Книга Змеиное гнездо - Томас Гиффорд

Зал отозвался тихими почтительными смешками.

– В следующие двое суток – бессонных суток, потому что работы много, а времени мало – мы должны уделить внимание мужчинам и женщинам, хорошо известным нашей партии. Мы должны рассмотреть кандидатуру президента Чарльза Боннера и проводимую им политику в отношении разведслужб, должны внимательно присмотреться к Дэвиду Мандеру, его вице-президенту, должны обдумать карьеру и способности генерального прокурора Терезы Роуэн. Мы должны искать лидера в рядах Демократической партии, в Конгрессе, в правительстве и среди тех, кто не занимает пока высоких постов, но создан для них Богом. Однако я прошу вас не тратить время на Шермана Тейлора. Я желал только поддержать Боба Хэзлитта и не хотел бы получить блестящий приз за поражение теперь, когда его нет с нами. Но я вместе с вами буду искать среди тех, кто стремится к первенству. Я готов давать советы и обсуждать кандидатуры со всеми желающими… Но хочу, чтобы вы поняли: я не стремлюсь к выдвижению. Теперь, если у вас есть вопросы, я постараюсь на них ответить.

– Мистер президент, вы…

– Прошу вас, я предпочел бы, чтобы ко мне обращались «генерал» или «мистер», а не «мистер президент». У нас есть президент, и, мне кажется, обращаться таким образом следует только к нему. Пожалуйста, продолжайте.

– Генерал, как вы объясняете столь быстрое появление плакатов по всему Чикаго и у центра съездов? По-видимому, приложены большие усилия, наличествовала мощная финансовая поддержка – типографиям надо платить, людей надо организовать, раздать агитационные материалы…

– Правду говоря, Сэм, я сам только что услышал об этих плакатах. Не знаю, кто их развешивал, вообще ничего о них не знаю. Мне просто представляется трогательным такое проявление верности знакомому лицу. Я уверен, что это люди Хэзлитта ищут, к кому теперь обратиться – то же решение предстоит в ближайшие два дня принять нам всем. Времени немного. У нас нет права на ошибку. Эта трагедия превратила нас всех в заложников.

Маргарет Бондурант из «Чикаго трибьюн» вскочила на ноги, ее голос перекрыл общую какофонию:

– Как вы оцениваете письмо Боба Хэзлитта, упомянутое президентом? Хэзлитт выходил из игры – его смерть ничего не изменила в политическом раскладе. Даже будь Хэзлитт здесь, вам пришлось бы искать другого кандидата… если бы вы не согласились с ним в примирении с Боннером.

– Письмо… – Тейлор скривился. – Не знаю, что это за письмо. Очень уж удачно все сложилось для президента, вам не кажется? Просто счастливый шанс. Я не присутствовал при беседах, когда состоялось письменное соглашение между президентом – или представителем президента мистером Дрискиллом – и мистером Хэзлиттом, и ничего о них не знаю. Само по себе это нетипично для Боба в последние месяцы – мы действительно работали, как одна команда. Он ценил мой совет, я гордился его отвагой, его готовностью высказать то, что должно быть высказано. Для него такое внезапное отступление, тайные переговоры с другой стороной… ну, не знаю, что говорил ему президент. Не знаю, состоялись ли вообще эти переговоры. Один говорит, что они имели место, а другой мертв. Думаю, мы никогда не узнаем правды.

Эл Фоджер из «Майами геральд» спросил:

– Похоже на то, что вы называете президента лжецом и мерзавцем, генерал. Довольно сильно сказано, вам не кажется?

– Я говорю только, что мы должны точно понимать, чему и кому мы верим. Тогда мы сумеем выдвинуть кандидата, которым можно гордиться – я говорю это и ничего больше. Мы должны знать правду о нескольких последних днях… что задумал Боб Хэзлитт? Что случилось с его самолетом? Получив ответы на эти вопросы, мы увереннее сможем продвигаться вперед. А теперь прошу извинить, у меня назначено несколько встреч – сами понимаете, дел полно.

– Можно узнать ваше расписание?

– Ну, казалось бы, все ясно без слов. Завтра вечером мне предстоит обратиться к съезду. Сейчас монтируется фильм памяти Боба Хэзлитта, и я собираюсь представить его съезду. Это будет поистине историческая картина. Собирается выступить и президент – впервые действующий президент обратится к съезду до голосования. На следующий вечер голосование и выдвижение кандидата. И в последний вечер съезда партия обратится к делегатам… Очень простой график. Теперь прошу извинить.

Он отвернулся от микрофона.

Голос Маргарет Бондурант прорезал поднимающийся ропот:

– Вы прямо заявляете, что ваши сторонники, объявившиеся за одну ночь, зря тратят время? Вы утверждаете, что ни при каких обстоятельствах не примете выдвижения от этой партии на президентский пост? Вы говорите, что дверь заперта и никого нет дома?

Тейлор обернулся к ней с легкой улыбкой.

– Нет, Маргарет, этого я не говорю. Я говорю, что ни при каких обстоятельствах не стану бороться за свое выдвижение. Не стану собирать лобби, умасливать делегатов, не поступлюсь принципами ради личной выгоды.

– Но вас можно переубедить? Вы бы приняли такой выбор?

– Делегаты должны быть свободны в своем волеизъявлении. А теперь благодарю за внимание, леди и джентльмены, но мне в самом деле пора.

Выходя из медиа-центра, Бен столкнулся со знакомым балтиморским репортером, кругленьким раскрасневшимся мужчиной в распущенном галстуке и таким же потным, как остальные.

– Прямо Граучо Маркс! «Привет, мне пора!» Ну, Бен, в гонку вступил этот сукин сын Тейлор. Шагает прямо по останкам Боба Хэзлитта.

– Похоже на то, Джек.

– Да тут и говорить нечего!

Дрискилл проталкивался к дверям, когда его оттеснила к стене группа делегатов, прибывших на пресс-конференцию штата. Демократы великого и процветающего Массачусетса собрались, чтобы встретиться с представителями прессы своего штата. Бен рассматривал людей, украшенных значками и флажками, разглядывал их лица, радостно обливавшиеся потом, насквозь промокшие рубашки, прилипшие ко лбам волосы, беджи с именами, висящие на груди. Он пропустил маленькое стадо, сделал шаг и тут же налетел на стоявшего рядом мужчину.

– О, какое совпадение! – вырвалось у него.

Бен уставился в лицо лейтенанта, охранявшего Хэзлитта и служившего у того на посылках.

– Я слыхал, что совпадений не бывает, сэр, – ухмыльнулся тот, протягивая руку, и Дрискилл пожал ее. – Если подумать, нашу встречу здесь можно было предвидеть. Я из штаба генерала Тейлора. Он только на последнюю неделю приставил меня к мистеру Хэзлитту.

– Очень жаль Хэзлитта, – заметил Дрискилл.

– И мне тоже. Но политика – это война, как говорит генерал. Без потерь не обходится.

– Жесткий взгляд.

– На войне к этому привыкаешь. Есть новости о вашей жене, сэр?

– Вообще-то нет. Чем дольше она остается… ну… – Он поймал себя на том, что признается лейтенанту в своих опасениях, словно они сто лет знакомы, близкие друзья.

– Не теряйте надежды, сэр. Если я чему и научился в жизни, так тому, что никогда нельзя терять надежду.