Книга Веспасиан. Павший орел Рима - Роберт Фаббри

— Верно, легат, не хотелось бы.

— Так что же нам делать?

Квинтиллий нервно огляделся по сторонам и сглотнул комок.

— Думаю, что в данных обстоятельствах я должен пропустить вас.

— Весьма разумное решение.

— Но вам придётся ждать по крайней мере два часа, пока начнётся отлив. Вода пока ещё стоит слишком высоко.

Веспасиан развернул коня.

— Только не для этих парней. А теперь скажи мне, Квинтиллий, в какую сторону двинул Девятый легион?

Центурион указал на два невысоких холма-близнеца на том берегу, поросших редким леском, примерно в четверти мили от них.

— Легион исчез между этих холмов, господин, направляясь на северо-восток. Главное, нужно двигаться между ними, а не через них. Местный земледелец сказал нам, что на одном из них — не знаю, каком именно, — есть святилище, посвящённое здешнему богу Люду, которого лучше не гневить.

— Спасибо тебе, центурион, что предупредил нас. Я замолвлю генералу за тебя словечко. Скажу, что ты нам помог. Итак, Пет, твоим ребятам пора намочить копыта.

* * *

— Боюсь, долго я так не протяну, — сказал Сабин, клацая зубами, когда они отдалились от холмов на три или четыре мили. — Если не сделать привал, я свалюсь с коня.

Веспасиан посмотрел на небо. Багровое солнце уже клонилось к горизонту.

— Уговорил, сейчас сделаем привал. В любом случае сегодня нам их уже не догнать. Пет, прикажи своим парням строить лагерь.

Батавы взялись выполнять приказ. К наступлению ночи лагерь был готов: окружённый канавой глубиной в три фута, небольшим валом и палисадом из переплетённых ветками орешника шестов высотой примерно в половину человеческого роста. Впрочем, сам лагерь был маленьким и тесным. Места хватало лишь для трёхсот всадников и их лошадей. Последних даже не стали распрягать — на тот случай, если ночью придётся подняться по тревоге. А ещё лагерь был невесёлым. По очевидным причинам Веспасиан запретил разводить костры. Мокрые батавы дрожали в своих плащах. Многие, чтобы согреться, легли спать под брюхо своих лошадей, рискуя получить в дополнение к своим страданиям мощную струю конской мочи.

— По идее, Плавтий дошёл до переправы и теперь стоит лагерем на этом берегу, — сказал Веспасиан, растирая Сабину плечи, чтобы тот хотя бы чуть-чуть согрелся. Вокруг них, нахохлясь, сидели остальные — угрюмо жевали холодный ужин, тихо переговаривались. Магн откусил от ломтя солонины.

— Что, по-вашему, он будет делать завтра?

— Оставит один легион на северном берегу реки, один — на южном, после чего поспешит с оставшимся нам вдогонку, — предположил Сабин. — На тот случай, если у нас не получится остановить Корвина.

— Ты хочешь сказать, он нападёт на Девятый легион, если тот не остановится?

Веспасиан пожал плечами.

— По крайней мере, он пригрозил это сделать, если ничего другого ему не останется. Выбора у него нет. Он знает, что жизнь его в опасности. Если Нарцисс не сможет обеспечить Клавдию личную победу, как он это обещал, он просто самоустранится. Вся вина ляжет на Плавтия. Генерал получит от императора вежливую записку, в которой Клавдий попросит его совершить достойный генерала поступок.

Магн несколько мгновений задумчиво жевал солонину.

— Думаю, такую записку получит не он один.

— Боюсь, что ты прав, дружище. Мы с Сабином слишком много знаем. Помнится давно, бабушка предупреждала меня, чтобы я не ввязывался в интриги сильных мира сего. Ибо в конечном счёте им нужна только власть. Люди нашего класса для них — лишь инструмент для достижения целей, который потом можно за ненадобностью выбросить. Пока всё идёт хорошо, мы им нужны. Но стоит чему-то пойти не так, как задумано, как мы тотчас превращаемся в обузу, потому что слишком много знаем, и от нас нужно избавиться.

— Мне она этого не говорила, — обиженно заметил Сабин.

— Это потому, что ты её никогда не слушал. Ты был занят тем, что мучил меня, а потом ушёл в армию и больше не вернулся. А вот я любил поговорить с ней, вернее, её послушать. Когда же я вырос, до меня начала доходить правота её слов. Магн как-то раз сказал: в том Риме, в котором живём я и ты, нам никогда не подняться на самый верх. Это место принадлежит одной семье. Тем не менее мы продолжаем делать карьеру, потому что чем ещё нам заняться? Думать о том, хорошим ли будет вино следующего урожая? Мы лишены выбора. Всегда будут люди, обладающие большей властью, чем мы, они всегда будут использовать нас до тех пор, пока в один прекрасный день не потребуют нашей смерти. Если только завтра нам не будет сопутствовать успех, этот день может наступить очень скоро, и Плавтий это знает.

— Думаю, в будущем я стану больше слушать, — сказал Сабин.

Веспасиан улыбнулся в темноте.

— В тот день, когда ты начнёшь слушать, я возьму ссуду.

— Господин, — прошептал Пет, быстро шагая к ним, пробираясь между телами спящих. — Думаю, тебе стоит кое на что взглянуть.

— В чём дело, префект?

— Огонь... вдалеке. Его только что зажгли.

Вслед за Петом Веспасиан направился к северной стене лагеря. Прищурившись, он различил в темноте ночи яркую точку, которая росла у него прямо на глазах. Затем вокруг огня появились какие-то тени, а пронизывающий ночной холод принёс с собой человеческие голоса.

— Ты их видишь, Пет?

— Могу различить. Странно, они не в штанах, как все бритты. То есть когда бритты надевают штаны.

Веспасиан присмотрелся и увидел, как две фигуры, что-то говоря нараспев, подняли в воздух какой-то свёрток.

— Ты прав. Они в длинных мантиях, почти до щиколоток. Кто они такие?

— Послать лазутчиков, чтобы они выяснили?

— Лучше не стоит. Вдруг это какая-то ловушка. Здесь мы, по крайней мере, в безопасности.

К ним подошёл Магн и тоже принялся разглядывать загадочные фигуры странно одетых людей. Их было с полдесятка. Свёрток тем временем снова положили на землю. Пение прекратилось, сменившись плачем младенца.

— Похоже, на нас наводят порчу, — мрачно пробормотал бывший кулачный боец, когда одна фигура склонилась над свёртком. — Я наслышан таких историй. И все как одна — просто жуть. Думаю, вы предпочли бы получить от императора вежливую записку с просьбой избавить от вас этот мир, чем попасть к ним в руки.

Внезапно детский плач оборвался. Магн зажал большой палец и сплюнул.

— Это их жрецы, их тут называют друиды.

* * *

В горле у Веспасиана саднило от едкого дыма. Перед ними была сожжённая деревня. После того как два часа назад, ещё на рассвете, они проехали мимо останков выпотрошенного младенца, это было далеко не первое зрелище такого рода, зато самое жуткое. С содроганием посмотрев на обугленные тела и сожжённые жилища, он повернулся к Сабину.