Книга Свет мой зеркальце, скажи… - Екатерина Риз

— Рома, у нас не получится разговора, если ты будешь контролировать каждое слово.

Пожалуйста! — Я умоляюще посмотрела на него.

Он не хотел уходить, уж не знаю, чего именно опасался, но, в итоге, сдался.

— Хорошо. Я скажу ему, что ты ждёшь.

Я нервно сцепила руки. Кивнула.

Ненадолго я осталась в коридоре одна. Зажмурилась, выдохнула, собиралась с мыслями.

Слышала звук шагов за своей спиной. Заставила себя открыть глаза и обернуться. Отец шёл ко мне и улыбался. Легко так, безмятежно, он, явно, не волновался из-за происходящего. И выглядел отлично. Он, на самом деле, был красивым мужчиной, в самом расцвете лет и сил, крепкий, статный, улыбка его необыкновенно красила, придавала шарма, и я могла, могла понять, от чего мама когда-то потеряла голову. Я помнила их на фотографии почти тридцатилетней давности, совсем юнцами, но уже тогда эта улыбка на его лице соблазняла и завораживала. С годами соблазна только прибавилось, наряду с уверенностью. А когда отец подошёл совсем близко, и я смогла посмотреть ему в глаза, поняла, что эти глаза мне знакомы.

Я каждый день их в зеркале вижу. И от осознания этого мне вдруг стало немного жутко, а по коже мурашки побежали. Такой реакции я точно не ожидала, захотелось поёжиться.

— Привет, — сказал он.

— Здравствуй, — тихо проговорила я, продолжая вглядываться в его лицо.

— Ты когда приехала? — спросил он.

— Совсем недавно. Две недели назад.

— Две недели? — Он, кажется, удивился. — Сразу из Москвы рванула? А собиралась в Питер. Ну, ты лягушка-путешественница. Вся в мать, — посмеялся отец. — Смотри, не окажись через неделю в Австралии.

Я смотрела на него, и с каждым словом мне становилось всё неприятнее. И улыбаться я точно не собиралась.

— А это кто подходил? — Виктор кивнул в сторону дверей в зал. — Что за мужик?

— Муж, — ещё тише ответила я.

Отец непонимающе сдвинул брови, глядя на меня.

— Муж? Чей?

— Мой. — Я на шаг отступила от него. — Я не Лада. Я Липа, папа.

Он замолчал, разглядывал меня в недоумении, изумлении, непонимании. В его взгляде было всё, что угодно, но не радость от встречи. Затем кулак к губам прижал, якобы в волнении, выдохнул.

— Липа, Господи… Как же вы… — Он, наконец, хохотнул, но тоже нервно. — Вы одинаковые.

Я смотрела в сторону.

— Странно, что ты этого не знал, да?

— Я знал, Лада рассказывала. И мать ваша. Но… — Он руками развёл. — Это просто удивительно.

Ты очень красивая.

Я молчала, но Виктор этого, кажется, не замечал. Он меня разглядывал.

— Ещё одна красавица-дочка.

— Я не уверена, что я твоя дочка, — проговорила я.

Он вздохнул, показательно.

— Да, жизнь — штука интересная. А ты, значит, замужем? И в Нижнем? Этого я точно не знал.

— Ты знаешь, где Лада? — спросила я, когда поняла, что его сентиментальных, ничего не значащих слов и фраз, не выдержу. Мне хотелось сжать кулаки покрепче, двинуть ему… за всё, и убежать. Я из последних сил сдерживалась.

— Лада? Была в Москве. Она тебе не звонила?

— Знаешь, я как-то не вписываюсь в круг ваших родственных отношений.

— Липа, — он огорчённо качнул головой.

Я его перебила, не захотела слушать.

— Я просто хотела поздороваться. Дань вежливости. — Я окинула его внимательным взглядом. — Мне было любопытно, но больше беспокоить я не буду, не переживай. Знаю, что у тебя и без меня полно забот. У меня тоже, — я заставила себя улыбнуться. — У меня муж, родственники новые. Мне есть о чём думать. — Судя, по тому, что он меня молча выслушивал, спорить не собирался. А я боролась с болью в груди. И только напоследок я попросила: — Ты ведь встретишься с Ладой? Она, наверняка, к тебе придёт. Когда деньги закончатся. Так вот, ты передай ей, что у меня всё в порядке. Что я счастлива. — Я с трудом скрыла неприятную усмешку. — Пусть она за меня порадуется.

