Книга Свет мой зеркальце, скажи… - Екатерина Риз

На «когда-нибудь» я решила внимания не обращать, таким образом извиняясь за своё поведение при первой встрече, и с того момента наши отношения стали налаживаться. Понемногу, но вскоре стало не до споров и мелких придирок.

Через месяц наш с Романом Евгеньевичем формальный брак расторгли, и это было поводом для серьёзной радости. Хотя, Миша как-то прозрачно намекнул, что проще было бы брак формальный перевести в законный, но Рома был неумолим. Он хотел развода и настоящей свадьбы. Как он повторял раз за разом: чтобы всё было правильно, как у людей. У каких ещё людей приключилось в жизни нечто подобное, я не знала, но с любимым не спорила. Хочет он свадьбу (если честно, я тоже хотела, но больше белое платье и саму церемонию, чем пресловутый штамп в паспорт), и я рада, если он хочет. Значит, любит, значит, переживает, и ищет способ сделать мне приятное. Я уже знала, что его отец и дедушка всерьёз верили и учили сыновей тому, что свадьба — это мечта любой женщины, и её следует исполнить, чтобы в дальнейшем семейная жизнь пошла, как надо. Чтобы можно было с чистой совестью сказать: я дал своей женщине всё.

— Иначе что мы будем вспоминать в старости? — говорил Рома, с недовольством разглядывая галстук, купленный мною к его свадебному костюму. Жениться Рома хотел, а вот галстуки не жаловал.

Расписались мы в Питере. Сделать это в Нижнем Новгороде незаметно, мы способа не нашли, и тогда Анна Эдуардовна предложила поехать в Санкт-Петербург, к младшему сыну, и провести церемонию там. Шикарной свадьбы нам с Ромой не хотелось, сотни гостей не ожидалось, и поэтому мы согласились практически тут же, лишь переглянулись между собой, и одновременно кивнули.

Мама, когда я поставила её в известность о своих планах, сказала, что это символично. Ещё выдала что-то про спираль времени и событий, в этом моменте я мало что поняла, а уточнять не стала. Мама в последнее время увлеклась мистикой и во всём искала знаки. По её мнению, мой переезд в Нижний Новгород, а роспись в Санкт-Петербурге, где и она впервые выходила замуж, означали замкнувшийся круг, и сулили невероятный успех и счастье. Я выслушала её, подперев подбородок рукой, глазами хлопала, но мама говорила так много и так восторженно, что проще было не вдумываться, просто соглашаться. К тому же, кто будет спорить, когда ему предрекают семейное счастье, правда?

Так что, к концу сентября у меня на безымянном пальце появилось обручальное кольцо, я стала законной женой, а старый паспорт, который Лада когда-то прикарманила, я, на всякий случай, сожгла. Роман Евгеньевич ещё пошутил:

— А пепел по ветру развей.

Я ткнула в него пальцем, приказала:

— Молчи, — и подожгла последнюю страницу.

Вот и всё. Конец старой жизни, впереди новая.

Если честно, я не могла отделаться от чувства нереальности происходящего. Не могла до конца поверить, что моя жизнь изменилась так неожиданно, буквально перевернулась с ног на голову.

Во мне ещё жили прошлые мысли, привычки, планы, и я порой ловила себя на том, что размышляю о работе в банке, вспоминаю о сроках подготовки отчётов, и, даже признаюсь, скучаю по девчонкам, с которыми работала. Да, со Светкой мы болтаем практически ежедневно, и они с Вадиком уже не раз приезжали к нам на выходные, но мне не хватало посиделок в обеденный перерыв, болтовни и смеха. В общем, обычная скука женщины, неожиданно ставшей домохозяйкой. И никакой перспективы на перемены. Особой печали это не вызывало, с чего бы это, если рядом любимый муж и мы, вообще-то, молодожёны, но когда Ромка подолгу пропадал на работе или уезжал на свою базу, я начинала скучать. Поначалу я ещё продолжала говорить ему о том, что хочу устроиться на работу, что непременно устроюсь на работу, что с понедельника начну искать подходящее место, а он пусть только попробует меня остановить. А Роман Евгеньевич кивал, поддакивал и заверял, что останавливать меня не будет.

— Зуб даю, — с серьёзным видом кивал он и даже делал известный жест рукой, сжимая кулак, и заверяя меня тем самым, что препятствовать не станет, но с работой у меня всё равно не сложилось. И, судя по самодовольному выражению на лице Романа Евгеньевича, он именно на такой исход и рассчитывал. Я забеременела.

И если ещё вчера я просматривала список вакансий в интернете, то на следующий день мне очень хотелось треснуть Ромку за его улыбочки. Нет, не подумайте, ребёнка мы хотели, мы это обсуждали, ещё до официального бракосочетания решили, что тянуть не станем, но всё равно беременность была в перспективе, и я строила планы именно на свою жизнь, искала работу, а потом оказалось, что это было, так сказать, для моего развлечения. Потому что искать я искала, а вот ни на одно собеседование так и не сходила. Всегда находила себе оправдания и чем-то была занята. Мужем, его семьёй, домом. Я за последние два месяца поменяла в квартире практически всё, наверное, кроме кухонного гарнитура и кровати, которая была новая и нам нравилась. В общем, в какой-то момент я с печалью осознала, что окончательно стала домохозяйкой.

— Вот об этом ли тебе сейчас переживать? — сетовала Анна Эдуардовна, подливая мне чай. Я сидела на кухне в их доме, и наблюдала за тем, как споро Галина Николаевна вяжет крючком детские пинетки. Я была беременна седьмую неделю, а Ромины родственники уже начали готовить приданное ребёнку. Их забота меня грела, но опять же добавляла ощущения нереальности. Я, если честно, тогда ещё беременной себя не чувствовала. Меня не тошнило, я чувствовала себя бодрой и переполненной несбыточными планами на следующий год, от которых следовало быстренько отказаться. И я пыталась с этим смириться. Пила чай с лимоном, наблюдала за бабушкой и ждала мужа с работы.

— Я не переживаю, — сказала я свекрови. — Но нужно перестроить в голове план…

— Всё само перестроиться, — заверила меня Галина Николаевна. — Живот начнёт расти, и всё перестроится. Аня, покорми её.

— Да я уже ела!

— Ещё поешь.

— Я сейчас огурчики открою, у нас прошлогодние остались. Замечательный засол. Женя, спустись в подвал, Липа хочет огурчиков!

Вообще-то, я не хотела. И на солёное меня совсем не тянуло. Какая-то я неправильная беременная, честное слово. Может быть, поэтому я чувствовала себя смущённой тем, что необходимо было перестраивать свою жизнь. Скорее бы он шевелиться начал, я бы тогда точно ощутила себя важной, нужной и безмерно занятой. Я бы почувствовала себя мамой.

— Уберём из гостиной телевизор и всю аппаратуру, — говорила я Роме вечером, размышляя о новых перестановках в доме, в преддверии важного события. — Они нам там всё равно не нужны. А на их место поставим твой стол. А в кабинете сделаем детскую. Как думаешь? — Я перевернулась, голову ему на грудь положила, и взяла мужа за руку, когда он меня обнял. Его ладонь легла на мой живот, погладила, а я голову назад откинула, чтобы в лицо ему посмотреть.

Роман Евгеньевич не выглядел задумчивым, он выглядел чрезвычайно довольным.

— Да. На первое время устроимся.

— На первое? А дальше?

— А дальше я подумаю. — Рома поцеловал меня в лоб. В глаза заглянул. — Малыш, всё хорошо?