Книга Закон подлости - Екатерина Риз

- Этого не я хочу, так складываются обстоятельства.

- И как давно ты это придумал?

- Дорогая, я обязан искать и находить запасные пути. Пути к отступлению, если хочешь.

Маша аккуратно смахнула с его плеча островок пены.

- Значит, всё плохо?

- Мань, сейчас невозможно давать прогнозы. Завтра всё может начать развиваться в любом направлении. Да, Ковалёв и Никитин тоже не горят желанием признаваться в употреблении анаболиков, особенно, Никитин, он ещё спортивную карьеру планирует продолжить, но даже если всё пойдёт предсказуемо, и они против Стаса показаний не дадут, ты думаешь, что Петруничевы успокоятся? Их единственный сын умер. Умер, можно сказать, в клубе и по вине Стаса, даже если это не будет доказано. Бизнес пострадал, репутация падает, что ему тут делать?

- А ты сказал его родителям?

- Боре сказал, он согласен.

Маша покивала, но при этом совсем не была уверена, что сама согласна с подобным исходом дела. Но опять же: она обязана поступать в интересах клиента. И если смотреть на дело с этой позиции, то Дима абсолютно прав – Стасу стоит уехать. На какое-то время.

Харламов снова погладил её по бедру.

- Маня, если тебе задут вопрос, как давно Стас получил предложение о работе, то ты должна сказать…

- Полгода назад, - проговорила она негромко и в сторону. Дима голову назад закинул, чтобы видеть её лицо. Кивнул.

- Правильно. Ты скажешь, что он его обдумывал, что вы обсуждали перспективу переезда в Лондон.

Маша глаза закрыла, а Димка шлёпнул её по бедру.

- Маша.

Она глаза открыла и пообещала:

- Дима, я скажу всё, что нужно.

Он успокоился, погладил её по тому месту, на которое его ладонь только что опустилась со звонким шлепком.

- Молодец. – Харламов сделал глубокий вдох, после чего рывком поднялся. Вода с его тела потекла ручьём, он дотянулся до полотенца, а Маша продолжала разглядывать его снизу. Димка из ванны вышел, а она осталась в пене и остывающей воде. Он оглянулся, присмотрелся к ней внимательнее.

- Что? – коротко поинтересовался он.

- А если Стас не захочет?

- Он не в том положении, чтобы чего-то не хотеть. Он уезжает в Лондон, Маня. И это к лучшему. Ты так не считаешь?

Харламов не ждал от неё ответа, он из ванной вышел и захлопнул за собой дверь, а Маша осталась одна. Минуту сидела, размышляя и привыкая к мысли о том, что Стас уезжает, потом медленно погрузилась в воду с головой.

Что ж, как Дмитрий Александрович её изначально и предупреждал, Маше предстояло научиться врать. Вот сегодня она, например, соврала следствию. Потому что когда её спросили, получал ли Стас Тихонов предложение о тренерской работе в Лондоне, она соврала, не моргнув глазом. В этот момент на неё смотрели несколько пар внимательных глаз, а она кивнула, подтвердила и даже улыбнулась спокойной, ничего не значащей улыбкой. Она соврала следствию. И только она знала, что у неё во рту оскомина, а на душе кошки скребут. Но когда они вышли из здания Следственного комитета, внешне Маша выглядела невозмутимо. Поймала проницательный взгляд Харламова, но поспешила от него увернуться. Правда, была уверена, что Димка знает, знает, что она переживает и изнутри себя ест. Но, наверняка, доволен её выдержкой.

Больше всех был недоволен Стас. Несмотря на то, что вышел из кабинета следователя, можно сказать, что свободным человеком, он был недоволен, возмущён и не собирался этого скрывать. Он злился на дядю, злился на Машу, и на весь свет. Единственное, что на глазах у посторонних всеми силами сдерживался. Но отъезд в Лондон его не радовал.

