Книга Огненные цветы - Стефани Блейк

– Вы еще многого обо мне не знаете.

Было тепло, и Равена расстегнула на рубашке две верхние пуговицы. Она почувствовала его жадный взгляд, не отрывающийся от выреза, из которого соблазнительно выглядывали пышные груди.

– Здесь неподалеку есть источник, – бросил он. – Там сегодня и переночуем. А завтра будем в Канзас-Сити. Это уже, знаете ли, цивилизация. Оттуда можно доехать до Ричмонда со всеми удобствами – хотите поездом, хотите экипажем.

Равена прикинулась обиженной:

– Избавиться от меня торопитесь, Джордж?

Он порывисто схватил ее за руку.

– Да я был бы счастлив всю жизнь быть подле вас. На край света готов.

– Это очень мило с вашей стороны, Джордж, только, боюсь, на полпути я из седла вывалюсь. – Она потерла спину и болезненно сморщилась. – Дай Бог хотя бы до Канзас-Сити добраться.

Они устроили привал в самом конце яблоневой рощи, через которую протекал ручей. А сразу за рощей был небольшой водоем с каменистым дном глубиной фута три. Буч встал на колени, наклонился и зачерпнул пригоршню воды.

– Ух! Отлично.

– Смотрите, не проглотите рыбку, – улыбнулась Равена.

Действительно, в прозрачной воде резвились, перекатываясь подобно шарикам ртути, сотни крохотных рыбешек.

– Я бы не прочь искупаться, – сказал Буч.

– Кто же мешает? – Равена нагнулась, уперлась ему ладонями в спину и с силой толкнула в воду.

Он вынырнул, пуская фонтаны воды, словно кит.

– Ого! Холодрыга-то какая! Ну вы и штучка, миссис О’Нил!

Равена так и покатилась от хохота. Но он тут же оборвался – Буч схватил ее за щиколотку и резко потянул на себя.

– Вот ублюдок! – выдохнула она.

– Миссис О’Нил, ну что за выражения? Разве леди так говорят? – возмутился Буч.

– А кто сказал, что я леди? И уж во всяком случае, не всегда.

Он молча посмотрел на нее. Рубашка и брюки облепили тело, подчеркивая все округлости. Равена слизнула воду с губ и оценивающе посмотрела на Буча. В животе и паху у нее сделалось жарко. Грудь волновалась. По пояс в воде она двинулась к нему, расстегивая на ходу рубашку. Взяла его руку и сунула к себе за пазуху. При прикосновении его ладоней соски разом отвердели. Она неторопливо закинула руки ему за голову и призывно раздвинула губы.

– Я хочу тебя с самого начала, – выдохнул он ей прямо в ухо, ероша волосы, целуя шею, нос, глаза, губы. Равена страстно потянулась к нему.

– Равена, счастье мое, – хрипло проговорил он, когда поцелуй оборвался.

– Пошли. – Она взяла его за руку, и они вылезли на берег.

Свободно, будто связь их длилась уже годами, Равена стянула с себя мокрую одежду и предстала перед ним совершенно нагая. Млея под его взглядом, она и сама с наслаждением впитывала глазами обнаженное мужское тело, которого не видела уже столько времени. Возбуждала его восставшая мужская плоть. Охватывало чувство гордости оттого, что в ее силах пробудить страсть, читающуюся в его глазах. Она тесно прижалась к его сильному, мускулистому телу.

Он поднял ее на руки и понес к тому месту, где остались спальные мешки. Бережно опустил и принялся страстно целовать груди. Руки жадно ласкали ее тело. Равена глубоко вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь каким-то головокружительным ощущением, охватившим ее целиком, без остатка. Груди. Живот. Ягодицы. Бедра. А когда он дотронулся до заветного местечка, она не выдержала и вскрикнула:

– Ну же, Джордж, скорее!

Он нежно овладел ею.

– Чаша моя переполнена, – едва слышно сказала Равена, содрогаясь всем телом.

Эту ночь они провели в одном спальном мешке, под усеянным звездами-алмазами небом. Так и лежали, обняв друг друга, и глядели на звездное небо.

– Раз-два-три, на меня ты посмотри, – вспомнила Равена детскую считалку.

– А вот если бы желаниям дано было исполняться, что бы ты загадала? – спросил Буч.

– Чтобы Брайен был жив и вернулся ко мне, – не колеблясь ни секунды, ответила Равена.

Буч промолчал, но она почувствовала, что он слегка отодвинулся от нее.

– Извини, – мягко проговорила она. – Напрасно я это сказала. Просто не подумала.

– Да нет, все правильно. Ведь это правда. Ты по-прежнему любишь его.

– Брайен умер, и никакие мои пожелания его не воскресят.

– И все равно… – Буч погрузился в глубокое раздумье.

В конце концов Равена уснула, и разбудил ее только птичий гомон на дереве, прямо у них над головами.

Равена склонилась над Бучем и поцеловала его обнаженную грудь, задумчиво теребя курчавые волосы, как когда-то Брайену. Многое, очень многое в нем напоминает Брайена. Жесткий. Решительный. И в то же время нежный. Человек, у которого есть цель в жизни. А что, если…

Он словно прочитал ее мысли.

– Нет, Равена, ничего у нас с тобой не получится. – Он мягко прикоснулся губами к ее волосам, уху, затылку.

– Это правда, – вздохнула она, – слишком мы разные. Сейчас мне все нравится, но постоянно так жить я бы не смогла. Бежишь, все время куда-то бежишь. А я уже достаточно набегалась в своей жизни. Да и годы не те. К тому же мне надо заботиться о ребенке.

– Конечно. И хватит об этом.

Они снова занялись любовью, и это было хорошо. Только чувствовалось что-то грустное в их объятиях, может, потому они и ласкали друг друга с особенной нежностью. От вчерашней страсти не осталось и следа.

Буч приготовил обильный завтрак: бобы, бекон, поджаренный хлеб и кофе – такой вкусноты Равене вроде и пробовать никогда не приходилось. Ей вообще нравилось есть на природе.

– Все другим кажется, вкуснее. А бобов с беконом я вообще раньше не ела – ни в Ирландии, ни в Ричмонде.

Он довольно улыбнулся:

– Это потому, что возвращаешься к природе, для жизни в которой человек и предназначен. Как-то я целых два месяца, скрываясь от преследования, провел в пещере, и это было просто замечательно. Ладно, пора в путь.

Равена вымыла посуду в ручье и убрала ее в седельную сумку.

– Чего это ты? – рассмеялся он. – Это ведь все на выброс – две ржавые вилки да ложки.

– Нет, свои я возьму с собой, – упрямо сказала Равена.

– Этот мусор? – еще больше удивился он. – Зачем?

– Как воспоминание о странном и счастливом времени в моей жизни. Я никогда тебя не забуду, Джордж.

– А я тебя. – Он поцеловал ее в щеку и сжал руку. – Между прочим, у меня для тебя есть еще пара сувениров.

Он отошел к своей лошади, развязал одну из двух седельных сумок и извлек шкатулку с драгоценностями, отобранную у нее когда-то в поезде.