь, Хэл видел конников авангарда, собирающихся, аки волки, видел громадные простыни знамен Линкольна и Херефорда, затмевающие сонм мелких вымпелов их свит. Они планировали напасть на центр, и Хэл улыбнулся, слизывая пот, увидев в их рядах внезапный трепет — селкеркские лучники дали залп.

Всадники сбились в кучу; командиры галопом носились взад-вперед, а в застойной, звенящей мошкарой духоте леса люди, понимавшие явные признаки происходящего, выжидательно закряхтели, когда громадные порядки двинулись вперед решительным шагом колено к колену.

— Уж вмале узнают! — радостно выкрикнул Хоб Куцехвостый; его тотчас зашикали за несдержанность.

И все же сдержать бурлящую радость трудновато, подумал Хэл и чуть не испустил пронзительный крик торжества, когда блистательные, неумолимые всадники перевалили через небольшой уступ — и вдруг наткнулись на топкое заболоченное озерко, не замеченное прежде, протянувшееся перед первыми двумя кольцами шилтронов, будто крепостной ров.

Замешательство. Топтание на месте. Селкеркцы снова дали залп, вынуждая коней метаться и взбрыкивать, сбрасывая седоков на землю с грохотом и лязгом рассыпанной кухонной утвари. До ушей Хэла докатились слабые ликующие крики, а за ними чудовищный приливной рев…

Хвостатые псы.

Медленно, мучительно, понукаемая надрывными криками командиров, галопом носившихся туда-сюда и даже стучавших по щитам, увидел Хэл, — вся разрозненная масса начала поворачивать налево, к баталии де Варенна, огибавшей вставшую на пути длинную топкую полосу и подставившей не защищенный щитами бок под стрелы. Многие даже не надели большие шлемы, защищающие лицо, и теперь горбились и отворачивались от стрел, как от снежного бурана.

Этот момент можно было бы посмаковать, однако Хэл увидел, что это привело лишь к тому, что все силы из центра сосредоточились правее рубежа шотландцев, где затаился в лесной засаде он сам вместе с остальными хердманстонскими всадниками.

— Стерегите правый бок, робяты, — рыкнул Сим, и люди пригнулись на терпеливых гарронах при приближении рыцарей де Варенна, перестроившихся в боевые порядки и двинувшихся к громадному кольцу щитов — и шотландским рыцарям, преградившим проход между ним и лесом. Хэл увидел, что они пройдут у него прямо под носом, стиснутые лесом и пиками шилтрона в плотную массу, справиться с которой шотландским рыцарям при лобовом столкновении нечего и думать, — и Хэл подведет два десятка своих всадников им во фланг в уповании, что этот блошиный укус достаточно досадит английским рыцарям, чтобы сокрушить их.

— Храни нас Бог, — пробормотал Джок Недоделанный.

— Во веки веков, — вполголоса заученно отозвались другие.

— Lente aleure![83] — донесся слабый, как последняя надежда, крик английских командиров echelles[84], и эти подразделения — одно за другим, справа налево — тронулись шагом, подняв копья.