Книга Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

Куккарево оказалось ничем не примечательным селеньицем водну улицу, полностью укрытым камышами. Улица так и называлась — Окуневой.Именно сюда и выходили тылы всех домов: лицом все эти избушки были обращены кЛадоге. От каждой такой избушки к самому озеру шел проток, тоже отороченныйнепролазными камышовыми метелками. Должно быть, жители Куккарева были чрезмерноамбициозны, — одной улицы им показалось мало, и они организовали сразу несколькодесятков: по количеству домов.

Окуневый проток 1

Окуневый проток 2

Окуневый проток 3 — и далее по списку.

Родовой дом Кодриных оказался самым первым. Теперь ясно,почему появление Аллы и ее смерть так и остались незамеченными. Ни Алле, ниприехавшему вместе с ней (или после нее) убийце не нужно было въезжать в самудеревню. А камыши своим неумолкаемым шорохом могли лжесвидетельствоватьстолько, сколько их душенька пожелает.

Остановив машину на обочине, Рейно выполз наружу и сразу жепотерялся в едва брезжущих сумерках. Откинувшись на сиденье, я слушала шелесткамышей и едва уловимый плеск воды — с Ладоги дул ветер.

Требовательный стук в стекло раздался так неожиданно, что явздрогнула. Положительно, родители Рейно Юускула, старые матерыежелезнодорожники, вытолкнули своего сынишку на свет божий только с одноймиссией: чтобы он мешал мне, Варваре Сулейменовой, жить. И со сладострастиемраспугивал мои и без того пугливые мысли.

— Вылезайте, — скомандовал Рейно. — Посетимэту vihatud Долину Смерти.

— А там?..

— Там никого нет. Должно быть, оставшиеся в живых членыклана отреклись от дома навсегда.

— Может, подождем, пока рассветет?

— Может, подождем, пока наступит зима?.. Или доСтрашного суда здесь задержимся?

Он резко дернул дверцу «опелька», и я почти вывалилась емуна руки.

— Идите за мной. Тропинка почти не видна и зарослакрапивой…

— Спасибо, что предупредили…

Это действительно был широкий жест с его стороны. Девять издесяти эстонцев промолчали бы о крапиве, да еще и подставили бы подножку, чтобырусская тетеха свалилась в мерзопакостную траву и понаставила волдырей наимперскую, попирающую свободу слова и права нацменьшинств ряху.

Я ухватилась за край юускуловской жилетки, закрыла глаза иблагополучно проскочила до застекленной веранды.

На входной двери висел внушительного вида амбарный замок.

— Вперед, — сказала я. — Вскрывайте двери наглазах у изумленной общественности! Плюйте на закон о неприкосновенности жилья!У вас это очень хорошо получается.

Рейно смерил меня презрительным взглядом и отправился накрыльцо — терзать проржавевший замок.

— Или в России уже разрешается накладывать лапу начужое имущество без всяких последствий? — Что за бес в меня вселился,почему я никак не уймусь?!

— А вы как думали? Вы, русские, сначала со своей приватизациейразберитесь, а потом уже указывайте другим народам, что им делать… — Рейно незакончил и коротко выругался. — О, куррат!..

— Что там случилось?

Он ничего не ответил, а сунул в рот сбитый о замок палец. Полевой фаланге сочилась кровь.

— Будете знать, как наезжать на великую страну, —сказала я, по-хозяйски запустила руку в один из карманов Рейно и вынула оттуданосовой платок. — Стойте спокойно, я перевяжу.

После того как с перевязкой было покончено, Рейно сновавернулся к своим отмычкам. Но теперь вел себя на удивление тихо и не поучалрусскую бабу, как ей половчее сунуть пироги в печь. Наконец амбарная махинаподдалась, и мы ступили под сень места преступления.

— Не страшно? — спросил у меня Рейно.

— Мне? — искренне удивилась я. — После того,как я проснулась с трупом № 1 в одной постели, а труп № 2 лицезрела с высотыптичьего полета? Вы смеетесь, Рейно. Я даже мышей не боюсь. Меня даже член… —«члены не пугают. По всему спектру размеров, цветов и конфигураций», —хотела добавить я, но вовремя прикусила язык.

— Член? — поиграл ноздрями эстонец, очевидно живоприпомнив Рейно Юускула-младшего.

— Членистоногие, — я на ходу сорвала с себя личинунепристойности. И снова предстала перед Рейно Пресвятой Богородицей с дипломомбиологического факультета в зубах. — Скорпионы, сколопендры… Паук-птицеед…Насекомые, одним еловом…

— А-а… Тогда все проблемы отпадают.

— Куда двинем?

— Сначала сверимся с планом, — придержал меняРейно.

Он включил фонарик, порыскал вокруг и спустя минуту ужесидел на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. И рассматривал план дома,выуженный из Сергуниного досье на Аллу Кодрину.

А я в очередной раз поклялась себе раздавить сбезумцем-репортером бутылочку кьянти.

— Значит, так. Кухня, две комнаты, комната, лаз вподвал, что-то вроде мастерской. Сантехнические коммуникации… Это первый этаж.Теперь второй. Тоже две комнаты. И ванная, надо же… Труп Аллы нашли на второмэтаже, в дальней комнате. Туда и поднимемся.

Он легко встал и снова подхватил меня под локоть — ох уж этамне хуторская галантность!..

На втором этаже было заметно светлее; во всяком случае, яспокойно различала, где заканчивается коридор и куда ведут приоткрытые дверикомнат.

Рейно отважно двинулся вперед и толкнул одну из дверей.

— Это здесь.

…Комната была небольшой, но довольно уютной — диван, низкийстол, старое кресло-качалка и окно. Все дело в окне.

Окно было огромным и выходило прямо на озеро. Но большуючасть пейзажа в мутных, давно не мытых стеклах занимали хохолки камышей. Дажесюда, в наглухо закупоренную комнату, доносился их невнятный детский лепет. Яподошла к окну и расплющила нос по стеклу.

Как же здесь красиво!..

— Как на Сааремаа, — тихо сказал не лишенныйпоэтической жилки Рейно. — Ну почему, вы, русские, используете для убийствсамые неподходящие места?

— А какие подходящие?..

Он ничего не ответил, а уселся в кресло-качалку и подперладонью подбородок.

— Значит, это случилось здесь. Алла лежала на диване.Возможно, спала. Лицом вниз. Вы любите спать на животе?

— Я? — псевдоинтимность вопроса несколько удивиламеня. — Когда я сплю, то не думаю, что я люблю, а что нет…

— Тоже логично. Стало быть, она спала, а ее убили… Нет,я не могу молчать!

— Рейно, — начала я издалека, чтобы не вспугнутьэстонца. — Вы же видели ее фотографии. И видели ее лицо…

— Ну, лицо там было не главным.

— Я говорю не о порноснимках. А о тех, где ее снималиуже после смерти. Вы их помните?