Виктор неожиданно руку протянул и неловко потрепал меня по щеке.

— Ладно, бутончик, не злись. Ни на меня, ни на сестру. И на мать не злись. — Он подмигнул мне.

— Будем жить, да? А сейчас я, в самом деле, вернусь за стол. У меня деловая встреча. Липа. — Я подняла глаза к его лицу. — Я рад, что мы познакомились.

Мы с ним познакомились!

Он ещё обернулся на меня в дверях, потом в зал вошёл, а я осталась. Просто стояла в пустом коридоре, смотрела на закрывшиеся двери, и на одну минуту поверила, что я и, правда, ничего не чувствую. Что мне всё равно, не обидно на его равнодушие и пустые слова, не обидно за то, что он обрадовался не мне, а Ладе, что он знает о ней много, а обо мне ничего. И ему, кажется, не особо интересно узнать меня. И только когда Ромка вышел, и, ничего не сказав, обнял меня, я заревела. Вцепилась в лацканы его пиджака, уткнулась лицом в его плечо и ревела. Он руками меня обхватил и даже покачивать стал. И шептал мне на ухо:

— Всё хорошо, слышишь? Чёрт с ним. У тебя я есть. Ну, не плачь.

Я ещё помню, что Анна Эдуардовна вышла, обеспокоившись нашим отсутствием, и застала всю эту некрасивую сцену, мою дурацкую истерику, а Рома матери что-то пытался сбивчиво объяснить и одновременно успокоить. А она смотрела на меня растерянно, а потом даже до машины нас провожала. А я чувствовала себя глупо-глупо, и ничего не могла с собой поделать, и изменить уже ничего не могла. В жизни, вообще, очень мало, что можно изменить, я это очень чётко для себя уяснила. Поэтому лучше не ошибаться, и не обижать людей лишний раз. Кто знает, вдруг у вас не будет возможности исправить свою оплошность.

Ромка заставил меня повернуться к нему, и стёр с моих щёк слёзы и подтёки туши. Поцеловал в нос.

— Поедем домой, — сказал он, пытаясь выдать ободряющую улыбку. После чего серьёзно пообещал: — Я буду тебя любить так сильно, что тебе никто больше не будет нужен. Я тебе обещаю.

16

Роман Евгеньевич был прав, да я и сама прекрасно понимала, что вновь страдать по тому, чего у меня никогда не было и не будет, то есть, внимание и забота настоящих родителей, бесполезно.

Это же моя жизнь, я давно всё поняла и уже не раз запрещала себе страдать и зацикливаться на том, что от меня не зависит. Вот и в этот раз я зажала свою обиду в кулак, и посоветовала себе относиться к знакомству с отцом, и к тому, что он мне сказал и чего не сказал, проще. Вот как Лада. Не знаю, что у неё на самом деле на уме, и на сердце, но она умело скрывала свои чувства.

А при упоминании родителей, смеялась и легко отмахивалась. Хотя, у неё есть другие родители, а у меня нет…

Зато у меня муж есть. И его семья, с которой следует наладить отношения. Кстати, вопреки моим опасениям, это оказалось не так уж и трудно. Правда, я подозревала, что Рома родителей откровенно разжалобил рассказом о моей жизни и эмоциональных лишениях. После сцены в ресторане, когда я заливалась слезами на глазах Анны Эдуардовны, ему пришлось объясняться, и он, по всей видимости, не скрывал собственных эмоций и печальных подробностей. Потому что я заметила, что с того дня, его родители стали относиться ко мне внимательнее, серьёзнее, и в их взглядах уже не сквозило столько подозрения. Мы даже с Ольгой сумели, если не подружиться, пока, то найти общий язык. Хотя, она сопротивлялась дольше всех, припоминания мне именно нашу с ней первую встречу. Даже как-то призналась, что я тогда вела себя хоть и странно, но держалась, как Лада, уверенно, и это её разозлило. Потому что она любит брата и всё-таки надеется, что он женится удачно. Когда-нибудь.