- Взяли и избавились от меня, - сказал он, когда они оказались на стоянке. Маша сама до этого момента молчала, а когда Стас выдохнул с возмущением первую претензию, ей захотелось развернуться и уйти. Идти, идти, и не оборачиваться. Лишь бы не слышать.

- Ты едешь в Лондон, - сказал ему Харламов, тоном родителя бестолкового чада. – Жить полной жизнью. Интересно, если бы мы спросили Макса Петруничева, что бы он выбрал – могилу или Лондон?

Стас рассвирепел, на Диму уставился с откровенным обвинением.

- Ты не можешь мне этого говорить!

- Почему это? Очень даже могу. Это благодаря мне ты стоишь здесь, а не сидишь там. – Харламов кивнул на здание Следственного комитета. – Или хочешь поменять дислокацию?

- А ты у нас герой, да?

- Прекратите оба, - шикнула на них Маша. – И садитесь в машину. – Пришлось даже дёрнуть Димку за рукав. – Дима, садись за руль. – И добавила с нажимом: - Дима, он переживает.

Харламов вдруг руками развёл в досаде.

- А я не переживаю. На моих нервах, видимо, повеситься можно. А он у нас нервное создание.

- Я с ним не поеду, - процедил Стас сквозь зубы.

- Да ради бога, - ухмыльнулся Дима. – Можешь пойти пешком, тебе полезно. Говорят, помогает успокоиться. – Он развернулся и направился к водительской двери.

А Маша рывком открыла заднюю, на Стаса посмотрела и с нажимом проговорила:

- Садись.

После некоторых колебаний, он сел в салон. И тут же отвернулся к окну. Маша тоже села, правда, рядом с Димкой, но не удержалась и на Стаса оглянулась. Разглядывала его несколько секунд, потом сказала:

- Тебе это пойдёт на пользу. Тебе нужно уехать, Стас. Всё обдумать. Возможно, что-то начать сначала.

- Интересно, что?

- Не знаю, реши сам.

Он посмотрел на неё.

- Ты хочешь, чтобы я уехал?

- Твою же мать, - проговорил Харламов, выезжая со стоянки, - Ромео и Джульетта.

Маша стукнула его по руке, а для Стаса повторила, правда, вышло достаточно сухо:

- Тебе это пойдёт на пользу.

Они встретились взглядами, Стас смотрел на неё с намёком, даже нажимом, и Маша сочла за благо отвернуться от него. Только кинула опасливый взгляд на Харламова, тот смотрел на дорогу, но это совсем не означало, что особого взгляда племянника на неё не заметил. И, судя по напряжённой линии рта и сжавшимся на руле пальцам, сдерживался из последних сил.

И даже пробормотал вполне отчётливо:

- Сосунок, - после того, как высадил племянника в городе у офиса тренажёрного клуба. Стасу предстояло закончить дела и передать их управляющему, которого нанял Борис Николаевич. От бизнеса Стаса официально отстранили, и Маша краем уха услышала, что Тихоновы собираются продать тренажёрные залы, точнее, избавиться, как можно скорее даже от упоминания. Это Стаса тоже радовать не могло, он искренне считал этот бизнес своим детищем, и расставаться с ним не желал. Но ему опять же не оставляли выбора. Может быть, может быть, Стаса и было за что пожалеть, он расставался со всем, чем дорожил, во что вкладывал силу, время и душу, его жизнь менялась в ту сторону, в которую он совсем не хотел идти. И зная Стаса, Маше было его жаль, она понимала, что для него это серьёзный удар, сравнимый с тем, что закончил его спортивную карьеру. Но с другой стороны, ничьей вины, кроме его собственной, в случившемся не было. И он отделался крайне легко, благодаря дяде и родителям, несправедливо легко. И поэтому Маша решила не сочувствовать и не жалеть бывшего жениха. Он отправляется жить в Лондон, работать, продолжать строить свою жизнь. Не такое уж это и наказание. Даже если он сам себя жалеет и мысленно ставит крест на каких-то своих планах.